Там, где у дверей ты находишь счастье, дальше последует несчастье. Тот, кто готов столкнуться с несчастьем у дверей, достигает самих истоков счастья. Тот, кто готов пройти через несчастья в начале, достигает наивысшего счастья. Тот, кто в начале требует счастья, получает несчастье.
Под существенным, важным имеется в виду следующее: там, где первым проявит себя несчастье, дальше последует счастье. А второстепенно вот что: если счастье, или то, что кажется счастьем, случается первым, за ним следует несчастье. Врата к самому главному лишены всякой помпезности и украшений, они ведут в рай. Второстепенное устраивает тебе пышную встречу с салютами и фейерверками, с буйством красок, украшающих вход, но за всем этим кроется ад. Внутри тебя ждут боль и страдания. Для одного за шипами прячутся цветы; для другого за цветами прячутся шипы. Именно то, что мы получаем в конце, и остается с нами, поэтому самое главное находит тот, кто об этом не забывает. Тот, кто уделяет внимание только началу, теряется во второстепенном.
Долгий путь скитаний во второстепенном — это и есть наш мир. Прыжок из второстепенного к существенному называется мокша — освобождение — или нирвана, или сущее — словом, как тебе захочется его назвать. Тот, кто увидел, что чувства иллюзорны, что они лишь заставляют нас скитаться, со словами «Нахин Рам Бин Таон» — «единственное прибежище — это существование» — попадает в прибежище существования. Прямо сейчас ты находишься в прибежище своих чувств.
Следует рассмотреть еще один аспект этого вопроса. Существует множество чувств; можно насчитать по крайней мере пять. Но их количество не ограничивается пятью, поскольку каждое чувство принимает различные формы, каждое из чувств само по себе — целая компания. Поэтому для того, кто принимает прибежище в чувствах, они дробятся на части, поскольку каждое чувство желает быть хозяином. Достаточно даже двух хозяев, чтобы возникли разногласия; представь, что случится, если таких хозяев множество!
У христиан есть одна старая история. Чтобы испытать веру, искренность и смирение Иова, Бог лишил его всего, но Иов не стал роптать. Бог забрал у Иова все, кроме жены, но ни малейшего недовольства не родилось в сердце Иова. Над этой историей много размышляли, задавались вопросом, почему Бог подверг Иова такому испытанию — все у него забрал, что Иов безропотно перенес.
Но один человек спросил мастера-хасида: «Все остальное я понимаю, но почему Бог не забрал у Иова и жену? Если Бог хотел забрать у него все, то для чистоты эксперимента стоило забрать и жену. Почему же Он этого не сделал? Похоже, что на самом деле у Иова забрали не все, что-то все-таки осталось».
Мастер-хасид дал замечательный ответ. Он сказал: «За всем этим кроется одна тайна, о которой ты не знаешь. Суть ее вот в чем. Когда Бог увидел, что Иов, даже лишившись всего, остается верен Ему, Он вернул Иову все, причем в двойном размере. Бог не забирал жену, потому что ему пришлось бы возвращать Иову две жены. А даже с одной женой ужиться не так-то просто; а если бы у Иова было две жены, ему пришлось бы совсехм тяжело! Иов доказал свою веру, зачем же подвергать его столь суровому испытанию?» Две жены кого угодно разделят на части; две жены — это две хозяйки.
Каждое чувство — твой хозяин, это приводит к тому, что ты разделен на множество частей, ты разбит на кусочки, и все эти кусочки живут своей собственной жизнью. Ты становишься похож на телегу, в которой с каждой стороны запряжено по волу: каждый из них пытается тянуть телегу в свою сторону. То один вол затянет телегу в канаву, то другой потянет ее куда-то еще; но ехать по дороге при этом совершенно невозможно. Как может телега двигаться вдоль дороги, если ее волы запряжены со всех сторон? Когда один вол тянет изо всех сил на себя, другие поддаются или тоже пытаются тащить в свою сторону, и тогда телега разваливается на части. Ты никогда и никуда не доберешься; ты просто развалишься и умрешь прямо на месте.
Каждое из твоих чувств тянет тебя к себе. Глаза говорят: «Пойдем, красота — вот смысл жизни». Уши твердят: «Послушай! Слушать этот звук — величайшее счастье». Вкусовые ощущения, секс, запахи — все они манят тебя, все толкают тебя в свою сторону. Ты чувствуешь, как тебя тянет во все стороны. При таких обстоятельствах ты живешь в страданиях. Такое положение дел ни к чему не приведет; разве что твои кости сначала растянутся, потом поломаются, и ты исчезнешь, так никуда и не попав. Ты никогда не увидишь берега. Так обстоят дела с твоим прибежищем в чувствах. Ты сделал чувства своим единственным прибежищем, а реальность такова, что всякий, кто выбрал для себя несколько хозяев, сходит с ума.
Сумасшествие — это конечное состояние людей, живущих чувствами. А сумасшедший дом — их последнее пристанище. Если ты не завершил свой путь именно там, это означает только, что в своих действиях ты не шел до конца. Если ты остаешься вялым, застреваешь на полпуТи, это другое дело, но если ты полностью отдался на волю чувств, то неизбежно попадешь в психушку. Это прямое следствие. Если обычный человек не сходит с ума, это означает только одно: что этот человек был обычным, мирским, но не до конца, поэтому он зависает где-то посередине. Волы тянули его телегу каждый в свою сторону, но их не очень хорошо кормили. И хоть телега шарахалась из стороны в сторону, она каким-то чудом смогла удержаться на дороге. Продвижения вперед не получилось, но телега осталась на дороге и не съехала в канаву.
Таков тот, кого мы называем хорошим человеком, — тот, кто каким-то образом удерживает себя на дороге, кто лишь чуть-чуть подпитывает свои чувства. Чем больше ты их питаешь, тем выше степень твоего безумия. Следовательно, коренного отличия между нами и сумасшедшими нет. Мы отличаемся только степенью безумия. Некоторые чуть более безумны, другие — чуть менее; одни безумны на пятьдесят единиц, другие — на шестьдесят, третьи — на семьдесят... а есть и такие, которые достигли уровня в девяносто девять единиц, они вот-вот переступят грань! Да, разница только в степени. Там, где много хозяев, все заканчивается безумием. Безумие — это состояние, когда ты разломан, разорван на множество мелких кусочков.
Один хозяин — вот каково значение выражения «принять убежище в Раме, в существовании». Слово Рама не имеет никакого отношения к Раме, сыну князя Дашаратхи. Рама означает брахман, Божественное, которое находится в тебе.
Ты и есть существование!
Ты — не тело, ты — душа.
Если ты — это тело, чувства сведут тебя с ума. Если ты — душа, чувства постепенно ей сдадутся.
Это не означает, что человек, сдавшийся существованию, больше не будет есть или видеть красоту чистого неба; не означает это и того, что его слух больше не будет услаждать музыка. Но происходит одно революционное преобразование: его чувства сдаются существованию, а не наоборот. Его душа — не раб чувств, чувства становятся на службу душе.
А затем произойдет коренное изменение. Ты постепенно станешь замечать, что, когда тобой управляют чувства, музыка нравится тебе тем больше, чем более сексуальной она является. А сдаваясь существованию, ты обнаруживаешь, что сексуальная музыка — это вообще не музыка. Ты станешь воспринимать ее как досадный шум, такой же неблагозвучный и раздражающий, как и резкий свист. Вот почему звучание западной музыки напоминает удары. Такое чувство, что она выворачивает тебя, сотрясает, она не дарит тебе ощущения покоя. По мере того как чувства уступают душе, твоей музыкой станут киртан и бхайян; в твою музыку войдет духовность. Тогда, если музыка будет нарушать твой покой, тебе не захочется ее слушать.
Наступит миг, когда музыку ты будешь находить только в состоянии пустоты. Лишь тогда, когда все вокруг погружено в тишину, когда не слышно ни единого звука, лишь тогда ты откроешь звучание высшей музыки. Лишь тогда высший звук, который мы назвали омкар, звук ОМ... Это не звук, он не похож на звук, который издают струны вины — потому что это тоже удар. Здесь мы тоже бьем по струнам. Принято бить так, чтобы между ударами получался определенный ритм, но все же здесь есть удары.
Когда чувства уступают душе, начинаешь слышать музыку пустоты. Исчезнет секс, и появится любовь. Из музыки уйдут звуки, останется только пустота. Из секса уйдет сексуальность, останется только любовь. И это случится со всеми чувствами. Глаза постепенно перестанут интересоваться формами, им станет интересно бесформенное. Для глаз форма утратит свою красоту; вместо этого она станет помехой для созерцания прекрасного. Обретя способность по-настоящему видеть человека, ты обнаружишь, что его тело может быть сколь угодно красивым, но именно из-за тела красота человека блекнет. Не важно, насколько красиво тело, оно не может быть по-настоящему прекрасным. То есть тело искажает красоту человека. Красота будет идеальной, только когда не будет вообще никакого тела; тогда никакое тело ей не помешает.
