Земля может быть целостной и неразделенной, но она раньше не была такой. Теперь впервые препятствия ломаются. И это разрушение старых препятствий должно быть сознательно проработано. Бессознательно на это понадобится больше времени. Сознательно это можно очень легко сделать, с меньшей болью и с меньшим страданием. Теперь человек не должен принадлежать никакой земле, никакой культуре, никакой цивилизации, никакой религии. Теперь впервые человек должен принадлежать всей земле.
Само мышление терминах Востока и Запада, того и этого, принадлежит прошлому. Для будущего это не только глупо, это глубоко вредоносно. Но как это можно осуществить? Это можно осуществить тремя способами. Первый: ум не должен придерживаться никакого одного определенного отношения. Он должен быть подготовлен и придерживаться обоих. Ребенок не должен учиться только логике, сомнениям и науке. Он должен научиться также доверию, медитации, религиозной чувствительности, и учить этому всему нужно одновременно.
Например, если один человек женится на ком-то, кто принадлежит другой группе языка, немецкой, дети будут знать английский и немецкий с детства. Если вы родились в какой-то определенной языковой группе, вы научитесь одному языку и другому позже. Но второй язык всегда будет для вас вторым языком. Он будет накладываться сверху, на первый, и первый все время будет главенствовать, окрашивать его свой цвет. Глубоко внутри в подсознании заложен первоначальный язык, а второй будет занимать только область сознания.
Один мой приятель ил в Германии двадцать лет, это так долго, что он забыл свой родной язык, маратхи. Потом он заболел, и его отправили в больницу. Врачи столкнулись со сложностями, потому что когда он был в сознании, он говорил на немецком, а когда он впадал в бессознательное состояние, а болезнь была такой сильной, что он временами впадал в бессознательное состоянии, и тогда он говорил на маратхи. Он не мог понять в бессознательном состоянии немецкого вообще.
Глубокая бессознательность знает первый язык, второй накладывается уже сверху. Но для ребенка, который говорит на двух языках с детства, оба языка становятся родными. И им не составляет труда переходить от одного языка на другой. На самом деле, они никогда не чувствуют никаких сложностей в переходе от одного языка на другой.
Наука - это один язык реальности, а религия - это другой язык реальности. Наука - это язык отреченности, а религия - это язык близости. Им обеим нужно учиться одновременно, они оба должны стать одним целым. Ребенок никогда не должен знать о том, что между ними существуют альтернативы. Его нужно учить сомнению, сомнению науки, а ум нужно учить доверию, доверию любви.
Они противоположны нам, потому что нас никогда так не учили. И это единственное. Для нас вера и сомнения противоположны. Мы говорим: «У меня есть вера, так как же я могу сомневаться?» Или: «Если я буду сомневаться, если я могу сомневаться, откуда у меня может быть вера?» На самом деле, это разделение совершенно глупое, потому что измерения отличны. Вера для религии, вера для глубокого проникновения в реальность, вера для любви, вера для жизни. Это другое измерение. Сомнение там не нужно. Сомнение нужно для научного поиска, для научного подхода, для фактов, для мертвых фактов, для наблюдения.
Для внешнего мира сомнения - это главный инструмент, для внутреннего мира вера - это главный инструмент, и эти два инструмента не должны быть в конфликте. Они в конфликте из-за того, что нас научили быть одним, и мы не можем обратиться к другому. И эта сложность, с которой мы переходим от одного к другого - сложность лишь воспитания. Если вы решаете математическую трудность, используйте математику, но когда вы смотрите на цветок, математика не нужна. Когда ночь полнолуния математика не нужна. Забудьте о математике. Откройте другую дверь вашего бытия.
Иисус сказал: «В доме моего отца много комнат». И вы тоже не дом с одной дверью, вы не должны быть такими. Если вы такие, это значит лишь то, что лишь одна дверь открыта, или вы пытались открыть только одну дверь. Но есть еще другие двери, и если они будут открыты, вы будете богаче от этого. Если вы можете воспользоваться другими дверями, ваша личность будет меньше ограничена, и будет больше подобна реке. И тогда вы будете менее мертвыми, и более живыми.
Движение есть жизнь. И чем тоньше ваши движения, тем больше изобилия в вашей жизни будет. И поэтому пользуйтесь сомнением как инструментом, пользуйтесь верой как инструментом.
Как это может осуществиться? Теперь вторая часть: это возможно лишь в том случае, если вы не будете себя ни с чем отождествлять. Если вы начнете отождествлять себя с сомнениями, вы не сможете двигаться. И тогда ваш ум будет в сомнениях, так как же вы сможете перейти к вере? Если вы будете отождествлять себя с верой, вы не сможете перейти к сомнениям.
И поэтому не отождествляйте себя с дверями. Вы другие, двери другие. И когда вы отличны от дверей, нет трудностей. И тогда вы можете двигаться. И поэтому не думайте, что сомнения - это ваше бытие, вера -это ваше бытие. Вера - это дверь, сомнения - это дверь. Вы можете перемещаться от одного к другому. Если же вы будете отождествлять себя, выбора не будет.
Но мы все отождествляем себя. Мы говорим: «Я не могу поверить, я меня нет веры, я скептик!» Или кто-то говорит: «Я не могу сомневаться, потому что я верующий». Это показывает на то, что ваше сознание стало фиксированным, подобным камню. Оно не подобно реке, оно не движется, не течет. Двигайтесь! Теките! Второе: ум нужно подготовить так, чтобы он не отождествлял себя с инструментами. И тогда вы сможете пользоваться им. Вы сможете пользоваться им как мечом, но если вы будете так сильно отождествлять себя с ним, если вы начнете считать свои руки мечом, как вы сможете взять розу в руку? Тогда вы скажете: «Это невозможно! Как смогу взять розу в руку? Моя рука - это меч!»
Меч и роза не могут совместить друг друга. Вы можете взять в руку либо меч, либо цветок. Если ваша рука не отождествляет себя, только тогда это становится возможным. И поэтому второе: не отождествляйте себя. В будущем мы должны создать такую образовательную систему, которая будет учить нас не отождествлять себя с инструментами. И тогда все будет очень легко, очень легко.
Третье: помните это. Мир существует, разделенный на противоположности, и если вы выбрали какую-то одну противоположность, ваш мир будет скуден. Если вы скажете: «Я выбираю это, а не то!», - вы будете принадлежать только к одной противоположности в мире, вы будете наполовину живыми. Помните, Существование разделено на противоположности, и поэтому если вы хотите быть тотальными с Целостным Существованием, вы должны быть в состоянии двигаться.
Мы думаем, что кто-то полон любви, и мы думаем: «Как он может ненавидеть?» Или кто-то полон ненависти, и мы думаем: «Как он может любить?» Но если вы так полны любви, настолько, что не можете ненавидеть, ваша любовь не будет представлять ценности. В ней не будет жизни, жизненной силы. Ваша любовь будет бессильной. Если вы не можете ненавидеть, ваша любовь не может быть живой. И то же самое относится к другой крайности. Если вы можете только ненавидеть и не можете любить, ваша ненависть будет только прикрытием.
Противоположности приносят вам жизнь. Ваша любовь будет богаче, если вы можете ненавидеть. Вам не обязательно ненавидеть, но если вы можете ненавидеть, если вы обладаете такой способностью, ваша любовь будет обладать другими свойствами, более глубокими качествами.
Все, что выглядит противоположным, связано, и противоположности дают силу. Но нас научили быть чем-то определенным. Нас научили не быть процессом, но быть законченным событием, какой-то законченной вещью. И мы говорим, что этот человек добрый, а тот принадлежит к другой категории, он гневлив. Но если добрый человек просто все время добр, если он не может гневаться, его доброта будет тенью, его доброта будет просто одеждой. Если он может быть также гневлив, его доброта будет глубокой.
Не нужно гневаться. В это мнет никакой необходимости, но способность такая должна быть. И эта способность, которая вмещает в себе полярные противоположности, нуждается в другой подготовке. В мир нужно принести другой ум.
Помните об этом: все великие святые, которые принесли ненасилие, были кшатриями, они все принадлежали к касте воинов. Махавира, Будда, все двадцать четыре джайнских тиртханкары, они были кшатриями, они были воинами. Это кажется нелепым. И было бы лучше, если бы брамины учили ненасилию, но брамины не проповедовали ненасилие. Ни один брамин никогда не проповедовал ненасилие. Только кшатрии проповедовали ненасилие. Почему? Почему же Махавира и Будда обладали такой глубиной и проникновением в ненасилие? Они были способны на глубокое насилие, как кшатрии, они могли перемещаться. Они, на самом деле, принадлежали к очень воинственным племенам. Они родились для насилия, но они перешли в другую противоположность. Они обладали глубиной.
