Украденный баран
Смысл притчи в том, что не преодоленный мюридомпорок, не исправленное им негативное свойство характера (в данном случае – невнимательность и излишняя доверчивость) не однажды, но раз за разом ввергает его в несчастье («колодец») – до тех пор, пока мюридне исправит свой изъян внутренним усилием...
Д. Щ.
***
«Пока хозяин плакал о пропаже» – это, можно сказать, архетипическое описание состояния человека в земной жизни. Чем же обусловлено такое состояние? Руми отвечает однозначно: «Пропажей». Чего же лишился человек еще перед приходом в наш мир, какую «пропажу» он оплакивает? Об этом говорится в Библии и Коране: в результате ослушания первых людей «змий» («вор» из притчи) «украл» у них вечную жизнь и райское блаженство. И в последующей земной жизни эта ситуация повторяющихся грехов, ведущих к потерям, постоянно воспроизводится – до тех пор, пока сам человек не возненавидит свой греховный недуг и не очистится от него. В данной притче, очевидно, неосмотрительность и жадность горожанина идут рука об руку, причем второй порок является причиной первого. Жадность, приверженность к материальным удовольствиям («в предвкушенье шашлыка барана вел») свойственна горожанину уже в начале притчи. А в конце притчи тот же грех приводит его в буквальном смысле на дно «колодца»...
М. Х.
Украденный баран
Раз некто, в предвкушенье шашлыка,
Барана вел. Тут вор исподтишка
Веревку перерезал – и дал деру.
Видать, в тот день шашлык достался вору.
Пока хозяин плакал о пропаже,
Сел у колодца совершивший кражу
И стал кричать: «Увы, мой кошелек!» —
И этим потерпевшего привлек:
«О чем твой плач?» А вор: «Да ты едва ли
Поможешь мне! Сто золотых упали
В колодец. Если ты достанешь их,
То дам тебе я двадцать золотых!»
А тот: «Коль деньги извлеку оттуда,
Взамен барана я куплю верблюда!»
И он разделся, и в колодец – прыг!
А вор унес одежду в тот же миг...
...Кто бдительность утратил, тем придется
Сидеть, пока не вытащат, в колодце!..
В то время как большинство людей страдает из-за недорода, отшельник наблюдает вокруг себя одно лишь изобилие. Внешнее служит здесь выражением внутреннего: одни ощущают себя «словно в аду», другие – «собирают большой урожай» духовных свершений. Как ропот, так и довольство обусловлены отношениями человека с Богом: мучается тот, кто «пред Богом чело... не склонил». Согласно как Библии, так и Корану, во времена Моисея «кара свершилась» над Египтом за противление Богу фараона, не желавшего отпустить на свободу израильтян. Только повиновение Божьей воле способно вернуть душе мир и довольство: пророк Моисей, который обратил воду Нила в кровь, может сотворить и противоположное чудо.
Д. Щ.
***
В данной притче «телу» уподоблено единство людей, связанных общей социокультурной жизнью (ср. христианское определение Церкви как «Тела Христова»). Не принадлежа к этому «телу», т. е. став отшельником и выйдя из круга как деяний данного социума, так и постигающих его воздаяний («народ голодал, и стенала земля»), человек обретает способность смотреть на происходящее со стороны и указывать на причины гнева Божьего («от Божьего вы отступили завета»). Таким преодолевшим обычные «рамки» человеческого существования наставником-обличителем и призван быть, по мысли Руми, суфийский шейх.
М. Х.
Поучение аскета
Нещадное солнце спалило поля,
Народ голодал, и стенала земля,
А некий аскет, как ни в чем не бывало,
Был весел, и сердце его ликовало.
Корили его: «В этот год мудрецу
Веселье и радость совсем не к лицу:
Ведь сколько вокруг наших братьев страдает —
Один разорился, другой голодает,
А кто-то и гибнет, еды не найдя:
За долгое время – ни капли дождя!
Лишь глянешь вокруг – и покатятся слезы:
Сухие поля, почернелые лозы!
Мы – словно в аду, вопиют наши души,
Мы бьемся о землю, как рыбы на суше!
Неужто тебе одному все равно?
Ведь все мусульмане – как тело одно,
А если все тело постигла напасть,
Вкушает ли радость одна его часть?!»
На эти укоры ответил аскет:
«А все ль голодают? Я вижу, что нет!
Гляжу я вокруг – и не лгут мне глаза,
Что где-то и гроздья приносит лоза!
Смотрю, наблюдаю – и мне ведь не снится:
На чьих-то полях колосится пшеница,
И льются над ними дожди в своей черед,
И кто-то большой урожай соберет!
От Божьего вы отступили завета —
И голод пришел в наказанье за это:
Пред Богом чело фараон не склонил —
И кара свершилась, и кровью стал Нил!
Но кто Моисею покорен всегда,
Для тех в том же Ниле – не кровь, а вода!»
Три рыбы символизируют три различных отношения к суфийскому Пути. Мудрый человек избирает этот Путь, как только узнает о нем, и, следуя Истине, избавляется от угрозы духовной смерти. Переплыв из «заводи» (символ земного мира) в «пучину морскую» (символ мира Божественной реальности), «умная рыба» (душа суфия) находит свое спасение. Рыба «поглупей» – это душа, которая решается избрать суфийский Путь, лишь оказавшись в горниле страданий. Она тоже обретает спасение, «умерев» для мира сего («притворюсь, что мертва»; ср. с притчей «Просьба попугая», где попугай, чтобы спастись из клетки, также притворился мертвым). Третья рыба («тупица») означает душу, настолько привязанную к земным благам, что она лишь мечтает о суфийском Пути, но неспособна вступить на него даже перед лицом близкой смерти («и вот уж варилась она в котелке...»).
Д. Щ.
Три рыбы
«Калила и Димна» – есть книга у нас,
И вам из нее приведу я рассказ.
Была одна заводь с травою густой,
И жили три рыбы средь заводи той.
Одна была умной, одна поглупей,
А третья – и вовсе тупого тупей.
Вот к заводи этой, с восходом зари,
С огромною сетью пришли рыбари,
И поняли рыбы, заметив ту сеть,
Что трудно им будет теперь уцелеть.
И умная рыба решила: «Уйду,
И новое место для жизни найду!»
И вот, ничего не сказав остальным,
Она устремилась к просторам иным —
Так мчится кабан, словно ветром несом,
Почти настигаемый яростным псом,
В то время как заяц, беспечный лентяй,
Заснул под кустом и во сне слышит лай...
И умная рыба туда уплыла,
Где нет ни тревоги, ни страха, ни зла,
И, путь одолев, средь пучины морской
Блаженство нашла и вкусила покой.
Сестрица же спасшейся – та, что глупей, —
Пыталась спастись из рыбачьих сетей:
«Ах, если бы я поумнее была,
Я б сразу за старшей сестрой уплыла!
Но поздно, к чему сожаленья слова?
Застыну теперь – притворюсь, что мертва!»
Задумано – сделано: пред рыбаком
Всплыла она, хитрая, кверху брюшком!
Рыбак же схватил ее, еле взглянул,
Решил, что мертва, – и на берег швырнул,
Но ей удалось доползти до воды
И в море уплыть от смертельной беды...
А третья, тупица, забилась в сети:
Спасенья ей было никак не найти,
И вот уж варилась она в котелке!
Но ей все казалось: по быстрой реке
Плывет она гордо счастливой порой
К широкому морю за старшей сестрой!..
Сюжет этой истории известен еще с античных времен (например, он встречается в «Баснях» Эзопа). Суфийский подтекст притчи сформулирован самим Руми: «Лишь с тем дружи, с кем дружба по плечу!..» Истинная связь между душами предопределена их «добытийным» единением в Боге, а не преходящим чувством приязни. В этом, согласно суфийскому учению, наглядно проявляется духовный закон: «Подобное соединяется с подобным». При нарушении его происходит неблагоприятный «сдвиг» в судьбах, и наказание, предназначенное одному («гордый сокол»), может постичь и другого.
Д. Щ.
Жаба и хомяк
Сошлись по жизни жаба и хомяк.
Хоть вместе быть им и нельзя никак:
Одна живет в воде, другой – на суше, —
Но все же как-то сблизились их души.
И жаба из болота выходила
И с другом время часто проводила,
И давняя приязнь к ней хомяка
Всегда была сердечна и крепка.
Единство душ, конечно, – дар чудесный,
Знак благодати, милости небесной,
И наслаждались милые вдвоем,
Как роза с восхищенным соловьем.
Признался раз хомяк своей подруге:
«Нередко пребываю я в испуге,
Когда, на шатком стоя берегу,
Зову тебя – дозваться не могу!
Тогда немое, темное болото
Мне доставляет горькую заботу:
Ведь я к тебе всегда душой стремлюсь,
И словно бы весь день тебе молюсь,
Меж тем как мусульманин аккуратный
Творит молитву только пятикратно.
Мне без тебя не мил и белый свет,
Мне без тебя отрады в жизни нет,
И сердце погружается в рыданья,
Коль мне не назначаешь ты свиданья.
И, хоть несхожи суша и вода,
С тобою быть хотел бы я всегда!
Но я уже придумал способ ловкий,
Как этого достичь! Давай веревкой
С тобою свяжемся, чтоб в миг любой
Сумел бы я заговорить с тобой:
Я потяну – и ты в ответ потянешь,
И мне доступна, как дыханье, станешь!»
Не восхитилась жаба этим планом,
Но, чтобы с другом милым и желанным
Не разойтись, – позволила, чтоб нить
Их навсегда смогла соединить.
Так дружбы нить их души сопрягла,
Веревка же связала их тела...
...Но как-то гордый сокол свысока,
С высот небес, взглянул на хомяка,
Прицелился – и камнем рухнул вниз,
Схватил – и оба к облакам взвились.
И вместе с хомяком на бечеве
Забилась жаба в светлой синеве!
Глядели люди, понимая слабо,
Как сокол смог поймать веревкой жабу!
Она же, воспаряя в облака,
Кляла и проклинала хомяка,
Теперь, когда ничто уж не поможет,
Твердя в слезах: «С ним дружбы быть не может!..»
...И я тебе напомнить вновь хочу:
Лишь с тем дружи, с кем дружба по плечу!..
