Если ж презрительный взгляд я суровой красавицы встречу,
Потом холодным тогда мой покрывается лоб.
Спросишь ты, Демофоонт, почему же я так увлекаюсь,
Но на вопрос «почему» не отвечает любовь.
15 Руки иной почему себе ранит священным кинжалом399
И под фригийский напев бьется, в бреду опьянев?
Каждому разный порок природою дан от рожденья,
Мне же, как видно, судьбой вечно влюбляться дано.
Пусть, как Фамира-певец, ничего не способен я видеть,
20 Но, мой завистник, не быть мне на красавиц слепым.
Если ж тебе я кажусь слабоватым каким-то и тощим,
Ты ошибаешься: я с честью Венере служу.
Можешь ты сам расспросить: убеждались красавицы часто,
Что я способен любить целую ночь напролет.
25 Вместе с Алкменой провел Юпитер две долгие ночи,
В небе две ночи подряд не было вовсе царя;
Но не расслабленным бог ко громам от нее возвращался.
Собственных сил никогда не истощает любовь.
Разве, когда Ахиллес отрывался от ласк Брисеиды,
30 Меньше фригиец дрожал пред фессалийским копьем?
Иль, когда Гектор вставал с постели своей Андромахи,
Разве микенцев суда не трепетали в бою?
Тот и другой корабли были в силах разрушить и стены:
Оба во мне — я Пелид, Гектор неистовый я.
35 Ты посмотри: небеса то луна освещает, то солнце, —
Вот точно так же и мне женщины мало одной.
Пусть же вторая меня согревает в объятиях пылких,
Если у первой себе места я вдруг не найду;
Или же, если одна на слугу моего разозлится,
40 Пусть она знает, что я страстно желанен другой.
Ибо на двух якорях корабль обеспечен надежней,
Меньше тревожится мать, если растит близнецов.
Коль холодна — откажи; а нет — приходи на свиданье!
Что за охота тебе попусту тратить слова?
45 Правду сказать, ничего для любовника нет нестерпимей
Той, что, надежду подав, вдруг отказалась прийти.
Как, с боку на бок вертясь на постели, он тяжко вздыхает,
Думая, где же она и почему не пришла?
Он донимает раба, повторяя все те же вопросы,
И заставляет сказать то, что боится узнать.
XXIII
Мне, кто старался бежать с дорог неотесанной черни,
Сладостна стала теперь даже из лужи вода.
Кто-нибудь знатный раба подкупает нередко чужого,
Чтоб обещанья его передал тот госпоже,
5 И повторяет вопрос: «В каком она портике нынче?»
Или: «На Марсовом где поле гуляет она?»
Это затем, чтоб, свершив, как у нас говорят, Геркулесов
Подвиг, в ответ получить: «Что же подаришь ты мне?»
Чтоб любоваться ты мог на сторожа кислую рожу
10 И, укрываясь, в его грязной каморке сидеть!
Да, и за целый-то год ты одну только ночь и получишь!
Ну вас совсем, коли вам дверь запертая мила!
Нет, только та, что гулять может вольно, отбросив накидку,
И никаких сторожей нет при ней, — та мне мила;
15 Что не боится башмак замарать на Священной Дороге400
И не заставит совсем ждать, коли к ней подойдешь.
Мучить не станет она и, болтая, того не попросит,
Что тебе дать пожалел старый твой скряга-отец.
Не завопит: «Я боюсь! Вставай же скорей, умоляю:
20 Горе, сегодня ко мне муж из деревни придет!»
Те, каких мне Евфрат и каких мне Оронт присылает,
Эти по мне: не хочу робких, украденных ласк.
Право, теперь никакой не осталось любовникам воли:
Тот, кто захочет любить, сразу же станет рабом.
XXIVa
«Ты ль это все говоришь? Ты, прославленный собственной книгой!
Ведь твою Кинфию здесь весь уже форум прочел.
Но от признаний таких чей лоб не покроется потом?
Где тут скрытность любви, где благородство стыда?»
5 Да! Если б Кинфия мне уделяла и нежность и ласку,
То не прослыл бы у вас первым беспутником я;
Я не ходил бы теперь ошельмованным в городе нашем, —
И хоть бы страстью пылал, имя свое бы я скрыл.
Не удивляйся же впредь, что ищу я охотно дешевых:
10 Эти бесчестят не так. Это, по-твоему, вздор?
То опахало ей дай из хвостов горделивых павлинов
Иль прохладительный шар401 в руки ты ей положи;
Я раздражен, так достань из слонового зуба ей кости,
Всякую дрянь, что блестит в лавках Дороги Святой!
15 Ах, да совсем, я клянусь, не в расходах тут дело! Но, право,
Стыдно игрушкой мне быть лживой своей госпожи.
XXIVb
Этим ли должен был я, по-твоему, так восторгаться?
Иль при твоей красоте можно и ветреной быть?
Ночь иль две ночи любви еще не успели промчаться,
Я же, как видно, уж стал в тягость постели твоей.
5 Ты ведь хвалила меня, стихи мои часто читала;
Так почему ж твой Амур вдруг от меня улетел?
Пусть в дарованье другой, пусть в искусстве со мною поспорит,
Пусть-ка научится он вечно подругу любить;
Если потребуешь ты, — пусть сразится с Лернейскою гидрой
10 И от дракона примчит плод гесперидских садов;402
Ядом насытится пусть и волною кораблекрушенья,
И за тебя пострадать пусть не откажется он
(Если б, о жизнь моя, ты меня в тех трудах испытала!):
Трусом окажется вмиг неустрашимый хвастун,
15 Что похвальбою достиг раздутого ныне почета.
Знай, наступающий год вам подготовит разрыв.
Но не изменит меня ни древний возраст Сивиллы,
Ни Геркулеса труды или погибели день.
Ты похоронишь меня и скажешь: «Здесь прах твой, Проперций,
20 Вот он! увы мне, увы! верен мне был только ты;
Верен ты был мне, увы, хоть и знатностью дедовской крови,
Древностью рода, казной ты похвалиться не мог».
Все я готов претерпеть: меня не изменит обида,
И от красавицы я всякую тягость снесу.
25 Верю, что многих из нас наружность ее покоряла,
Да, но немногие ей были подолгу верны.
Только на краткий срок полюбил Тезей Миноиду,
Филлиду — Демофоонт: оба коварно ушли.
Также Язонов корабль хорошо ты узнала, Медея:
30 Мужа спасла ты, — и вот он покидает тебя.
Та холодна, что дарит любовь притворную многим
И отдается легко поочередно другим.
Не отдавай же себя ни знатным ты, ни богатым:
Ведь ни один не придет кости твои хоронить.
35 Я лишь останусь с тобой; но лучше оплачь, умоляю,
Ты меня, грудь обнажив и распустив волоса.
XXV
Мне появилась одна прекрасная в скорби утеха,
Раз, по веленью судьбы, смолкло: «Почаще ходи!»
Пусть ее образ затмит все другие в моих песнопеньях,
Если согласен ты, Кальв, если дозволишь, Катулл.
5 Воин в преклонных летах, доспехи сложив, отдыхает,
Вол престарелый в полях плуга не хочет влачить,
Остов гнилой корабля лежит на мелях пустынных,
Старый воинственный щит праздно во храме висит;
Но не отводит меня от любви к тебе даже и старость,
10 Хоть бы Тифоном самим, хоть бы я Нестором был,
Разве не легче служить жестокому было б тирану
Или в твоем мне быке мучиться, злобный Перилл?403
Разве не легче застыть перед грозным ликом Горгоны
Или же яростный клюв птицы кавказской терпеть?404
15 Все-таки я устою. Клинки железные точит
Ржавчина, камни долбит малая капля воды;
Но у порога моей госпожи любовь не тускнеет,
Все оскорбленья ее вынесет эта любовь.
Просит отверженный ласк, на себя преступленья возводит
20 Ею обиженный; вновь к милой безвольно спешит.
Ты ж, кто кичиться привык, легковерный, счастливой любовью,
Помни: у женской души нет постоянства в любви.
Кто же в смятении бурь обеты свои выполняет,
Ежели часто в порту гибнет разбитый челнок?
25 Или кто станет просить награды, не кончивши бега,
Прежде чем в круге седьмом столб обойдет колесо?405
Ветер попутный в любви грозит вероломной игрою;
Страшной бывает беда, коль запоздает она.
Даже когда ты любим, ты все-таки будь осторожен,
30 Крепко замкнувши в груди, радость свою затаи:
Помни, ко всякой любви не в меру хвастливые речи,
Сам я не ведаю как, ей постоянно вредят.
Пусть она часто зовет, ты, помни, ходи к ней пореже:
Недолговечно, поверь, то, за чем зависть следит.
35 Были б теперь те века, что нравились женщинам древним,
Был бы я счастлив, как ты: временем я побежден.
Но и теперешний век мне нравов моих не изменит:
Каждому надобно знать путь, по какому идти.
Вы, что привыкли дарить любовной услугою многих,
40 Сколько мучений своим вы принесете глазам!
Видели девушку вы с белоснежною нежною кожей,
Видели смуглую вы: оба вам цвета милы.
