Франсиско Суарес - Франсиско Суарес о речи ангелов

В том, что так поступает схоластика, – ее слабость или сила?

• Murdoch John E. From social into intellectual factors: an aspect of the unitary character of late medieval learning / John E. Murdoch and Edith Dudley Sylla (eds.). The Cultural Context of Medieval Learning. Dordrecht, Holland: D. Reidel, 1975, 271–339.

• King, Peter. Medieval thought-experiment: the metamethodology of medieval science / T. Horowitz and G. Massey (eds.), Thought Experiments in Science and Philosophy. Lanham: Rowman & Littlefield, 1991. 43–64.

• John E. Murdoch and Edith Dudley Sylla (eds.). The Cultural Context of Medieval Learning. Dordrecht, Holland: D. Reidel, 1975.

T. Horowitz and G. Massey (eds.), Thought Experiments in Science and Philosophy. Lanham: Rowman & Littlefield, 1991.

• Suárez-Nani, Tiziana. Les anges et la philosophie. Paris: Vrin, 2002.

• Suárez-Nani, Tiziana. Connaissance et langage des anges. Paris: Vrin, 2002.

• Iribarren, Isabel and Lenz, Markus (eds.). Angels in Medieval Philosophical Inquiry, Aldershot: Ashgate, 2008.

• Roling, Bernd. Locutio angelica. Die Diskussion der Engelsprache als Antizipation einer Sprechakttheorie in Mittelalter und Früher Neuzeit. Brill, 2008.

• Hoffmann, Tobias (ed.). A companion to angels in medieval philosophy. Brill's Companions to the Christian Tradition, vol. 35. Leiden/ Boston: Brill, 2012.

• Perler, Dominik. The methodological function of angels in late medieval epistemology / Isabel Iribarren and Markus Lenz (eds.). Angels in Medieval Philosophical Inquiry, Aldershot: Ashgate, 2008, 143–153.

• Augustinus. De Trinitate. Lib. IX.

• Roling, Bernd. Angelic Language and Communication / Hoffmann, Tobias (ed.). A companion to angels in medieval philosophy. Brill's Companions to the Christian Tradition, vol. 35. Leiden/ Boston: Brill, 2012, 223–260.

• Spruit, Leen. Species intelligibilis: From Perception to Knowledge. Voll. I–II, Brill, 1994–1995.

• Вдовина Г. Species impressa: об интенциональных формах в когнитивных концепциях постсредневековой схоластики // Философский журнал, 2016. Т. 9. № 3.

• Suárez, Francisco. De Angelis. Lugduni, 1620.

• Suárez, Francisco. Opera omnia, t. II. Paris: Vivès, 1856.

Ангелы – ἄγγελος, мн. ч. ἄγγελοι – выполняют функцию связующего звена между небесным и земным мирами. В качестве «особых фигур власти»[59] они наделяются множеством задач: ангелы-хранители, ангелы искупления, ангелы-толкователи, карающие ангелы, ангелы народов, ангелы Господни, сонмы небесных ангелов и т. д. Эти функции были известны уже в раннеиудейской и раннехристианской апокалиптике, хотя еще и не имели следствием поклонение ангелам. Когда растущее ангелопочитание начало выходить из-под контроля (особенно в Малой Азии)[60], в V–VI вв. н.э псевдо-Дионисий Ареопагит развил далее систему небесных и земных, т. е. невидимых и видимых, иерархий[61], которая содействовала формированию систематической христианской ангелологии[62]. Согласно Дионисию, ангелы образуют иерархию с фиксированными уровнями, а девять имен, коими названы в Священном Писании небесные чины, сообщают нам о природе ангелов и об их распределении по сонмам.

Мир небесных сонмов разделен на три триады. Первую триаду образуют серафимы, херувимы и престолы; вторую составляют господства, начала и силы; власти, архангелы и ангелы входят в третью, низшую триаду. Сам Дионисий не всегда строго выдерживает эту последовательность[63], а другие и того менее; однако архангелы и ангелы всегда относятся к низшим чинам, а херувимы и серафимы – хотя они могут меняться местами – к высшим. Высшая иерархия непосредственно сообщается с Богом, низшая непосредственно сообщается с людьми, средняя принимает просвещение от высшей иерархии и передает его низшей[64].

Серафимы[65], в соответствии с их (еврейским) именем, – это «пламенеющие», или «пылающие» духи[66]. В видении Исайи (Ис 6, 1–13) они предстают в вечном и неустанном полете вокруг Престола Господа; им присуща, по словам Исайи, власть очищать пылающим всепожирающим огнем. Шестикрылые серафимы[67] суть световые знаки присутствия Божия; они ассоциируются с чистейшим светом и мудростью. Согласно Герману Константинопольскому, в литургии диаконы представляют серафимов[68].

Имя херувимов[69] указывает на них как на существа, обладающие «полнотой знания»[70], «изобилием мудрости». Бог наделил их способностью прямо взирать на него; быть может, поэтому их называют также многоглазыми, πολυόμματα[71]. Херувимы «четырехвидны» (τετράμορφος), хотя неясно, относится ли этот атрибут к каждому херувиму в отдельности или к ним всем, взятым совокупно. Они вместе с серафимами возглашают Трисвятое[72] и вместе же участвуют в Евхаристии[73].

Престолы[74] обладают свойством богоподобия. Так как они несут в себе образ Божий, они суть совершенные носители Бога, серафимов и херувимов[75].

Природа этой высшей иерархии состоит в чистоте, просветленности и совершенстве. Эти духи чисты, потому что непогрешимо и совершенно принимают святость Творца. В познании Бога они не зависят от метафор и символов, но наделены светом, благодаря коему способны взирать на изначальную красоту Бога. Они живут в непосредственном созерцании Бога и передают свои усмотрения следующим триадам, дабы все блаженные духи песнопениями прославляли Бога.

О природных свойствах второй триады духов нам опять-таки сообщают их имена. Господства[76] внутренне причастны богоподобию как первоистоку любой суверенности и осуществляют такой способ властвования, который никогда не вырождается в тиранию. Согласно Дионисию, они утверждают ангельские обязанности и выполняют веления Божии через господство над другими ангелами, никогда, однако, их не унижая.

Начала (или силы)[77] отличаются неколебимым мужеством и восприимчивостью к божественным просвещениям[78]. Как утверждает Дионисий, их имя указывает на бесстрашие перед лицом любого начинания и отвагу, неустанно просвещаемую действием божественной первопричины.

Благоустроенная гармония в принятии божества характерна для властей[79]; поэтому он легко приводят самих себя и низлежащие сущие к Богу.

Особенности третьей триады также высвечиваются именами. Силы (или первоначала)[80] являют себя как существа, причастные к божественному Первоначалу и приводящие других к Богу своим «царственным водительством».

Сонм святых архангелов[81] занимает срединное положение между силами и ангелами, ибо, с одной стороны, архангелы обращены к высшему и царственному бытию, а с другой стороны, они выполняют функцию толковников, сообщая людям о решениях Бога. Для Дионисия они – истинные глашатаи и посланцы, предающие веления Божии ангелам и людям; их положение как «толковников» позволяет им сообщать людям советы Божии.

Наконец, ангелы[82] именуются так потому, что это имя раскрывает их природу как «посланцев». Они ближе всего стоят к нам, людям.

Развернутая здесь система образует основу понятия ангельских сонмов[83]. Согласно этой точке зрения, небесная иерархия была установлена самим Богом и представляет собой воспроизведение первоначальной троичной божественной красоты. Высший чин окружает Всевышнего в богоподобном преображении. Он сообщает божественный свет, мудрость и благодать низшим чинам. Церковная иерархия есть образ небесной. Через Христа обе иерархии встроены в тринитарное изобилие божественной жизни. Ступени священства в Церкви соответствуют небесным чинам.

Гимны, упоминающие о высших чинах, свидетельствуют о том, что престолы считаются второстепенными духами в сравнении с херувимами и серафимами, а их функции не отличаются отчетливо от функций первых двух чинов. Ангелы и архангелы, напротив, значительно превосходят среднюю триаду – если не всегда по порядку перечисления, то по степени почитания. В литургии упоминаются главным образом херувимы и серафимы, ангелы и архангелы, и это вполне объяснимо: ведь именно их обязанности и высокое достоинство яснее всего засвидетельствованы Священным Писанием.

«Эрминия» – учебник живописи, составленный монахом-живописцем Дионисием с Горы Афон[84], – содержит наставления об украшении церквей, восходящие к самым ранним временам. При изображении небесной иерархии рекомендуется придерживаться следующих правил[85]. Престолы должны иметь вид огненного колеса, образованного четырьмя круговидными крыльями. Херувимы должны быть облачены в ризу, мантию и тунику; у них по два крыла. Серафимы выглядят как ангелы, алые, словно огонь, с тремя парами огненных крыльев и пылающим мечом в деснице; крылья служат им одеянием, а ступни остаются босыми. Для господств характерны стихарь и мантия без всяких украшений и одна пара крыльев; скипетр в правой руке и держава с надписью «Иисус Христос» в левой. Начала облачены в стихарь и орарь, подобно господствам, имеют по одной паре крыльев, но босы. Власти предстают в стихарях, орарях и туниках, которые достигают колен и украшены богатой каймой; в остальном они изображаются подобно господствам. Силы нужно живописать более нарядными, чем власти; они предстают обутыми, и в руке у них вместо скипетра лилия. Архангелы имеют вид воителей, в сапогах и доспехах, но без шлема; у них одна пара крыльев. В левой руке у них держава с монограммой Христа, в правой – меч острием вверх. Ангелы выглядят как диаконы, облаченные в стихарь, тунику и орарь; их ступни богато украшены; в правой руке они держат жезл, в левой – державу[86].