Мальчика тянут они тихонько в податливых струях.
Вскрикнул Гилас, и уже тело его под водой.
50 Издали кличет в ответ Алкид, но на все его зовы
Ветер с потока несет имени отзвук один.
Этим наученный, Галл, охранишь своего ты любимца:
Нимфам попасться и твой может красавец Гилас.
XXI
Ты, что стремишься спастись от беды соучастников грозной,
Воин, бегущий в крови прочь от этрусских валов,
Ты, что от стонов моих отвращаешь припухшие очи,
Помни: соратник и я ваших военных трудов.
5 Пусть о спасенье твоем веселится родителей сердце;
Пусть по рыданьям твоим правду узнает сестра,
Правду о том, как Галл, избежавший цезарских копий,
Все ж уберечься не смог от неизвестной руки,348 —
И, на какие б она ни наткнулась разъятые кости,
10 Здесь, на Этрусских горах, пусть в них признает мои.
XXII
Кто я, откуда мой род, и где наш дом находился,
Просишь ты, Тулл, рассказать, помня о дружбе с тобой.
Верно, знакомы тебе в земле Перузинской могилы349 —
Родины кладбище то в черный Италии день,
5 В день, когда Рим поднимал на усобицу злую сограждан.
(Ты, о Этрурии пыль, — главное горе мое,
Ты потерпела тогда, чтоб валялись родные останки,
Тело несчастного ты горстью не скрыла земли.)
Знай же, меня породил граничащий с областью этой
10 Край плодородных полей, Умбрии благостный край.
I
Знать вы хотите, зачем про любовь пишу я так много
И почему так легко вслух мою книгу читать.
Ни Каллиопа, ни бог Аполлон мне стихов не внушают,
Нет, вдохновляет меня милая только моя.
5 Если увижу ее в блистательной косской одежде, —
Косскою тканью одной свиток заполнится мой;
Если у ней на челе я замечу волос беспорядок, —
Радуясь, будет ходить гордо в воспетых кудрях;
Если коснется до струн перстами кости слоновой, —
10 Я изумляюсь ее ловким, искусным рукам;
Если же дрема смежит ее усталые глазки, —
Сыщет поэт для стихов тысячу новых причин;
Если нагая со мной затеет борьбу за одежду, —
Буду я рад сочинять целые тьмы «Илиад»;
15 Что б ни сказала она и что бы ни сделала, тотчас
Из пустяка у меня длинный выходит рассказ.
Будь мне дано, Меценат,350 судьбою столько таланта,
Чтобы героев толпу мог я на брани вести,
Я не Титанов бы пел, не Оссу над вышним Олимпом,
20 Не взгроможденный над ней путь к небесам — Пелион,
Древних не пел бы я Фив, ни Трои, Гомеровой славы,
Не вспоминал бы, как Ксеркс слиться двум водам велел
Или как царствовал Рем, не пел бы высот Карфагена,
Мария доблестных дел,351 кимвров свирепых угроз:
25 Цезаря я твоего352 труды восхвалял бы и войны,
Ну, а за Цезарем вслед ты был бы мною воспет.
Мутину353 вспомнив не раз и сограждан могилу — Филиппы,354
Петь сицилийских судов бегство355 я был бы готов,
Или разгром очагов старинного рода этрусков,
30 Или фаросского пел берега смелый захват,
Пел бы Египет и Нил, который, во град приведенный,
В изнеможении нес семь своих скованных вод,
Или актийских носы кораблей на Священной дороге,
Или же выи царей пел в золоченых цепях:
35 Муза б моя и тебя в этих подвигах бранных воспела,356
В мирные дни и в бою Августу преданный друг,
В царстве подземном Тезей, Ахиллес превозносит в небесном —
Иксионида один, Менетиада другой.357
Но ни Юпитеров бой на Флегрейских полях с Энкеладом358
40 Голосом громким воспеть и Каллимаху невмочь;
Ни у меня нету сил в груди, чтоб стихом величавым
Цезаря славить в ряду предков фригийских его!359
Пахари всё о волах, мореход толкует о ветрах,
Перечисляет солдат раны, пастух же — овец;
45 Я же всегда говорю о битвах на узкой постели:
Кто в чем искусен, пускай тем и наполнит свой день.
Славно в любви умереть, и славен, кто страстью единой
Мог наслаждаться; когда б милой владел только я!
Помнится мне, что она легкомысленных дев осуждает,
50 Всю «Илиаду» бранит из-за Елены одной.
Пусть мне пригубить дадут из чаши мачехи Федры,
Чаши, что пасынку встарь не причинила вреда,
Пусть отравляют меня волшебным зельем Цирцеи
Или в колхидском котле жгут на иолкском огне,360 —
55 Но раз всю душу свою одной я единственной отдал,
Пусть лишь из дома ее вынесут тело мое.
Все недуги людей исцелять помогает лекарство,
Только страданья любви вовсе не терпят врачей.
Вылечил встарь Махаон Филоктету распухшие ноги,
60 Также Хирон Филлирид Фениксу зренье вернул;
Критскими травами бог Эпидаврский вернул Андрогея
К жизни и вновь возвратил отчим его очагам;
И, получивши в бою от копья гемонийского рану,
Был тем же самым копьем юный мисиец спасен.361
65 Если ж кто рану мою исцелить оказался бы в силах,
Он бы и Танталу мог яблоко в руку вложить,
И Данаидам помочь наполнить бездонную бочку,
С нежных девичьих плеч урны тяжелые сняв;
И от кавказской скалы отвязал бы он Прометею
70 Руки его и согнал птицу, клюющую грудь.
В день, когда наконец востребуют жизнь мою судьбы
И на могильной плите стану лишь именем я,
Ты, Меценат, краса и зависть всех всадников наших,
Верная слава моя в жизни и смерти моей,
75 Если ты пустишься в путь на британской резной колеснице
Мимо могилы моей, то придержи лошадей
И со слезою скажи, обращаясь к безмолвному праху:
«Горьким уделом была гордая дева ему».
II
Стал я свободен, и мне захотелось пожить без любовниц,
Но перемирие вновь дерзко нарушил Амур.
Место ли здесь на земле такой красоте несравненной?
Старых, Юпитер, твоих не признаю я проказ.
5 Станом высоким стройна, белокура, пальчики тонки,
Шествует гордо — под стать и Громовержца сестре
Или Палладе самой, в свой храм Дулихийский грядущей,
Змееволосой себе скрывшей Горгоною грудь.
Как Исхомаха она,362 героиня из рода лапифов,
10 Та, что кентаврам хмельным сладкой добычей была,
Или подобна Бримо,363 что Меркурию встарь, по преданью,
Возле бебейской волны364 девственный стан отдала.
Так отступите пред ней, богини, которых на Иде
Некогда видел пастух, как раздевались они.365
15 О, если б старость лица не могла изменить ей, хотя бы
Кумской пророчицы век ей суждено было жить.
III
Хвастался ты, что тебя ни одна уж завлечь не сумеет, —
Вот и попался ты в сеть. Где самомненье твое?
Только на месяц тебе и досталась, бедняк, передышка,
И уж позоришься ты книгой второю стихов.
5 Думал я, сможет ли жить на высохшей отмели рыба
Иль непривычный к воде в море жить дикий кабан;
Сам я могу ли всю ночь проводить за серьезной работой?
Нет! Лишь отсрочить любовь можно, убить же нельзя.
Но я не столько пленен лицом, хоть оно и прелестно
10 (Лилии цвет не белей нежной моей госпожи.
Словно Меотии снег с иберийским в ней суриком спорит,
Или же роз лепестки в чистом плывут молоке),
Не волосами ее, что, как принято, вьются вкруг шеи,
И не сверканьем очей, светочем звездным моим,
15 Даже не тем, что у дев сияет сквозь шелк аравийский
(Ведь не влюбился же я так горячо в пустяки!),
Нет, но тем, как она танцует, плененная Вакхом, —
Так Ариадна вела бойкий, ликующий хор, —
Тем, что когда ее плектр эолийский пению вторит,
20 Звонкая лира тогда аганиппейской равна,366
Тем, что поспорит легко стихами с древней Коринной,367
И далеко превзошла их она в песнях своих.
Уж не чихнул ли тебе при рожденье Амур светлоликий,
Дням твоим первым подав, жизнь моя, добрую весть?
25 Эти подарки с небес ниспослали всевышние боги,
Этих небесных даров, знай, не дала тебе мать.
Нет, не людской нищете породить дарованья такие,
Благам таким не созреть в десятимесячный срок.
Славою римских дев ты единая в мир народилась,
30 Первой Юпитер тебя, римскую деву, возьмет,
Ложе людское делить со мной не вечно ты будешь,
После Елены опять прелесть на землю пришла.
Так удивляться ли мне, что юноши наши пылают?
Было бы Трое славней из-за тебя погибать!
