Среди последователей багуачжан в Китае, к тому же, ходят и более невероятные слухи — якобы Дун Хайчуань до сих пор жив и стал бессмертным, живет в горах Эмэй или Цзюхуашань. Есть даже люди, которые утверждают, что учатся непосредственно у мастера — причем не у фантома, приходящего во сне, а у вполне реального человека! Спорить не будем, мистическая традиция всегда полна неожиданностей.
Уже в наше время, в 1981 году, прах великого мастера был перезахоронен на одном из самых престижных кладбищ в западном пригороде Пекина, а над могилой была возведена памятная плита.
Последователи и реформаторы Багуачжан
Дело Дун Хайчуаня было продолжено его учениками, которые завершили становление багуачжан и создали несколько направлений внутри этого стиля. Вся тонкость ситуации заключалась в том, что сам учитель Дун давал своим ученикам разные комплексы, хотя и базировавшиеся на общем принципе кругового вращения. Традиция утверждает, что таких учеников было ровно восемь, — мастер Дун и здесь придерживался числовой магии триграмм, причем каждому ученику он показывал в полной мере работу лишь с одной «ладонью-триграммой».
Старшим учеником мастера считался Инь Фу (1841–1909), выходец из провинции Хэбэй. Еше в молодом возрасте Инь Фу приехал в Пекин и нанялся на работу цирюльником, а затем сменил массу занятий — то работал на маслодавильне, то продавал дрова. Занимаясь ушу, Инь Фу отдавал предпочтение «Кулаку архатов» и именно благодаря этому стилю близко сошелся с Дун Хайчуанем. Но вскоре Инь Фу понял, что у его учителя существует какой-то секрет, какой-то принцип, кардинально отличный от принципов жесткого шаолиньского стиля. Наконец, после нескольких лет знакомства, переросшего в дружбу, Дун решил сделать Инь Фу своим первым учеником в новом стиле, которому он еще даже не дал никакого названия.
Именно Инь Фу было суждено довести форму стиля до ее логического завершения. Если великий Дун Хайчуань в основном опирался на собственную интуицию и опыт в даосских мистериях, то Инь Фу постарался сделать багуачжан структурно более стройным. Прежде всего из многих приемов, которые показывал Дун Хайчуань и часть из которых относилась к «Кулаку архатов», он выделил ряд наиболее эффективных и подходящих для передвижений по окружности.
Удивительным мастерством отличался другой ученик Дун Хайчуаня — Чэн Тинхуа (1848–1900), по прозвищу Очкастый Чэн, ставший самым известным последователем великого мастера. Правда, очков он не носил, а такое забавное прозвище получил за то, что, еще будучи подростком, приехал в Пекин (его биограф и ученик Сунь Лутан называет другой город — Тяньцзинь) на поиски работы и устроился вытачивать линзы для очков, а затем даже открыл свое дело по изготовлению очков. Эта работа и кормила его всю жизнь. Сунь Лутан называл его «самым умелым из самых добродетельных людей». Боевыми искусствами Чэн Тинхуа занимался с молодости и прославился как один из лучших пекинских борцов шуайцзяо. Но встреча 28-летнего чемпиона с Дун Хайчуанем перевернула всю его жизнь — он стал самым ярым последователем багуачжан и изучал этот стиль более десяти лет.
Чэн Тинхуа, как и многие ученики Дун Хайчуаня, несколько меняет изначальный вид стиля. Прежде всего он вводит новое положение ладони — «когти дракона», когда основные удары наносятся не центром ладони и не кончиками пальцев, а ее внешним ребром. Он вводит много боевых приемов и заломов из шуайцзяо, а передвижения делает более легкими, стремительными. Так формируется Наньчэнская ветвь багуачжан, или багуачжан клана Чэн. В 1894 году Чэн Тинхуа у своего хорошего друга Ли Цуньи изучает синъицюань, а позже и тайцзицюань, объединив все три стиля воедино. Знакомится Чэн Тинхуа и с другим великим мастером ушу того времени — Сунь Лутаном. Сунь, будучи в те времена уже большой знаменитостью в кругах боевых искусств, не постеснялся пойти в ученики к Чэну и перенимал у него истинную линию багуачжан.
Но жизнь Чэн Тинхуа — одного из самых величайших мастеров багуачжан за всю историю стиля — трагически оборвалась в 1900 году. В тот год, когда в стране бушевало восстание ихэтуаней и объединенная армия восьми иностранных государств вошла в Пекин, Чэн Тинхуа устроил в своем доме тайный склад оружия. Однажды вечером, возвращаясь домой с целым мешком оружия, он наткнулся на многочисленный немецкий патруль, контролировавший эту часть города. Поразив нескольких человек, Чэн был сражен пулями наповал.
Багуачжан становится одним из самых глубоких стилей ушу, сохраняющих в целостном виде эзотерическую традицию. Долгое время он не был столь популярен, как тайцзицюань, и его судьба в общем оказалась схожа с судьбой синъицюань — о существовании стиля знали многие, но было крайне мало тех, кто обладал реальными познаниями в багуачжан. Многих привлекала в школы багуачжан магия чисел, символика триграмм и гексаграмм. Тем не менее, вплоть до середины нашего столетия истинных школ багуачжан было крайне мало, они встречались лишь в деревнях провинций Хэбэй и Хэнань, да еще в Пекине, где когда-то преподавал сам Дун Хайчуань. Интересно, что распространению багуачжан значительно способствовал синъицюань. Вероятно, читатель помнит, что, по одной из легенд, Дун Хайчуань как-то сошелся в поединке с мастером синъицюань Го Юньшэнем, после чего они подружились, и два стиля стали практиковаться в одних и тех же школах. Однако многим своим последователям багуачжан казался неоправданно сложным, при этом одни считали, что этот стиль слишком «небоевой», другие же сетовали на недостаточную эзотерическую глубину багуачжан. Синъицюань при этом удовлетворял и тех и других, а тайцзицюань изначально не считался боевым стилем и был популярен в те времена в основном среди просвещенной элиты.
Но постепенно многие стали понимать, что прямые последователи Дун Хайчуаня далеко не всем открывают секреты и — более того — специально не вступают в полемику с профанами, преподающими багуачжан. Тем самым они сохраняют чистоту и тайны стиля. Стиль начала высоко ценить и образованная часть городского населения, причем багуачжан даже на время потеснил по популярности тайцзицюань. После создания в 1928 году Всекитайской академии Национального искусства, руководителем ее тренерского отдела становится У Цзюйшань — лучший ученик прямого последователя Дун Хайчуаня Хань Фушуня. Этот пост считался одним из самых престижных в Академии, которая благодаря поддержке знаменитого маршала Фэн Юйсяна играла колоссальную роль в развитии ушу в 30-е годы. У Цзюйшань открывает в Академии первую официальную группу багуачжан, и с этого момента стиль входит в когорту элитарных стилей ушу. Ему благоволят даже члены гоминьдановского правительства. Даже когда начинается антияпонская война и город Нанкин, где располагалась Академия, оказывается захвачен японцами, У Цзюйшань вместе с группой ведущих инструкторов вслед за гоминьдановским правительством переезжает в Чунцин, где продолжает преподавание багуачжан.[162] Гоминьдановское правительство высоко оценило такую преданность своему делу, и стиль багуачжан обрел высокое покровительство.
Реформы ушу, начавшиеся после народной революции 1949 года, не оставили без внимания и багуачжан. Прежде всего, стиль критиковали за излишнюю мистифицированность, за «ненаучный подход», «мистические пережитки в терминологии» и даже пытались в преподавании багуачжан вообще обойтись без понятия «восьми триграмм». Надо признать, что такие веяния борьбы с «мистической терминологией» отнюдь не являются заслугой китайских коммунистов. Еще в 30-е годы неоднократно выдвигались предложения по реформированию преподавания ушу, особенно внутренних стилей. Одним из стратегических направлений такой реформы должна была стать замена традиционной терминологии, которая якобы мешала понимать смысл ушу, на современный язык. Правда, тогда попытка такой реформы не прошла — подавляющее большинство мастеров ушу не поддержало ее, а насильно никто не собирался заставлять их менять древние способы преподавания. Коммунистическая реформа 50-х годов проводилась значительно более суровыми способами, но тем не менее оказалось, что традицию использования традиционных мистических терминов нельзя отменить простым приказом. Никто не желал изучать вместо багуачжан некую «гимнастику в передвижениях по кругу». И вскоре с чисто внешней точки зрения все вернулось на круги своя — багуачжан вновь стали изучать в его оболочке «восьми триграмм», «небесного круговорота». Но вместе с этим было создано много новых — гимнастических и спортивных — комплексов багуачжан, которые уже не содержали той внутренней глубины, которая была присуща традиционному стилю. Да и сам мир традиционного багуачжан раскололся: большинство последователей признало в качестве патриарха багуачжан Ли Цзыми-на — одного из учеников прямого последователя Дун Хайчуаня Ляо Чжэньпу. Частично это обусловливалось и тем, что его поддержало государство. Однако большинство занимающихся багуачжан в деревнях по-прежнему сориентировано на своих учителей, среди которых немало носителей истинной традиции. Такие люди практически никак не соприкасаются с государственным преподаванием багуачжан, зато поддерживают очень тесные контакты друг с другом и представляют собой, пожалуй, единственный канал сохранения древней традиции «восьми триграмм».
