Гомер - Античная лирика

Стоит лишь взглянуть на тебя, — такую
Кто же станет сравнивать с Гермионой[35]!
Нет, тебя с Еленой сравнить не стыдно
Золотокудрой,

Если можно смертных равнять с богиней…

Между дев, что на свет
солнца глядят,
вряд ли, я думаю,
Будет в мире когда
хоть бы одна
дева столь мудрая.

Словно ветер, с горы на дубы налетающий,
Эрос души потряс нам…

…Те, кому я
Отдаю так много, всего мне больше
Мук причиняют.

Венком охвати,
Дика моя,
волны кудрей прекрасных…

Нарви для венка
нежной рукой
свежих укропа веток.

Где много цветов,
тешится там
сердце богов блаженных.

От тех же они,
кто без венка,
прочь отвращают взоры…

Эрос вновь меня мучит истомчивый —
Горько-сладостный, необоримый змей.

Издалече, из отчих Сард[36]
К нам стремит она мысль, в тоске желаний.

Что таить?
В дни, как вместе мы жили, ты
Ей богиней была одна!
Песнь твою возлюбила Аригнота.

Ныне там,
В нежном сонме лидийских жен,
Как Селена, она взошла —
Звезд вечерних царицей розоперстой.

В час, когда
День угас, не одна ль струит
На соленое море блеск,
На цветистую степь луна сиянье?

Весь в росе,
Благовонный дымится луг;
Розы пышно раскрылись; льют
Сладкий запах анис и медуница.

Ей же нет,
Бедной, мира! Всю ночь она
В доме бродит… Аттиды нет!
И томит ее плен разлуки сирой.

Громко нас
Кличет… Чуткая ловит ночь
И доносит из-за моря,
С плеском воды, непонятных жалоб отзвук.

Дети! Вы спросите, кто я была. За безгласную имя
Не устают возглашать эти у ног письмена.
Светлой деве Латоны меня посвятила Ариста,
Дочь Гермоклида; мне был прадедом Саинеад.
Жрицей твоей, о владычица жен, величали Аристу;
Ты же, о ней веселясь, род наш, богиня, прославь.

Тело Тимады — сей прах. До свадебных игр Персефона
Свой распахнула пред ней сумрачный брачный чертог.

Сверстницы, юные кудри отсекши острым железом,
Пышный рассыпали дар милой на девственный гроб.

У меня ли девочка
Есть родная, золотая,
Что весенний златоцвет —
Милая Клеида!
Не отдам ее за все
Золото на свете.

И какая тебя
так увлекла,
в сполу[38] одетая,
Деревенщина?
Не умеет она
платья обвить
около щиколки.

Срок настанет: в земле
Будешь лежать,
Ласковой памяти

Не оставя в сердцах.
Тщетно живешь!
Розы Пиерии[39]

Лень тебе собирать
С хором подруг.
Так и сойдешь в Аид,

Тень без лика, в толпе
Смутных теней,
Стертых забвением.

Кто прекрасен — одно лишь нам радует зрение,
Кто ж хорош — сам собой и прекрасным покажется.

Я роскошь люблю;
блеск, красота,
словно сияние солнца,

Чаруют меня…

…но своего
гнева не помню я:
Как у малых детей,
сердце мое…

Покрывал этих пурпурных
Не отвергни, блаженная!
Из Фокеи[40] пришли они,
Ценный дар…

Киферея[41], как быть?
Умер — увы! —
нежный Адонис!
«Бейте, девушки, в грудь,
платья свои
рвите на части!»

Критянки, под гимн,
Окрест огней алтарных
Взвивали, кружась,
Нежные ноги стройно,
На мягком лугу
Цвет полевой топтали.

Уж месяц зашел; Плеяды
Зашли… И настала полночь.
И час миновал урочный…
Одной мне уснуть на ложе!

Ты мне друг. Но жену
в дом свой введи
более юную.
Я ведь старше тебя.
Кров твой делить
я не решусь с тобой.

А они, хвалясь, говорили вот что:
«Ведь опять Дориха-то[42] в связь вступила,
Как и мечтала».

Ты, Киприда! Вы, нереиды-девы!
Братний парус правьте к отчизне милой!
И путям пловца и желаньям тайным
Дайте свершенье!

Если прежде в чем прегрешил — забвенье
Той вине! Друзьям — утешенье встречи!
Недругам — печаль… Ах, коль и врагов бы
Вовсе не стало!

Пусть мой брат сестре не откажет в чести,
Что воздать ей должен. В былом — былое!
Не довольно ль сердце мое крушилось
Братней обидой?

В дни, когда его уязвляли толки,
На пирах градских ядовитый ропот:
Чуть умолкнет молвь — разгоралось с новым
Рвеньем злоречье.

Мне внемли, богиня: утешь страдальца!
Странника домой приведи! На злое
Темный кинь покров! Угаси, что тлеет!
Ты нам ограда!

Мать милая! Станок
Стал мне постыл,
И ткать нет силы.

Мне сердце страсть крушит;
Чары томят
Киприды нежной.

Эй, потолок поднимайте, —
О Гименей! —
Выше, плотники, выше!
О Гименей!
Входит жених, подобный Арею,
Выше самых высоких мужей!

Яблочко, сладкий налив, разрумянилось там, на высокой
Ветке, — на самой высокой, всех выше оно. Не видали,
Знать, на верхушке его? Аль видали, да взять — не достали.

Все, что рассеет заря, собираешь ты, Геспер[44], обратно:
Коз собираешь, овец, — а у матери дочь отнимаешь.