111
Северным и восточным пределом распространения склавенов являются, по Иордану, реки Висла и Днестр. Несомненно, что расположение племен к северу от Карпатского хребта не могло быть ясно для автора из присредиземноморских областей. Но исконные места славянских племен на Висле были известны еще древним писателям, а частично и современникам Иордана. Недаром Прокопий отметил, что эрулы (т. е. герулы), побежденные лангобардами, в своем продвижении на север «проходили через все племена склавенов, [минуя их] последовательно» (εφεζης, – Bell. Goth., II, 15, 2). Из этого сообщения видно, что племен склавенов было много, что «проходить» их надо было одно за другим, что они занимали значительные пространства. Днестр же, как восточная граница расселения склавенов, вероятно, представлял собой тот общий путь, по которому склавены проникали на нижний Дунай и оттуда появлялись в Малой Скифии. У Прокопия есть известное свидетельство о склавенах на нижнем Дунае, около заброшенного уже в его время укрепления Ульмиты (οχύρωμα Ουλμιτων όνομα, – Aed., IV, 7, 16– 18), находившегося на левом, вражеском берегу Истра; там были места поселения (διατριβή) склавенов, там они устраивали засады против ромеев.
Таким образом, из ценнейших данных Иордана следует, что империя переживала набеги склавенов на широчайшем фронте: откуда-то из областей к северу от Карпат эти племена проникали к Дунаю двумя мощными потоками, обтекая, так сказать, трудно проходимые горы и появляясь как к западу, так и к востоку от дунайских Клисур и «Железных ворот», делящих около Тиерны и Дробет (Оршова, Орсова и Турну-Северин) реку на среднее и нижнее течения.
У Иордана характеристика образа жизни склавенов ограничена кратким указанием на то, что они обитают в болотах и лесах, которые служат им «вместо городов» (§ 35). Эти скудные данные дополняются подробными описаниями как Прокопия (Bell. Goth., III, 14, 22—30), так и автором «Стратегикона» (Maur. Strateg., XI), содержащими в равной степени сведения о склавенах и об антах.
Параллельно со склавенами Иордан определил и полосу расселения антов (§ 35). Насколько широко пространство, занятое склавенами, настолько по Иордану, велика площадь расселения антов. Впрочем, возможно, автор, доводя склавенов до Днестра и не представляя себе, по-видимому, взаимопроникновения этих почти совпадающих друг с другом племен (об этом говорят общие описания Прокопия и «Стратегикона»), указал, что район расселения антов начинается там, где кончается район расселения склавенов, т. е. с Днестра. На востоке он довел антов до Днепра, причем – что важно – он имел в виду только устья рек, так как назвал «луку моря», изгиб, дугу, излучину морского берега в северо-западной части Понта. Иордан отразил более восточное расселение антов по сравнению со склавенами, но и не показал их восточнее Днепра, так как это не соответствовало бы действительности. Он не сказал, распространялись ли анты только между лиманами Днестра и Днепра или поселения их шли глубже в материк, выше по течению этих (впоследствии чисто славянских) рек и в стороны от них. Необходимо очень внимательно отнестись к уникальному свидетельству Иордана о местах расселения антов, особенно к указанию восточной их границы, не заходившей на левобережье нижнего Днепра, и к весьма четко сформулированному определению территории в виде полосы в северо-западном изгибе Понта. Автор сделал это добавление (об излучине моря) с особой старательностью, для наибольшей точности. Правда, такой писатель, как Иордан, как бы смотрящий из стран средиземноморского юга, вероятно, ничего не знал о жизни в областях, лежащих более глубоко к северу от черноморского побережья.
В противоположность стремящемуся к точности Иордану, весьма расплывчато известное свидетельство Прокопия о безмерных, бесчисленных племенах антов (έθνη τα ’Αντων άμετρα) на просторах Северного Причерноморья (Bell. Goth., IV, 4, 9). Прокопий упоминает об антах в особом контексте, он описывает «окружность» (περίοδος) Понта Евксинского, начиная от Халкедона в Вифинии на восток и кончая свой обзор Константинополем. Из рассматриваемых им областей наиболее неясной для него остается часть побережья между Таврикой и дельтой Истра. Он хорошо знает о расселении гуннских племен кутригуров и утигуров: первые занимали места к западу от Танаиса и Мэотиды, вторые – к востоку. Как пишет Прокопий, «выше их (αυτων καθύπερθεν), т. е. утигуров (названных за два слова до того), „к северу обосновались безмерные племена антов“ (και αυτων καθύπερθεν ες βορραν άνεμον έθνη τα ’Αντων άμετρα ίδρυνται. – Ibid.). Если буквально следовать тексту, получается, что анты распространялись к северу от территории, ограниченной с запада Мэотидой и Доном, так как именно эта территория была занята утигурами. Но продолжается ли здесь у Прокопия та же строгая последовательность в описании „окружности“ Понта Евксинского, какая соблюдалась им до сих пор? По-видимому, нет; как раз на Мэотиде и Таврике она нарушается. Помимо вставок об устье Танаиса и Мэотиды, рассказа о событиях в жизни гуннских племен кутригуров и утигуров, троекратного возвращения к вопросу о готах-тетракситах, отвлекших автора от основной линии повествования (впрочем, кое в чем можно заподозрить и позднейшую интерполяцию), в эту часть сочинения Прокопия вкрались и (непонятные под пером такого автора) ошибки: с Херсоном, столь близким Византии, он объединил города Таманского полуострова Фанагурис и Кепы (Bell. Goth., IV, 5, 28). Кроме того, начиная отсюда, сокращается подробное описание „окружности“ Понта; создается представление о худшей осведомленности автора именно относительно этого северного и северо-западного отрезка побережья. Последние этапы намечены совсем кратко: „от города Херсона до устьев реки Истра, которую называют также Данубием, пути десять дней, и всей тамошней землею владеют варвары“ (Ibid., § 29). И дальше: „отсюда же [от устьев Истра] вплоть до Византия все земли принадлежат императору ромеев. Такова окружность Евксинского Понта от Халкедона до Византия“ (Ibid., § 31). Следовательно, Прокопий хуже, более суммарно показал северо-западную часть „окружности“ и не нашел нужным остановиться на побережье к югу от дельты Дуная, потому что здесь лежали византийские владения, достаточно всем известные. Он сам констатирует приблизительность своих описаний, говоря, что вообще по берегам Понта „обитает огромное множество варваров, причем у ромеев с ними нет никакого общения, кроме случаев посольства“ (Ibid., § 32); в другом месте (Bell. Vand., Ι, 1, 10) он указывает на невозможность точного исследования районов за Истром, т. е. севернее его, так как варвары сделали недоступной для ромеев эту часть побережья.
Из приведенного выше выясняется, что Прокопий сознавал свое бессилие с точностью описать северо-западное Причерноморье. Следовательно, его слова о «безмерных племенах антов» где-то к северу и где-то у Дона, вернее – за Доном (так как нижнее течение его имеет почти восточно-западное направление, и места к северу оказываются для человека, смотрящего со стороны Кавказа, именно за Доном, на его правобережье), имеют самое общее значение. И в таком смысле они, конечно, правильны. Славянские племена восточной группы общей южной ветви, т. е. анты, действительно населяли земли в северо-западном направлении от Таманского полуострова или от северной части Кавказского побережья (откуда смотрел Прокопий) на труднодоступной для византийцев территории – у северо-западных берегов Понта. Таким образом, сообщение Прокопия о пребывании антов в Северном Причерноморье, зафиксированное одновременно с данными Иордана, может служить дополнением к последним, едва ли находясь с ними в противоречии. Несомненно, вполне обоснованным и даже проверенным на опыте является утверждение Прокопия о поразительной многочисленности антов. Постоянно объединяя в своем повествовании антов и склавенов, Прокопий изображает широчайший фронт их наступления на земли империи, на которые оба племени двигались крупными, иногда многотысячными отрядами. Едва ли можно допустить, что анты были резко ограничены Днестром и не обитали в более западных районах, если они неоднократно ходили в Италию, помогая ромеям в их войне с готами (Bell. Goth., Ι, 27, 1—2; III, 22, 5, 22), или нападали, наряду со склавенами и гуннами, на Фракию и на Иллирик (Bell. Goth., III, 14, 11; Anecd., 18, 20—21), разоряя области между Адриатическим и Черным морями.
В текстах византийских хроник IV в. встречаются выражения η χώρα, η γη των ’Αντων, πλεΐστον της ετέραςτοΰ ’Ίστρου όχθης и другие, показывающие что анты (как и склавены) занимали значительную территорию.
О многочисленности и силе племени антов говорит и то, что они имели многих предводителей – «архонтов» (Men. fr., 6), и то, что они снаряжали посольства (например, посольство Мезамира к аварам, – Ibid.) и, тем более принимали посольства от византийского императора (например, посольство к антам от Юстиниана в 546 г. с предложением занять заброшенный город Туррис, Turris, и за крупные суммы денег не пропускать гуннов к Дунаю, – (Bell. Goth., III, 14, 32).
