Лиса, лев и осел
В образе осла выведен начинающий, нестойкий адепт суфизма, наставленный в основах учения о терпении (сабр) и уповании на Бога (таваккул), однако постоянно соблазняемый своим плотским разумом. Последний изображен в виде лисы, приводящей «неотразимые» аргументы, которые сбивают «верующего» осла с толку и понуждают его изменять собственным принципам. Лев – символ духовной смерти, подстерегающей отступника от Истины. Рассказ заимствован из сокровищницы сюжетов «Калилы и Димны». Все подобные сюжеты, имеющие в первоисточнике буквально-житейскую направленность, переосмыслены Руми в духе суфийской мистики. Диспут лисы с ослом – пародия на споры между кадаритами, доказывавшими наличие у человека свободной воли, и джабаритами – сторонниками абсолютного предопределения.
Д. Щ.
Лиса, лев и осел
Стоял на равнине осел бедняка:
Все ребра видны сквозь худые бока.
Вокруг – одни камни, на коих, увы,
Почти не осталось кустов и травы.
А рядом, в чащобе, где лев обитал,
В прохладной тени травный сад расцветал.
Но лев сожалел и скорбел об одном:
Он в битве неравной был ранен слоном.
Страдал он, что пищу не мог добывать
И хищным клевретам куски раздавать.
Почуяв, о чем наш осел горевал,
Лев царственным рыком лисицу призвал:
«Сумей похитрее к ослу подойти,
Да всяческих басен ему наплети,
Да сладким посулом его соблазни,
Да прямо к берлоге моей примани,
Чтоб, мяса наевшись, набрался я сил
И всех бы придворных своих угостил!..»
А та: «Всю дорогу хитра я была!
И так ли уж трудно сбить с толку осла?!.»
....................................................
...И вот уж лиса окликает ослишку:
«Приветствую, милый! Как жизнь? Как делишки?
Но чем же, скажи, ты питаешься, друг?
Куда я ни гляну – лишь камни вокруг!»
Осел отвечал: «Не моя в том вина:
Такая мне доля от Бога дана!
Но я на свой жребий не смею роптать,
Боюсь – как бы худшего не испытать.
Одной лишь травинкой утешен и сыт,
Я Богом обласкан, я Им не забыт!
Доволен я малым и знаю закон:
Где роза – там шип, а где клад – там дракон!..»
...На это лисица ответила так:
«Средь плевел и терний находим мы злак,
Нам разум и силу Творец даровал,
Чтоб каждый трудом себе хлеб добывал,
А кто не желает трудиться, пусть тот
От Бога даров благодатных не ждет!»
Ответил осел: «Нет, пусть верит бедняк,
Что Бог одарит его пищей и так —
Без всяких трудов, от небесных щедрот,
Как кормит Он птицу, и рыбу, и скот!»
Лисица в ответ: «В нашем мире навряд
Всяк верует крепко, не каждый же свят.
„Смиренье – сокровище“, – учит Пророк.
Сокровище выкопать каждый ли смог?
Кто ищет и трудится в полную меру,
Тот делом являет терпенье и веру!»
Осел ей: «Кто хочет побольше урвать,
Тот Бога забыл, перестал уповать!
Мы всюду снуем, пропитание ищем,
Меж тем нам судьбой уготована пища,
А кто недоволен своею судьбой,
Тот зол и не может жить в мире с собой!»
Сказала лиса: «Но и ныне, как встарь,
Не ленится – трудится каждая тварь,
Работой своей занимается всяк —
Строитель и сеятель, ткач и скорняк.
И ты бы, чем лени своей потакать,
Отправился лучшую пищу искать!»
Осел же в ответ: «Возражаю опять —
Не действовать надо, а лишь уповать,
Тогда обретешь ты награду свою
И здесь, на земле, и на небе, в раю!»
Услышав, что он помянул небеса,
Вести пререканья устала лиса,
И молвит: «Еще на бесплодных камнях
Денек попасешься – рассыплешься в прах!
Ступай же за мной: ведь дорогу я знаю
К земному, зеленому, травному раю,
Где скроется в травах и рослый верблюд,
Где каждый найдет и еду, и уют!»
О, если бы ослик наш, правду ища,
Спросил бы лису: «Отчего ж ты тоща?
Коль там и отрада, и пища для всех —
Скажи, почему поистерся твой мех?
Коль там наслажденье, коль рай там земной,
Что ж ты истекаешь голодной слюной?
Коль там – насыщенье всем бедным и нищим,
Что ж взор твой тревожен, а облик столь хищен?»
Но мыслить и спорить осел перестал,
Он веру утратил, душою устал.
Взял голод свое: лишь мечта о траве
Росла и цвела у осла в голове!
Обещанный рай наяву ему снился,
И он за лисицей бегом устремился:
Ведь что б ни случилось и ныне, и впредь —
Осел по-ослиному станет реветь!..
....................................................
...Когда ж подошли они к страшной пещере,
Лев прыгнул, взъярившись и зубы ощеря,
Но, слабый, больной – он допрыгнуть не смог...
Осел же взревел – и сквозь лес наутек!
Вскричала лиса: «Он же был в двух шагах!
Зачем поспешил ты, о доблестный шах?
Нам сила терпенья от Бога дана,
Но клонит к поспешности нас сатана!
Не скажет ли ныне лесное зверье,
Что вовсе померкло величье твое?»
Ругая себя, от стыда присмирев,
«Ну что ж, ты права, – ей ответствовал лев. —
Ведь голоден я и немного ослаб...
Ах, снова сейчас подстеречь мне осла б!
Конечно, теперь бы я не сплоховал,
Подполз бы поближе – и вмиг разорвал!
Поэтому вновь отправляйся к ослу:
Я славу воздам твоему ремеслу,
Коль сможешь ты лестью его окрутить
И снова к пещере моей возвратить!»
Лиса ему: «Самое хитрое слово
Не сразу к тебе приведет его снова.
Но там, где бессильно величие льва,
Поможет ослиная нам голова:
Она постоянно полна всяких бредней,
Так пусть же исчезнет в ней разум последний!..»
....................................................
...Лисица к ослу возвратилась бегом,
А тот: «Говорить не желаю с врагом!
Я думал, что искренна дружба твоя,
А ты сговорилась со львом, как змея!»
Лиса отвечала: «Нет, страх твой нелеп:
Ведь если бы там и взаправду был лев,
А я бы жила и питалась там всласть,
То как бы от львиных зубов я спаслась?
Но я потому и сыта и жива,
Что там только призрак ужасного льва, —
Он травы обильные оберегает,
Зашедших слонов, носорогов пугает!
Теперь же прошу я меня извинить:
Уж слишком хотелось тебя накормить —
Такой ты был тощий, так жаль тебя было...
О призраке льва я сказать позабыла!»
А он ей: «Со львом ты спозналась сперва,
Теперь говоришь мне о призраке льва!
Ты хуже змеи: та язвит только тело,
А ты умертвить мою душу хотела,
Меня побуждая в безверие впасть,
Чтоб прямо ко льву я отправился в пасть!»
А та: «Наша дружба прекрасней вина —
Чиста и прозрачна до самого дна!
Поверь – охраняет лесные владенья
Не лев, а всего лишь его привиденье!
В случайной ошибке меня не вини,
Отбрось подозренья и дружбу цени!
Хоть много напраслин возводят на лис,
Но мы же друг другу в любви поклялись!»
Пытался осел удержаться, как мог,
Но голод мутил и сбивал его с ног.
«Послушаюсь, – думает, – снова лису,
И этим от голода брюхо спасу,
А если и сгину от львиных когтей,
Все ж стихнет бурчанье в пустом животе!..»
.....................................................
...Уча, что смиренье – превыше всего,
Пал жертвой осел живота своего:
Все мысли его полонила трава!
И снова он встретил свирепого льва —
И был на куски им разорван жестоко!..
Тут лев отлучился – испить из потока,
А в эти минуты лиса сожрала,
Не в силах терпеть, мозг и сердце осла!
«Лиса! Отвечай мне: где мозг и где сердце?!»
Казалось бы, хитрой уж не отвертеться,
Ан нет – удалось: «Их и не было, шах!
Он был бессердечный, безмозглый ишак!
Ведь ты его встретил – и не уничтожил,
Он словно бы умер – и заново ожил,
Ему привелось Страшный суд пережить!
Но вновь он решился со мною дружить,
Опять согласился сюда припереться, —
А ты говоришь о мозгах и о сердце!
В затменье души он не видел ни зги, —
Какое там сердце, какие мозги?!.»
Притча говорит о тщетности дальнейшего обучения того ученика («ловца»), который не сделал практических выводов из прежних наставлений учителя («птицы»: этот образ напоминает о райских птицах, постоянно воспевающих хвалу Аллаху; в суфийской традиции птица – символ души праведного шейха-наставника). Сюжет был воспроизведен целым рядом как мусульманских, так и христианских авторов.
