Ознакомительная версия.
Бог Килленский на миг, – и вновь, встрепенувшись всем телом,
К морю ринулся; так над водой и над берегом низко
255 Птица морская кружит близ богатых рыбой утесов.
Так же несся стремглав меж землей и небом, к песчаным
Ливии мча берегам, рассекая ветер в полете,
Нимфы Килленской сын, покинув деда-титана.
Хижин тирийских едва он коснулся подошвой крылатой,
260 Сразу Энея узрел, что дома воздвигал и твердыни;
Меч у него на боку был усыпан яшмою желтой,
Пурпуром тирским на нем шерстяная пылала накидка,
Вольно падая с плеч: богатый дар тот Дидона
Выткала, ткань золотым украсив тонким узором.
265 Так упрекал его бог: "Ты сейчас в Карфагене высоком
Зданий опоры кладешь, возводишь город прекрасный?
Женщины раб, ты забыл о царстве и подвигах громких?
Сам повелитель богов с Олимпа меня посылает,
Кто мановеньем своим колеблет небо и землю;
270 Он мне велел передать приказанье с ветром проворным:
Что ты задумал? Зачем в Ливийских мешкаешь землях?
Если тебя самого не прельщает подвигов слава,
273[567]
Помни: Асканий растет! О надеждах наследника Юла
275 Ты не забудь: для него Италийское царство и земли
Рима ты должен добыть". И бог Килленский, промолвив,
Речь внезапно прервал и скрылся от смертного взора,
Быстро исчезнув из глаз, растворившись в воздухе легком.
Бога увидев, Эней онемел, охвачен смятеньем,
280 Волосы вздыбил испуг, и голос в горле пресекся.
Жаждет скорее бежать, покинуть милые земли,
Грозным веленьем богов и упреками их потрясенный.
Горе, что делать? И как посмеет к царице безумной
Он обратиться теперь? С чего начнет свои речи?
285 Мечется быстрая мысль, то туда, то сюда устремляясь,
Выхода ищет в одном и к другому бросается тотчас.
Лучшим ему наконец показалось такое решенье:
Он Мнесфея призвал и Сергеста с храбрым Клоантом,
Флот велел снарядить и спутников на берег тайно
290 Всех собрать и оружье снести, – но причин перемены
Не открывать никому; а он, покуда Дидона
Верит ему и не ждет, что любовь такая прервется,
Выберет время и сам попробует к ней подступиться,
Мягче речь повести и все уладить. И тевкры
295 С радостью бросились вмиг выполнять приказанья Энея.
Но, предчувствий полна и всего опасаясь, Дидона
Хитрость раскрыла его, – обмануть влюбленных возможно ль? —
Близкий отъезд угадав. И Молва нечестивая также
Ей донесла, что суда снаряжают к отплытью троянцы.
300 Стала метаться она, совладать не в силах с безумьем, —
Так тиада[568] летит, когда, призывая к началу
Буйных празднеств ночных, выносят из храма святыни
И в Киферонских лесах вакхический клич раздается.
С речью такой наконец обратилась к Энею Дидона:
305 "Как ты надеяться мог, нечестивый[569], свое вероломство
Скрыть от нас и отплыть от нашей земли незаметно?
Что ж, ни любовь, ни пожатие рук, что союз наш скрепило,
Ни жестокая смерть, что Дидону ждет, – не удержат
Здесь тебя? Снаряжаешь ты флот и под зимней звездою
310 В море выйти спешишь, не страшась ураганов и вихрей?
Если бы ты не в неведомый край к обиталищам новым
Путь свой держал и старинный Пергам стоял бы доныне,
В Трою по бурным морям ты бы так же стремился упрямо?
Не от меня ли бежишь? Заклинаю слезами моими,
315 Правой рукою твоей, – что еще мне осталось, несчастной? —
Ложем нашей любви, недопетой брачною песней:
Если чем-нибудь я заслужила твою благодарность,
Если тебе я была хоть немного мила, – то опомнись,
Я умоляю тебя, и над домом гибнущим сжалься.
320 Из-за тебя номадов царям, ливийским народам,
Даже тирийцам моим ненавистна стала я; ты же
Стыд во мне угасил и мою, что до звезд возносилась,
Славу сгубил. На кого обреченную смерти покинешь,
Гость мой? Лишь так назову того, кто звался супругом!
325 Что мне медлить и ждать, пока эти стены разрушит
Брат мой Пигмалион или пленницей Ярбы я стану?
Если бы я от тебя хоть зачать ребенка успела,
Прежде чем скроешься ты! Если б рядом со мною в чертогах
Маленький бегал Эней и тебя он мог мне напомнить, —
330 То соблазненной себе и покинутой я б не казалась".
Молвила так. А он, Юпитера воле послушен,
Взор опустил и в душе подавить заботу старался.
Кратко он ей отвечал: "Все, что ты смогла перечислить,
Все заслуги твои отрицать я не стану, царица.
335 Помнить буду всегда Элиссу[570], пока не покинет
Тела душа и пока о себе самом не забыл я.
Кратко о деле скажу: ты не думай, что я вероломно,
Тайно хотел убежать; и на брачный факел священный
Не притязал никогда, и в союз с тобой не вступал я.
340 Если бы мне разрешила судьба повелителем жизни
Собственной быть и труды избирать по собственной воле, —
Я бы их Трое родной, где покоятся близких останки,
Прежде всего посвятил, и дворец Приама стоял бы,
И для сограждан моих побежденных Пергам я воздвиг бы.
345 Но лишь в Италию нас Аполлон посылает Гринийский,[571]
Только в Италию плыть велит Ликийский оракул:[572]
Там и любовь, и отечество там! Если вид Карфагена
Радует взор твой и мил финикиянке город ливийский, —
Как не позволить и нам в Авзонийском краю поселиться?
350 За морем царство искать и тевкры право имеют!
Каждый раз, когда ночь окутает сумраком влажным
Землю и светочи звезд загорятся, – старца Анхиза
Тень тревожная мне предстает в сновиденьях с укором.
Юла обида меня гнетет: Гесперийского царства
355 Я лишаю его и судьбой обещанных пашен.
Ныне и вестник богов, самим Юпитером послан,
С ветром проворным слетев, – тобой и мною клянусь я! —
Мне повеленье принес. Средь бела дня я увидел
Бога, и голос его своими слышал ушами.
360 Так перестань же себя и меня причитаньями мучить.
Я не по воле своей плыву в Италию".
Молвил он так. А она на Энея молча глядела,
Взглядом враждебным его с головы до ног измеряя,
И наконец, не стерпев, ему ответила в гневе:
365 "Нет, не богини ты сын, и род твой не от Дардана,
Кручи Кавказа тебя, вероломный, на свет породили,
В чащах Гирканских[573] ты был тигрицей вскормлен свирепой!
Что же, смолчать мне сейчас, ожидая большей обиды?
Разве от слез моих он застонал? Или взоры потупил?
370 Разве меня пожалел? Разве, тронут любовью, заплакал?
Есть ли жестокость страшней? Ужель царица Юнона,
Сын Сатурна ужель равнодушно смотрят на это?
Верить нельзя никому! Безумная, с ним разделила
Царство я, подобрав занесенного на берег бурей,
375 Флот вернула ему и друзей, от смерти спасенных.
Горе! С гневом нет сил совладать! Так, значит, Ликийский
Гонит оракул тебя, и Феб, и, Юпитером послан,
Вестник богов повеленья принес жестокие с неба?
Право, забота о вас не дает и всевышним покоя!
380 Что ж, я тебя не держу и согласна со всем, что сказал ты!
Мчись, уплывай, убегай, ищи в Италии царства!
Верю: найдешь ты конец средь диких скал, если только
Благочестивых богов не свергнута власть, – и Дидоны
Имя не раз назовешь. А я преследовать буду
385 С факелом черным тебя; когда же тело с душою
Хладная смерть разлучит, – с тобою тень моя будет,
К манам моим молва долетит о каре Энея!"
Тут прервала свою речь, обессилев внезапно, царица,
Бросилась прочь, от света спеша укрыться, покинув
390 В страхе Энея, хоть ей он о многом сказать собирался.
Но подхватили ее поникшее тело служанки,
В дальний чертог отнесли, уложили на мягкое ложе.
Благочестивый Эней, подавляя в сердце желанье
Боль успокоить ее и унять утешеньем тревогу,
395 Горько стонал от любви, колебавшей слабую душу;
Все же, веленьям богов повинуясь, флот озирал он.
Тевкры спешат между тем корабли высокие сдвинуть
С берега, – и на волнах закачались смоленые днища.
Из лесу весла несут, от листвы не очистивши бревна:
400 Плыть не терпится всем.
К морю тевкры бегут, со всех стекаются улиц;
Так же, когда муравьи собирают зерна усердно,
Помня о скудной зиме, и в жилища сносят запасы,
По полю черный строй идет и по узкой тропинке
405 Тащит добычу меж трав: одни, толкая плечами,
Крупное катят зерно, подгоняют ленивых другие
Иль собирают ряды, – и кипит на дорожке работа.
Что же вынесла ты, Дидона, все это видя?
Как ты стонала, когда с высоты твердыни глядела
410 На берег, где у тебя на глазах работа кипела,
Где над водою гудел толпы неразборчивый гомон?
Ознакомительная версия.
