То восхвалял, от чего ни друзья меня не отвратили,
10 Ни в многоводных морях ведьма омыть не могла.
Пусть хоть огонь меня жжет, угрожают мечи, пусть я даже
В море Эгейском тону, лгать я не стану тебе,
Пленный, я долго кипел в котле у жестокой Венеры,
Связаны были узлом руки мои за спиной.
15 Но наконец мой причалил корабль, увитый венками,
Сирты уже миновав, якорь я бросил в порту.
Только теперь я вздохнул, усталый от грозного жара,
Тяжкие раны мои зажили снова теперь.
Если ты — божество, в твой храм, Здравый Смысл, прибегаю!
20 Прежде Юпитер мольбам вовсе моим не внимал.
XXV
Общий я смех возбуждал за столом многолюдного пира;
Всякий, кто только хотел, мог надо мною трунить.
Сил у меня набралось пять лет прослужить тебе верно:
Ногти кусая, не раз верность помянешь мою.
5 Слезы не тронут меня: изведал я это искусство, —
Ты, замышляя обман, Кинфия, плачешь всегда.
Плачу и я, уходя, но слез сильнее обида.
Нет, не желаешь ты в лад нашу упряжку влачить!
Что же, прощайте, порог, орошенный слезами молений,
10 Гневной рукою моей все ж не разбитая дверь.
Но да придавит тебя незаметными годами старость,
И на твою красоту мрачно морщины падут!
С корнем тогда вырывать ты волосы станешь седые —
Но о морщинах тебе зеркало будет кричать!
15 Будешь отверженной ты такое же видеть презренье
И о поступках былых, злая старуха, жалеть.
Эта страница тебе возвестила беду роковую:
Так научись трепетать перед концом красоты.
I
Странник, смотри: этот Рим, что раскинулся здесь перед нами,
Был до Энея холмом, густо поросшим травой.
На Палатине, где храм возвышается Феба Морского,553
Прежде изгнанник Эвандр пас лишь коров да быков.
5 Не воздвигались тогда, как теперь, золоченые храмы:
Было не стыдно богам глиняным в хижинах жить.
С голых утесов скалы гремел Тарпейский Юпитер,
И водопоем скоту Тибр-чужестранец служил.
Где на подъеме горы стоит дом Рема, когда-то
10 Общий для братьев очаг был и державою их.
Где заседает сенат в окаймленных пурпуром тогах,
Там собирался старшин попросту, в шкурах, совет.
Сельский рожок созывал на сходку древних квиритов,
Сотня их всех на лугу и составляла сенат.
15 Не волновались еще над изгибом театра завесы,
Не орошал в старину сцену душистый шафран.554
Не было нужды искать никому богов иноземных,
Раз трепетала толпа перед святыней отцов,
Иль ежегодно справлять Палилии, сено сжигая,
20 Вместо чего в наши дни куцего режут коня.
Скромная Веста была венчанному ослику рада,555
Скудные жертвы везли, тощих впрягая коров,
Кровью жирной свиньи перекрестки тропинок святили,
Печень овцы под свирель в жертву пастух приносил.
25 В шкуре козлиной хлестал всех плетью ременною пахарь:
Священнодействует так Фабий Луперк и теперь.556
Грубый боец не блистал, врагов устрашая, доспехом:
Все обожженным дубьем попросту бились тогда.
В шапке волчьей Лукмон557 впервые лагерь устроил,
30 Татию558 больше хлопот было тогда средь овец.
Титии следом пошли, Солонийские Луцеры, Рамны,559
Белых коней четверню Ромул отсюда погнал.560
Город был мал и вдали подгородные были Бовиллы,561
В Габиях,562 жалких теперь, густо толпился народ,
35 Имя по белой свинье получившая, высилась Альба,563
Даже и путь до Фиден564 долгим казался тогда.
Римляне имя свое получили от города Рима,
Но не стыдятся они крови волчицы своей.565
Счастье, что ты привела сюда своих, Троя, Пенатов:
40 Видно, дарданский корабль вещая птица вела!
Было приметой благой уже то, что его не разрушил
Конь из еловых досок, чрево раскрывший свое
В час, как на шее повис у сына дрожащий родитель
И остерегся огонь плечи сыновние жечь.566
45 Деция дух возник, вознеслись и Брута секиры,567
Меч Венера сама Цезарю здесь подала,
В гордой победе неся воскресающей Трои доспехи:
Древле богов твоих, Юл,568 к счастью земля приняла,
Если треножник вещал смятенной авернской сивиллы,
50 Что авентинский Рем жертвой искупит поля,
Если гласили слова пергамской пророчицы569 внятно,
Позднюю правду неся древней Приама главе:
«Бросьте, данайцы, коня! Не к добру вам победа: Юпитер
Вновь Илион воскресит, пеплу оружие даст».
55 Марса волчица, о ты, кормилица лучшая Рима,
Дивные стены взросли от твоего молока!570
Стены я эти воспеть пытаюсь стихом благочестным:
Горе мне, жалок в устах звук славословий моих!
Но, как ничтожен ни будь из груди текущий источник,
60 Всем, чем я только могу, родине рад он служить.
Энний колючим венком пускай свою речь украшает:
Вакх, на меня простирай листья плюща твоего,571
Чтобы творенья мои возвеличили Умбрию572 нашу,
Умбрию, где родился римский теперь Каллимах!
65 Пусть же, кто из долин посмотрит на наши твердыни,
По дарованьям моим судит об их высоте.
Внемли мне, Рим: я пою тебе в честь! Пожелайте успеха,
Граждане, замыслу: пусть справа мне птица поет!
Таинства, дни воспою, названия древних урочищ:
70 Пусть к этой дальней мете в пене стремится мой конь.
«Что ты судьбу прорекать, опрометчивый, тщишься, Проперций?
Нет, не дано тебе прясть нить из кудели такой!
Горькие слезы прольешь, запев вопреки Аполлону,
Требуешь песен от струн только к досаде своей.
75 Точно я все говорю по точным приметам: пророку,
Мне ли не знать, как вести звезды по медным кругам?573
Мне отец — вавилонский Ороп,574 сын Архиты; зовусь я
Гором и древний свой род я от Конона веду.
Боги свидетели мне, что родню я свою не унизил:
80 В книгах ученых моих — истина прежде всего.
Боги за деньги теперь, и за золото даже Юпитер
Предан, и весь Зодиак сбит на кривом колесе —
Сбит и Юпитер благой, и звезда грозящая Марса,
И предвещающий всем гибель Сатурн роковой,
85 Рыбы сместились, и знак надменного Льва ненадежен,
И Козерог не идет в глубь гесперийской волны.
«Троя, — скажу я, — падешь, но Римом Троянским воскреснешь!
Я по морям и земле много могил воспою».
Я предрекал, когда Аррия двух сыновей провожала
90 (Их облекая в доспех, хоть это бог запретил),
Что не вернут они вновь свои копья к отцовским пенатам:
Ныне мою правоту два подтверждают холма.
Ибо Луперк, охраняя коня обагренную морду, —
Горе! — с ним вместе упав, плохо себя оберег.
95 Галл же, знамя в бою защищая, врученное станом,
Там и погиб, под своим окровавленным орлом.
Бедные юноши, вы — две гробницы для матери жадной!
Прав я, но это сбылось против желаний моих.
Я же, когда не давала родить Кинаре Люцина
100 И тяготилася та бременем в чреве своем,
Тайно Юноне сказал о воле судьбы непреложной:
Роды настали, я прав, слава писаньям моим.
Так и Юпитера грот не вещает в ливийской пустыне,
Или те жилки, в каких видны решенья богов,
105 Или великий знаток движенья крыльев вороньих,
Или волшебной водой вызванный призрак могил.
Истинный путь надлежит искать в небесах, и стезею
Звездной в пяти поясах вечную правду пытать.575
Служит примером Калхас: от священных утесов Авлиды
110 Некогда он корабли верной рукой отвязал;
Он и железо вонзил Агамемнона дочери в шею, —
Поднял в ту пору Атрид холст обагренных ветрил;
Но не вернулись вовек данаи. Рыданья уйми ты
И на Эвбейский залив, павшая Троя, взгляни!
115 Мстительный Навплий в ночи перед ним огни воздвигает,
И под добычей своей Греция еле плывет.
Вещую деву схвати и люби, Оилид-победитель,576
Хоть бы Минерва ее скрыла одеждой своей…
Древность оставим; твои теперь наблюдаю я звезды:
120 Новым слезам начинай ты терпеливо внимать.
Умбрией древнею ты порожден у почтенных пенатов
(Ложь это? Или твою родину я угадал?),
Где напоены луга Мевании577 мглою росистой
И нагревает жара озера Умбрского гладь,
125 Где, возвышаясь, встают на вершине Асизия стены,
