Перевод Я. Голосовкера
Он знай шагает по головам, а вы
Безмолвны, словно оцепенелые
Жрецы перед загробной тенью,
Грозно восставшей из мрака мертвых.
Пока не поздно, вдумайтесь, граждане,
Пока поленья только чадят, дымясь,
Не мешкая, глушите пламя,
Иль запылает оно пожаром.
«Метит хищник царить…»
Перевод Вяч. Иванова
Метит хищник царить,
Самовластвовать зарится,
Все вверх дном повернет.—
Накренились весы. Что спим?
«Ни грозящим кремлем…»
Перевод Вяч. Иванова
Ни грозящим кремлем
Не защититесь вы,
Ни стеной твердокаменной:
Башни, града оплот, —
Бранники храбрые.
Ты киркой шевели,
Каменотес,
Бережно хрупкий пласт:
Не осыпал бы с круч
Каменный град
Буйную голову!
«Медью воинской весь блестит…»
Перевод Вяч. Иванова
Медью воинской весь блестит,
Весь оружием убран дом —
Арею[23] в честь!
Тут шеломы как жар горят,
И колышутся белые
На них хвосты.
Там медяные поножи
На гвоздях поразвешаны;
Кольчуги там.
Вот и панцири из холста;
Вот и полные, круглые
Лежат щиты.
Есть булаты халкидские,
Есть и пояс и перевязь;
Готово все!
Ничего не забыто здесь;
Не забудем и мы, друзья,
За что взялись!
«Пить, пить давайте!..»
Перевод Вяч. Иванова
Пить, пить давайте! Каждый напейся пьян,
Хоть и не хочешь, пьянствуй! Издох Мирсил[24].
К городу Митиленам
Перевод Я. Голосовкера
Как проходимец, страстно мечтающий
По знатным барам запросто хаживать,
Тебя не съел он и, бытуя
Трудно, в домашнем кругу был сносен.
Когда же в буйстве высокомерия,
Упившись властью, стал лиходейничать,
Как все безумцы-лиходеи, —
Мы не стерпели его безумья.
Не раз скользили мы над погибелью,
Но повернулось все к стародавнему:
С оскоминою эта сладость,
Да не бывает добра без худа.
«Не помню, право…»
Перевод Я. Голосовкера
Не помню, право, — я малолетком был.
Когда милы́ нам руки кормилицы, —
Но знаю, от отца слыхал я:
Был возвеличен он Пентилидом.
Пусть злорадетель родины свергнут им:
Меланхр низвергнут! Но низвергатель сам
Попрал тирана, чтоб тираном
Сесть царевать над печальным градом.
«Всенародным судом…»
Перевод Вяч. Иванова
Всенародным судом
Отдали вы
Родину бедную,
Злополучный наш град,
В руки — кому ж?
Родины пасынку!
Стал тираном Питтак,
Города враг,
Родины выродок.
«Ты был мне другом…»
Перевод Вяч. Иванова
Ты был мне другом — сиречь одним из тех,
Кого послаще потчевать — козочкой,
Молочной свинкою — пригоже,
Как неспроста нам велит присловье…
«Нам сказать бы ему…»
Перевод Я. Голосовкера
Нам сказать бы ему: флейта он сладкая,
Да фальшиво поет дудка за пиршеством.
Присоседился он к теплым приятелям,
В глотку льет заодно с глупою братией.
За женою он взял, кровной атридянкой,
Право град пожирать, словно при Ми́рсиле,
Пока жребий войны не обратит Арей
Нам в удачу. Тогда — гневу забвение!
Мы положим конец сердце нам гложущей
Распре. Смуту уймем. Поднял усобицу
Олимпиец один; в горе народ он ввел,
А Питтаку добыл славы желанной звон.
«Не всегда продувной…»
Перевод Я. Голосовкера
Не всегда продувной
Бестией был Питтак
И беспечен умом.
Нам, главарям, клялся́,
На алтарь положа
Руку, а сам берег
Злорадетелей родины,
И за тем лишь глядел,
Как бы предатели
Не открылись его
Давним союзникам.
«За кружкой кружку…»
Перевод Я. Голосовкера
За кружкой кружку — только бы бражничать…
И днем, и ночью полон весь дом вином.
Он песни пьяные горланит,
И умолкает глагол закона.
Тех буйных оргий не позабыл и Гирр,
Когда внезапно бурно возвысился:
Он ночи напролет в разгуле…
Только и слышно — черпак по днищу.
И ты, пропойцы темное детище,
Такою взыскан славой и почестью,
Какие подобают мужу
Доблести кровной, честно́го рода.
Алкей в святилище Геры[25]
Перевод Я. Голосовкера
1
Там оградили жители Лéсбоса
Большой участок, издали видимый,
И жертвенники для служенья
Установили богам блаженным.
Там призывают Зевса-Дарителя,
Там славословит Геру Эолии,
Живой исток рождений, — третьим
Славят безрогого Диониса.
Склоните ж, боги, благословенный слух
К моленьям нашим, дайте же, дайте нам
От этой тягости изгнанья —
Сердцу скорбящему избавленье.
И пусть обрушит ярость эриния
На сына Гирра[26], — некогда братству он
Над кровью овна клялся свято
Недругам друга вовек не выдать.
Иль биться насмерть и под мечами пасть
За землю — к славе временщиков лихих,
Или, до корня истребив их,
Бремя безвременья снять с народа.
Брюхан же властный наедине с собой
Не вел беседы — душу не выспросив,
Он, клятвы попирая, жадно
Жрет Митилены, как жрал их Ми́рсил.
2
…………………………………………..
«Пусть на землю падет. В уединении
Глухо ночь проведет. Пусть на урочище
За высокой оградой Геры
Непорочным пребудет в святилище».
Так живу я, горюн, — как деревенщина
Захолустья. В мечтах слышу глашатая
Зов привычный, меня на вече
Зычно кличущий: «Агесилая сын!»
Кличет, в думу зовет. Клич этот слышали
И отец мой, и дед. Слушали, старились
Между склок и раскола граждан.
Грустно! Сам же себя обездолил я.
В эту глушь убежал, словно Онóмаклес,
Уподобился здесь волку-отшельнику
В пору междоусобий. Распрю
Не к добру затевать, коль родник один.
Я, сойдя с корабля на́ землю черную,
У блаженных богов скрылся в обители,
Вдалеке от тревог мятежных —
И на сходбищах только бываю я:
В длинных платьях текут хоры лесби́янок,
Меж собой в красоте там состязаются.
Клики. Жен ежегодный праздник.
Завываний священных повторный глас.
Послание Питтаку[27]
Перевод Я. Голосовкера
Какой, поведай, бог соблазнил тебя,
Злодей, ответить: «Мне не представился
Предлог тебя вернуть». Где совесть,
Что неповинного ты караешь?
Но чист мой демон. Или ты мнишь: отказ
Твой сумасбродный звезды не слышали
На небесах? Умолкни! Небо
Тьмы наших бедствий моли ослабить
Твой праздник жизни — время твое прошло.
Плоды, что были, дочиста собраны.
Надейся, жди: побег зеленый
Отяжелеет от пышных гроздий.
Но поздно, поздно! Ведь от такой лозы
Так трудно зреет грузная кисть, склонясь.
Боюсь, до времени нарядный
Твой виноград оборвут незрелым.
Где те, кто прежде здесь пребывал в трудах?
Ушли. Не гнать бы от виноградников
Их прочь. Бывалый виноградарь
С поля двойной урожай снимает.
О лидийцах и Питтаке
Перевод Я. Голосовкера
