62. Четвертый тезис. – Свободное внимание не отменяет природного. – Наконец, я утверждаю: само слушание, с точки зрения его актуального познания, о коем идет речь, не является безусловно необходимым, но может зависеть от решения слушающего. Этот тезис с вероятностью удостоверяется приведенными доводами, и особенно тем, что использование species есть дело свободного решения ангела, как мы увидим ниже. Я утверждаю, что интеллект как таковой подчиняется воле в том, что касается его применения: ведь сюда не вмешивается никакая причина, которая принуждала бы интеллект, ибо, как только он предупредит волю, чувствуя вложение species, воля способна удержать его от немедленного действия через эту species либо с такой силой увлечь рассмотрением чего-то другого, что он не смог бы одновременно с этим воспользоваться новой species. Ты скажешь: на том же основании при напечатлении species ангел мог бы с таким вниманием заниматься чем-то другим, что не обратил бы внимания на напечатление новой интенциональной формы. На это можно ответить, что, даже если согласиться с этим, это не сильно меняет дело. Достаточно того, что один ангел имеет морально действенную силу возбуждать другого, хотя иногда, в силу глубокой увлеченности другого ангела, эта сила может блокироваться, как это случается с ощущениями. И тогда, даже если в момент напечатления интенциональная форма осталась незамеченной, как только предельное внимание ангела ослабнет, и он (если можно так сказать) придет в себя, он разглядит в себе эту species и воспользуется ею, если захочет. Или же, что вернее, нужно отрицать вывод: ведь свободное внимание хотя и существует, но не отменяет природного, то есть того, которое следует, как я сказал, за напечатлением интенциональной формы. Наконец, мой тезис подтверждается тем, что для возбуждения не требуется, чтобы ангел слушал по необходимости и размышлял о сказанном; достаточно того, чтобы он воспринимал саму речь, в ее существе: это уже заставляет ангела усмотреть в себе новую species, хотя он свободен в ее использовании, что подобает его совершенству.
О беседе между ангелами и людьми, а также с Богом
63. Обсуждается первая часть: можем ли мы беседовать с ангелами. – Двенадцатое, двухчастное, затруднение касается беседы между нами и ангелами. Ведь отсюда следует, что мы можем говорить с ангелами, напечатлевая в них species наших актов, и ангелы могут говорить с нами, напечатлевая species своих актов. Однако то и другое вполне ложно; стало быть…. Первая часть следования доказывается. Ведь если ангел сам по себе обладает силой производить такую интенциональную форму, как мы сказали, и наш интеллект способен принимать ее, знаком чего служит то обстоятельство, что отделенная душа способна принимать species, ибо ангел мог бы говорить к ней, то, стало быть, и в настоящее время интеллект души, сопряженной с телом, способен принимать такую species, ибо это тот же самый интеллект, обладающий той же самой пассивной способностью. Следовательно, фактически ангел, пожелай он говорить с человеком, мог бы напечатлеть в нем интенциональную форму своих актов. Вывод доказывается, так как промежуточное тело или удаленность по месту не препятствуют такому действию, как было сказано выше, а если бы и препятствовали, ангел мог бы устранить препятствие природной силой, войдя внутрь человеческого тела и устранив всякое отстояние по месту между собой и душой. Однако размышляющему последовательно очевидна ложность этого, потому что, приняв такую species, наша душа смогла бы в состоянии природной сопряженности с телом слышать речь ангела и усматривать его акты независимо от фантазм, ибо такую species она принимала бы не через фантазмы.
64. Обсуждается также вторая часть затруднения: могут ли ангелы беседовать с нами. – Другая часть следования доказывается: ведь наша отделенная душа может говорить к ангелу, что представляется несомненным; стало быть, согласно нашему утверждению, она будет говорить с ним, напечатлевая в нем species своего акта. В самом деле, в этом вопросе рассуждение о душе и об ангеле – одно и то же, так как, во-первых, не может быть никакого другого способа говорения в душе, что нетрудно увидеть, памятуя сказанное в предыдущих главах, и так как, во-вторых, сопряженная с телом душа обладает способностью напечатлевать подобные species в ангеле, если того пожелает. Подтверждается это тем, что сопряженная с телом душа сама по себе обладает той же способностью, что и отделенная душа; ее акты равно духовны и равно могут прилагаться волей к такому действию, и это действие не встречает препятствия со стороны тела, потому что не им совершается. Так что имеются все условия для совершения действия: ведь если близость по месту не нужна или всегда может быть обеспечена, то почему, собственно, не могло бы последовать действие? Однако этот вывод сам по себе выглядит невероятным. Действительно, если душа не способна без тела ни познавать, ни испытывать воздействия, ни приводить тело в движение, то кто поверит, что она способна произвести изменение в ангельском интеллекте?
65. Ответ на первую часть затруднения – о нашей возможности беседовать с ангелами. – На первую часть ответим, во-первых, что мы можем говорить к ангелам. В отношении святых ангелов это достоверно подтверждается верой: ведь мы можем обращаться к ним с молитвой и открывать им свои сердца. Правда, об этих наших актах, когда мы обращаемся к ним, они могли бы узнать через блаженное видение или другие божественные откровения. Но и естественным путем наша речь может осуществляться нами и восприниматься ангелами: говорят же они и с бесами, которые с ними сообщаются. И праведные мужи порой беседуют с ангелами, не моля и не хваля их, но побуждая или порицая и, согласно вере, наставляя в Боге, что также известно из опыта.
66. Указанная речь может осуществляться посредством чувственных знаков. – Важно, обладает ли ангел врожденными интенциональными формами вещей, о которых говорит человек, или нет. – Важно, говорит ли человек к человеку или к ангелу. Наконец, такая речь может осуществляться людьми посредством чувственных знаков: устных слов, письмен и т. д.: ведь даже злые ангелы с легкостью усматривают эти знаки через посредство врожденных species, и значение их им известно в силу природного знания или опыта. Поэтому через них ангелы легко понимают то, о чем идет речь, и тем же способом, каким один человек понимает речь другого. Отсюда следует, что через такую речь ангел не видит самих по себе вещей, о коих говорит ему человек, но усматривает их только в знаке, а потому может соглашаться с тем, что таким образом говорится, не в силу самой речи, а только через посредство человеческой веры: ведь произвольно установленные знаки сами по себе на сообщают собственно знания обозначенных вещей, взятых в них самих. Я говорю: «сами по себе», потому что, если ангел из другого источника обладает врожденными интенциональными формами тех вещей, о которых говорит ему человек, то, применяя их, он сможет усмотреть, таковы ли они или нет. Что же касается внутренних актов самого говорящего человека, то если ангел не обладает (как мы предполагаем) их врожденными species, то и не сможет их познать сами по себе, пусть даже человек указанным чувственным способом сообщает ему о них. Если, например, человек, говоря с бесом, скажет, что верит его словам, тот сможет узнать, говорит ли он правду, не через усмотрение самой внутренней веры, а только из слов и других подсказок или следствий, которые он способен взвесить лучше и точнее человека. В этом роде речи следует отметить и другое различие между человеком и ангелом: человек не только предъявляет предмет человеку, с которым говорит, но и действительно производит возбуждение в собеседнике и приводит его в движение посредством чувств; ангела же он так возбуждать не в состоянии, поскольку чувственные слова ничего не способны произвести в ангеле. Это очевидно само по себе, а также из сказанного выше, ибо ангелы не принимают интенциональных форм от материальных предметов. Стало быть, этими чувственными знаками человек может лишь указать ангелам – если те пожелают обратить внимание – на то, о чем идет речь, подобно тому, как это происходит при беседе человека с другими людьми посредством письмен. Отсюда также следует, что через такую речь человек не может так говорить к одному ангелу, чтобы при желании все прочие ангелы не могли его понять.
67. Вызывает сомнение, может ли указанная речь осуществляться чисто ментально. – Ответ томистов. – По мнению автора, ответ не лишен смысла. – Особо трудный вопрос состоит в том, способен ли человек говорить к ангелу чисто ментально – посредством интеллекта и воли, помимо какого-либо чувственного обозначения. На него, по мнению томистов, согласно которым такая речь осуществляется через одно лишь внешнее распоряжение со стороны воли, следует в целом ответить утвердительно, и, соответственно, именно так они, судя по всему, и считают. В самом деле, человек вполне может желать, чтобы ангелу стали известны его мысль или чувство. И ангел, со своей стороны, не желает ничего другого, ибо, как предполагается, он обладает врожденными species таких актов и достаточным светом, чтобы через подобную речь интуитивно усматривать, на том же основании, сами человеческие акты. Единственное, чего ему недостает, – это подлинного возбуждения, но оно будет чисто объективным (как говорят сами томисты), и потому между человеком и ангелом, по моему мнению, не будет несоответствия, как я вскоре покажу. И, стало быть, в такой позиции остается только одно затруднение – относительно принятого допущения, согласно которому что ангел обладает врожденными species, позволяющими усматривать акты человеческого сердца, однако в их применении зависит от воли самого человека. Объяснить это убедительно можно лишь ссылкой на божественное провидение или на некое препятствие. Если же предполагать, как предполагаем мы, что ангел не имеет такой species, то вполне можно было бы сказать, что люди способны ментально говорить к ангелу, сообщая ему species нашего акта, которой он не обладал. И в этом нет ничего нового: все теологи, которые учат, что ангелы принимают species от вещей, тем более легко согласятся с тем, что они способны принимать их от наших актуально существующих актов – во всяком случае, если мы того пожелаем. Ведь, согласно этими учителям, таким способом species принимаются при участии объектов как производящих причин – целостных или частичных. Если Скот и другие приписывают такую производящую причинность даже материальным предметам, что удивительного в том, чтобы приписывать ее спиритуальным актам нашей души? Следовательно, хотя эта производящая причинность не может быть успешно доказана, я не вижу оснований к тому, чтобы называть ее невероятной или убедительно показать ее невозможность.
