правителей Хасанкейфа. Старшему сыну был передан округ в районе Урфы с 700 тыс. акче дохода; двум его братьям, пожаловали по
тимару с 300 тыс. и 200 тыс. акче дохода; земли княжества Хасанкейф отошли в ведение эмира эмиров Диарбекира.
Подобные действия султана Сулаймана и его преемников можно характеризовать как политику, направленную на ослабление и ликвидацию курдских княжеств и эмиратов в целях экономического и политического закабаления Курдистана. Неоценимую услугу при этом оказало свято соблюдаемое османскими властями правило: “Разделяй и властвуй”.
Ярый поборник догм ислама султан Сулайман, чтобы сломить сопротивление правителей Сорана, передал грамоту на управление теми районами главе езидского племени дасни Хуайн-беку, что с точки зрения правоверных мусульман должно было бы считаться недопустимым. Хусайн-бек дасни понес большие потери в войне с правителями Сорана и в конце концов после ряда неудач был казнен по приказу султана. Тогда на Соран был направлен правитель Имадии, и снова завоевать Соран не удалось. Но для турецкого правительства был важен другой результат — в этих войнах противники, взаимно ослабляли друг друга.
Последовательно централистская политика турецких султанов вызвала со стороны курдов ряд упорных выступлений, иногда принимавших весьма обширные масштабы. В них участвовали и “низы” курдского общества, которые Шараф-хан как представитель господствующего класса презрительно называет “чернью”. Подобные выступления, представляющие для исследователя самостоятельный интерес, имели место в Имадии и Джезире. Причиной первого восстания (примерно 1566—1578) послужил произвол поставленного на власть султанским указом Кубад-бека, сына Султан Хусайна. Возмущенные племена и ашираты поставили вопреки султанскому приказу правителем Байрам-бека, младшего брата Кубад-бека; “чернь и злодеи области” во главе с эмиром Маликом зури захватили крепость Дохук и убили Кубад-бека, только что возвратившегося из столицы с новой султанской грамотой на правление [148]. На расправу со “смутьянами Имадии” были направлены змиры Багдада и Шахризура. По-видимому, их действия оказались малоуспешными, да и в новом султанском походе в страны Закавказья курдские отряды должны были играть немалую роль. Поэтому султан Салим II (1566—1574) сменил притворно гнев на милость и предложил Байрам-беку ревностной военной службой заслужить управление Имадией. По окончании закавказской кампании Байрам-бек был заточен в эрзерумскую крепость и после суда казнен. Лишь позднее с помощью правителя Сорана удалось расправиться с восставшими, но власть турецкого султана в этих районах оставалась непрочной.
Попытки турецких султанов вмешаться во внутреннюю жизнь сохранивших свое полунезависимое положение курдских княжеств встретили ожесточенное сопротивление и в Джезире. Правитель Джезире Бадр-бек, находившийся у власти около 70 лет, нес военную службу султану, принимал участие почти во всех его походах, но вел себя по отношению к нему довольно дерзко и вызывающе [149].
Удобный момент вмешаться во внутренние дела Джезире, расправиться с непокорными династами представился после 1583 г., когда разгорелась ожесточенная борьба между двумя претендентами на власть — эмиром 'Азизом и эмиром Шара-фом. “Столпы” османской державы всячески старались обострить последовавшие раздоры и распри: после того как при поддержке везира Фархад-паши управление Джезире было передано эмиру 'Азизу, великий везир 'Усман-паша пожаловал власть его сопернику. Правомерность притязаний эмира 'Азиза подтвердили 112 тыс. золотых, переданных им в дар Фархад-паше, и сторонники эмира Шарафа были объявлены смутьянами и бунтовщиками. Эмирам Курдистана был дан приказ наказать их, дабы “кара эта послужила другим бунтовщикам назиданием” [150]. Проводимая османским правительством политика грубого нажима вызвала восстание всего племени бохти, носившее явно антитурецкую направленность, о которой, естественно, прямо Шараф-хан не говорит. Здешний правитель эмир 'Азиз был убит, а сопротивление племени бохти оказалось, по-видимому, столь упорным, что в конце концов султанское правительство было вынуждено признать власть эмира Шарафа, мотивируя это признание неожиданным обнаружением “справедливости [притязаний] и дарований эмира Шарафа”. Приведенные факты показывают, что вмешательство Турции в курдские дела начинается уже с XVI в.
Политика сефевидских шахов Ирана отличалась от политики турецкого правительства лишь тем, что они преследовали цель распространения на курдские районы своей власти. В наиболее откровенной форме интересы поработителей курдского народа выражала политика шаха Исма'ила Сефевида, потерпевшая, как мы видели, полный крах: большая часть Курдистана перешла в результате событий 1514—1516 гг. под протекторат Турции. Война Ирана с Турцией за обладание Курдистаном, сопровождавшаяся чудовищным разорением производительных сил курдских областей, продолжалась и при шахе Тахмасбе (до 1555 г.).
Шах Тахмасб, следуя политике отца [151], предпринимал истребление целых племен, номинально признававших то султанскую власть, то шахскую, а реально сохранявших самостоятельное положение. Так, по его приказу за один день в Ардахане было перебито 400 человек из племени думбули, а находившиеся при шахском дворе курчии из этого племени были казнены. Оставшиеся в живых из племени думбули “бежали в Турцию, получив в кормление округа Котур-дараси и Баргири. Массовым гонениям и репрессиям подверглось и племя чигани. Был даже издан указ изгонять их за пределы Ирана, а если они будут упорствовать, убивать [152].
С другой стороны, стараясь привлечь к себе на службу курдские племена, шахское правительство давало их главам всевозможные пожалования (в том числе и земельные). В 1552-53 г. курдскому племени сийах-мансур, при условии поставки им в шахское войско трех тысяч воинов, были переданы округа Султанийе, Зенджан и Абхар.
Насколько независимо вели себя главы этих племен, официально считавшиеся держателями временных пожалований и шахскими вассалами, можно видеть на примере дальнейшей судьбы племени сийах-мансур. Два-три года спустя, по словам Шараф-хана, эмир племени сийах-мансур Даулат-Йар-хан “стал допускать действия, идущие вразрез с волей государя”, а после начала ирано-турецкой войны 1578—1588 гг. совсем отложился от Ирана и принялся за строительство крепостей в округах Карасф и Ангуран. Попытка шаха Мухаммеда (1578—1587) привести его в повиновение закончилась полным разгромом кызылбашских отрядов и захватом знамен и литавр семи кызылбашских эмиров [153]. Расправиться с непокорным эмиром удалось только шаху 'Аббасу, который захватил его в плен и казнил.
Старания иранских шахов Тахмасба и Мухаммада установить реальную власть над курдскими племенами мукри, бера-дост, махмуди, думбули, сийах-мансур кончились неудачей. Весьма показателен в этом отношении пример с племенем махмуди. В ответ на назначение шахом Тахмасбом угодного ему эмира махмуди люди этого племени убили шахского ставленника и поставили эмиром некоего Хан Мухаммада. Последний по приказу шаха был посажен в тюрьму, а земли племени махмуди переданы думбулийцам. После скорого освобождения из тюрьмы Хан Мухаммад решил засвидетельствовать покорность султану Сулайману. Едва прослышав о его намерениях, шах Тахмасб направил ему грамоту на владение землями племени махмуди. Так, из опасения окончательной утраты влияния на племя махмуди шаху Тахмасбу пришлось удовольствоваться внешним признанием его власти.
В Шараф-наме немало любопытнейших примеров ирано-турецкого соперничества
