Дай же тысячу сто мне поцелуев,
Снова тысячу дай и снова сотню,
И до тысячи вновь и снова до ста,
10 А когда мы дойдем до многих тысяч,
Перепутаем счет, чтоб мы не знали,
Чтобы сглазить не мог нас злой завистник,
Зная, сколько с тобой мы целовались.
VI
Флавий милый! Давно бы показал ты
Мне подружку свою — ведь ты не скрытен,
Безобразной не будь она и грубой.
Вижу, вижу, в распутную девчонку
5 Ты влюбился и совестно признаться.
Не проводишь ты ночи в одиночку.
Молча спальня твоя вопит об этом,
Вся в цветах и пропахшая бальзамом.
И подушка, помятая изрядно,
10 И кровати расшатанной, на ножках
Не стоящей, скрипенье и дрожанье
Не поможет молчать и отпираться.
Ты таким не ходил бы утомленным,
Если б втайне страстям не предавался.
15 Расскажи мне про радость и про горе,
И тебя и любовь твою до неба
Я прославлю крылатыми стихами.
VII
Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев
Милых губ твоих страсть мою насытят?
Ты зыбучий сочти песок ливийский
В напоенной отравами Кирене,6
5 Где оракул полуденный Аммона7
И где Батта8 старинного могила.
В небе звезды сочти, что смотрят ночью
На людские потайные объятья.
Столько раз ненасытными губами
10 Поцелуй бесноватого Катулла,
Чтобы глаз не расчислил любопытный
И язык не рассплетничал лукавый.
VIII
Катулл измученный, оставь свои бредни:
Ведь то, что сгинуло, пора считать мертвым.
Сияло некогда и для тебя солнце,
Когда ты хаживал, куда вела дева,
5 Тобой любимая, как ни одна в мире.
Забавы были там, которых ты жаждал,
Приятные — о да! — и для твоей милой,
Сияло некогда и для тебя солнце,
Но вот, увы, претят уж ей твои ласки.
10 Так отступись и ты! Не мчись за ней следом,
Будь мужествен и тверд, перенося муки.
Прощай же, милая! Катулл сама твердость.
Не будет он, стеная, за тобой гнаться.
Но ты, несчастная, не раз о нем вспомнишь.
15 Любимая, ответь, что ждет тебя в жизни?
Кому покажешься прекрасней всех женщин?
Кто так тебя поймет? Кто назовет милой?
Кого ласкать начнешь? Кому кусать губы?
А ты, Катулл, терпи! Пребудь, Катулл, твердым!
IX
О Вераний, из всех друзей ближайших
Миль на триста ко мне всех прочих ближе!
Ты ль вернулся домой, к своим Пенатам,
К братьям верным и к матери-старушке?
5 Да, вернулся, — как рад я сладкой вести!
Видя целым тебя, вновь буду слушать
Об испанских краях, делах, народах
Твой обычный рассказ; на шее виснуть,
Без конца целовать в глаза и губы!
10 Много ль в мире найдешь людей блаженных,
Кто меня веселей, меня блаженней?
X
Вар9 мой с площади раз к своей подружке
Свел меня: посмотреть, — я был свободен.
Мигом я увидал, что потаскушка,
Но собой недурна и не без лоска.
5 Сели, стали болтать. Зашла беседа
Про Вифинию,10 — как, мол, там живется
И как много нажить сумел я денег.
Отвечал я как есть: что возвратились
Все ни с чем, как один, начальству даже
10 И тому не пришлось принарядиться.
Да и претор — свинья: свои же люди,
А ни на волос к ним вниманья!.. —11
«Все же, — отвечают они, — ты, верно, добыл
То, что там, говорят, вошло в обычай:
15 Для носилок людей?»12 И захотелось
Мне хвастнуть, что, мол, я других счастливей.
«Уж не так, говорю, мне было худо,
Хоть на долю мне край неважный выпал,
Чтоб шести не купить верзил здоровых!»
20 У меня же нигде, ни там, ни в Риме,
Ни единого нет, кто мог бы ножку
Старой койки моей взвалить на плечи…
А распутнице что? Она сейчас же:
«Мой Катулл, говорит, мне их на время
25 Одолжи, дорогой! Добраться надо
Мне к Серапису в храм»13. — «Ну что же, можно…
Завтра… только они… я спутал малость…
Так сказать, не мои… их мой товарищ
Цинна Гай…14 так сказать… себе их добыл…
30 Впрочем, он или я — совсем неважно:
Ими пользуюсь вроде как своими…»
До чего ж груба ты и настырна,
Человеку не дашь чуть-чуть забыться!
XI
Фурий, ты готов и Аврелий тоже
Провожать Катулла, хотя бы к Инду
Я ушел, где море бросает волны
На берег гулкий.
5 Иль в страну гиркан и арабов пышных,
К сакам и парфянам, стрелкам из лука,
Иль туда, где Нил семиустый мутью
Хляби пятнает.
Перейду ли Альп ледяные кручи,
10 Где поставил знак знаменитый Цезарь,
Галльский Рейн увижу иль дальних бриттов
Страшное море —
Все, что рок пошлет, пережить со мною
Вы готовы. Что ж, передайте милой
15 На прощанье слов от меня немного,
Злых и последних.
Со своими пусть кобелями дружит!
По три сотни их обнимает сразу,
Никого душой не любя, но печень
20 Каждому руша.
Только о моей пусть любви забудет!
По ее вине иссушилось сердце,
Как степной цветок, проходящим плугом
Тронутый насмерть.
XII
Марруцинец Асиний!15 Левой лапой
Ты орудуешь худо на попойках,
Ты платки у хозяина таскаешь.
Разве ж это забавно? Грубый дурень!
5 Это — грязная шутка и без вкуса.
Мне не веришь? Поверь хоть Поллиону!16
Брат твой золотом чистым был бы счастлив
Искупить твои кражи. Он воспитан,
Он изящен и знает толк в игрушках.
10 Жди же ямбов моих три злейших сотни.
Не цена дорога потери малой:
Это память о друге ненаглядном.
Из холстины иберской и сетабской
Мне в подарок прислал ее Вераний
15 И Фабулл. Я люблю платок не меньше,
Чем Верания милого с Фабуллом.17
XIII
Мой Фабулл! Накормлю тебя отлично
В дни ближайшие, если бог поможет.
Только сам озаботься угощеньем,
И вином, и хорошенькой девчонкой,
5 И весельем, и острыми словами.
Озаботься всем этим, и отлично
Угостишься, дружок! А у Катулла
В кошельке загнездилась паутина.
Но в обмен награжу тебя подарком
10 Превосходным, чудесным несравненно!
Благовоньем — его моей подружке
Подарили Утехи и Венера.
Чуть понюхаешь, взмолишься, чтоб тотчас
В нос всего тебя боги превратили.
XIV
Если б глаз моих ты милей мне не был,
Кальв18 любезнейший, за такой подарок
Я Ватиньевой отплатил бы злобой.19
Что я сделал, сказал я что дурного,
5 Чтоб казнить меня стольких виршеплетов
Пачкотней? Пусть погубит бог клиентов,
Наградивших тебя такой заразой!
Впрочем, нет! Если дар изящный этот
Преподнес тебе Сулла, муж ученый,
10 Так нимало не зол я. Нет, я счастлив,
Что труды твои не пропали даром.
Бог великий, чудовищная книга!
И ее ты, злодей, прислал Катуллу
Своему, чтоб я помер в одночасье,
15 В Сатурналии,20 в самый лучший праздник?
Не пройдет тебе, хитрый, даром шутка!
Спозаранку обегаю все лавки,
Книги Цесиев всяких и Аквинов
И Суффена отраву21 соберу я
20 И тебе отплачу ужасной пыткой.
Вы же прочь убирайтесь поскорее,
Прочь, откуда взялись на зло и скуку,
Язва века, негодные поэты!
XVI
Растяну вас и двину, негодяи!
Блудный Фурий и пащенок Аврелий!
По стихам моим, легким и нескромным,
Вы мальчишкой сочли меня бесстыдным.
5 Сердце чистым должно быть у поэта,
Но стихи его могут быть иными.
Даже блеск и соленость придает им
Легкой мысли нескромная усмешка.
Веселит она, нет, не лоботрясов,
10 А мужей бородатых, долгой жизнью
Утомленных и к страсти охладевших.
Вы же, счет потерявши поцелуям,
Не хотите считать меня мужчиной?
Растяну вас и двину, негодяи!
XVII
Городок мой! Желаешь ты на мосту веселиться.
В пляс пуститься готовы все. Одного только трусят —
Плох мостишка. Прогнил настил. Сваи стали трухлявы.
Тут держись! Полетишь стремглав! В топкой грязи увязнешь.
5 Пусть же крепкий получишь мост, как в мечтах тебе снится!
Лихо пусть по нему стучат ноги в пляске салийской!22
А за это позволь и мне всласть потешиться смехом.
