58. Отвергается выдумка Ричарда о способе напечатления интенциональной формы в слушающем ангеле. – Вот почему мы не согласны с Ричардом: ведь он полагает, что эта species производится не только говорящим, но и слушающим; более того, она производится слушающим в первую очередь, а говорящим – лишь инструментально; и потому Ричард, соответственно, утверждает, что изменение, связанное с принятием species, зависит от свободы не только говорящего, но и слушающего. Правда, для подтверждения своего мнения он говорит многое, что нельзя ни доказать, ни обосновать. В самом деле: во-первых, он предполагает, что в ангелах имеются некие интеллектуальные лучи, сотворенные вместе с ними и укорененные в их субстанции. Эти лучи представляют собой не субстанцию, но акциденции, однако не принимаются в другой субъект наподобие солнечных лучей, но сохраняются в самих себе, в своем бытии, в своем корне. Они спиритуальны и не имеют протяженности, однако простираются, то есть испускаются, вовне субстанции самого ангела, в коем укоренены, и способны существовать в другом месте, где не присутствует ангельская субстанция, и таким образом доходить вплоть до другого ангела, к которому обращена речь, и предъявляться ему, несмотря на удаленность, одновременно существуя вне субъекта, в пространстве среды. Вся эта гипотеза высказывается Ричардом бездоказательно и без опоры на авторитет и в то же время содержит в себе множество невероятных допущений. В самом деле, либо эти лучи при своем испускании создаются вновь, либо просто движутся локальным перемещением. Первого утверждать нельзя, так как Ричард полагает их сотворенными вместе с ангелами, и так как в противном случае они должны были бы сотворяться в момент пребывания вне субъекта. Второе тоже невразумительно: как это понять, что акциденция, укорененная в субъекте, перемещается вовне субъекта через пространство среды, где отсутствует субъект, вплоть до того места, где находится другой ангел? Между тем необходимость такого движения очевидна, коль скоро он сам говорит, что здесь имеется испускание, и через него луч существует там, где отсутствует и раньше отсутствовала субстанция ангела, в коей он укоренен. Следовательно, речь идет о реальном изменении в луче, которое может быть только локальным перемещением.
59. Вторично опровергается то же мнение. – Во-вторых, этот луч может укореняться в субстанции ангела, лишь пребывая в ней в качестве акциденции. Но когда он простирается, или испускается, он не обладает протяженностью, по собственному признанию Ричарда, ибо в противном случае он был бы телесным. Стало быть, он всецело пребывает в субстанции, даже если пребывает вне субстанции, и, следовательно, акциденция одновременно и целиком пребывает в субъекте и вне субъекта и во всем пространстве вплоть до другого ангела, что прямо-таки чудовищно и невозможно. Ведь если одна и та же акциденция не может передаваться от субъекта, в коем пребывает, в другой субъект, одновременно пребывая в том и в другом, то каким образом она могла бы передаваться через пространство среды к другой, отстоящей субстанции, одновременно существуя и в себе, и в другой субстанции? К тому же эти лучи избыточны, ибо не могут производить никакого формального эффекта и выполнять никакой функции. Прежде всего, они не могут производить формального просвещающего эффекта в самом ангеле, в коем укоренены. Разве мог бы луч, испускаемый солнцем, осветить само солнце? Тогда каким формальным эффектом он бы в нем обладал? Или каким образом пребывал бы в нем как в субъекте, не производя в нем формального эффекта? Или каким образом был бы укоренен в нем, не пребывая в нем как в субъекте, если считать его истинной акциденцией? Точно так же и в пространстве среды или в другом ангеле луч не мог бы производить формального эффекта, ибо не пребывал бы как в субъекте ни в том, ни в другом, согласно принятому допущению. Отсюда следует, что он не может выполнять никакой функции.
60. Опровергается уловка Ричарда. – Ричард отвечает: лучи служат тому, чтобы говорящий ангел из потенции самого луча выводил species, которую объективно представляет другому ангелу. Но, во-первых, луч, как его ни мыслить, есть всего лишь некий несовершенный свет, наподобие солнечного луча, а значит, не пассивная потенция, из которой могла бы производиться species. Во-вторых, такая species бесполезна, потому что не пребывает в слушающем ангеле как в субъекте, что признает сам Ричард, и не может обеспечить слышание, а значит, ни к чему не пригодна. Ричард отвечает: напротив, она полезна для другого ангела, потому что достигает его, и через ее посредство как инструмента сам слушающий ангел собственной, исконной действующей силой производит в себе схожую species, через которую познает акт говорящего. Но я спрашиваю: каким образом луч, аффицированный интенциональной формой, представляет ее другому ангелу? Если такая презентация совершается через когнитивный акт, так, чтобы ангел усматривал презентированную ему species и тем самым побуждался к образованию в себе другой, ей подобной, то необходимо предполагать в ангеле species, посредством которой он способен усматривать и луч, и его species. Следовательно, было бы экономнее допустить такую species, через которую он при желании усматривал бы акт говорящего ангела или хотя бы species, существующую в самом говорящем ангеле. Ведь та species, которая, согласно этому измышлению, пребывает в испускаемом луче и выведена из его потенции, по необходимости должна была бы сначала выводиться из самого луча как укорененного в говорящем ангеле; следовательно, она могла бы там же и усматриваться другим ангелом, без всякого дополнительного излучения. Если же такая презентация имеет чисто объективный характер и осуществляется исключительно через близость по месту и через распространение, то в таком случае это излучение избыточно, ибо не является необходимым ради одной лишь объективной презентации: ведь ей не препятствует дистанция, как было сказано выше, и – что важнее всего – говорящий ангел мог бы при необходимости с легкостью приблизиться к другому сам по себе, без всякой умопостигаемой передачи акциденций. И, наконец, если допустить такую объективную презентацию, незримую для ангела, которому презентируется species, каким образом мог бы он побуждаться этим к слушанию или сопрягаться с лучом сам по себе, в силу собственной интенции, производя в себе species акта другого ангела? Поэтому следовало бы сказать, что в силу самого факта, что аффицированному интенциональной формой лучу удается достигнуть локального присутствия в другом ангеле, тот в силу природной необходимости и без прямого участия волевой интенции сопрягается с лучом как с инструментом, чтобы произвести в себе такую species, что тоже невероятно. Следовательно, вся эта теория в отношении данной части причудлива и просто нелепа.
61. Третий тезис. – Далее, мы сказали: когда говорящий ангел производит species своего акта в слушающем, тот с необходимостью чувствует произведенное в себе изменение и, во всяком случае, воспринимает производимую в нем species и виртуально сосредоточивает на ней внимание, и в этом смысле слушание некоторым образом необходимо следует за речью. Я доказываю это, во-первых, тем, что это так или иначе необходимо для некоторого возбуждения, что подтверждается приведенными доводами. А то, что некое истинное возбуждение необходимо, полагаю, было достаточно показано выше. Ибо ангелы были бы, очевидно, довольно-таки тупыми (если позволительно так сказать) в отношении морального сотрудничества, если бы никто из них не мог обращаться или взывать к другому, тем или иным способом побуждая того к слушанию. Во-вторых, доводы в пользу противоположной позиции этого не опровергают, ибо указанное предощущение (если можно так выразиться) этой species еще не означает ее использования как species, но как объекта, умопостигаемого в акте и самого по себе связанного с потенцией. Но хотя использование species применительно к репрезентированной вещи является свободным, познание species как самого по себе познаваемого объекта не может быть всегда свободным. Дело в том, что интеллект формально не есть свободная потенция, а потому неудивительно, что если он, так сказать, затрагивается до всякого свободного использования воли, то такое затрагивание он предощущает и в этом опережает саму свободную волю. И это тем более так, что вообще познавать интенциональные формы, в том числе вложенные, для ангела изначально естественно; следовательно, когда в нем напечатлевается новая species, она тоже может познаваться естественно. Наконец, к природному совершенству ангела принадлежит, судя по всему, чтобы в нем не производилось никакого изменения, которого бы он не воспринимал, и чтобы он имел возможность принимать относительно него или его применения осознанные решения.
