его происхождении, раджа отдал ему в жены свою дочь Читрасену [145], младшую сестру Читраратхи, а в приданое — четверть царства. И с той поры Чандрасена вместе со своей любимой женой, луноликой Читрасеной [146], вкушал усладу беспечального царствования.
Однажды, по случаю какого-то праздника, Чандрасена направлялся во дворец своего тестя, раджи Ниларатхи, как вдруг увидел того самого торговца, коварного злодея, шедшего ему навстречу по дороге. Увидев торговца, принц спрыгнул с лошади, чтобы обнять его. А торговец, также увидев принца и подумав: “Неужели это он?” — обратился в бегство. Но воины Чандрасены догнали убегавшего и привели его к принцу.
Принц обнял торговца и спросил: “Друг! Как твои дела?”
Торговец — ни слова. Тогда принц, обрадованный встречей с другом, оставил намерение посетить дворец раджи и вместе с торговцем вернулся к себе. Проведя торговца в свои покои, принц сказал: “Друг! Расскажи, что с тобой случилось. Ведь ты владел большим богатством, почему же теперь бы бедствуешь?” Торговец сказал: “Это следствие моего злодейства”. Принц сказал: “Друг! Забудь об этом! Расскажи о другом. Отчего ты несчастен?” Торговец сказал: “Я — торговец и алчен по природе своей. Поэтому, захватив богатство твоей милости, я сел на корабль и отправился за море торговать. Там я многократно увеличил свои деньги, но по дороге домой, уже почти у самого берега, корабль затонул — и все мое состояние погибло. Не осталось у меня ничего, кроме жизни. Забери ее у меня, у преступника!”
Чандрасена сказал: “Друг! Не бойся! Ты друг мне, а дружбу следует лелеять до конца жизни. Что пропало, то пропало, не думай больше об этом. Я одарю тебя богатством еще большим, чем прежнее”. Торговец сказал: “О принц! Сердце мое, оскверненное преступлением, не может поверить этим словам. Ведь я обошелся с тобой совсем не как друг, почему же ты снова столь милостив ко мне?” Чандрасена сказал: “Друг! От меня зависят лишь мои поступки, моя карма, но разве властен я над поступками твоими? В самом деле:
Что б ты ни совершил,
какую бы дорогу ты ни выбрал,
Разве обязан я
от нашей прежней дружбы отрекаться?
Я царство потерял
богатое, дом и родных покинув;
Воля на то моя —
в твоих же я деяниях не волен” [147].
Выслушав эти стихи, торговец испустил дух [148]: сердце его разорвалось от стыда. Принц, опечаленный его кончиной, громко разрыдался.
Увидев рыдающего супруга, Читрасена спросила: “Кто этот человек, откуда он пришел, отчего умер и почему мой господин рыдает, охваченный скорбью?” Чандрасена сказал: “Этот человек проявил однажды великое благородство. Когда, ограбленный им, я был полностью в его власти, он не лишил меня жизни”. Читрасена сказала: “О владыка! Наверняка он сделал это не умышленно, а по недосмотру”. Чандрасена сказал: “И все же у него было поистине благородное сердце, раз оно разорвалось от стыда. Верно говорится:
Знающий стыд благороден,
хоть и может сбиться с пути;
Человеку с низкой душой
стыд совершенно неведом”.
И принц устроил так, что сотоварищи торговца должным образом совершили все погребальные обряды. Тем не менее этот злодей пожал плоды своих преступлений: при жизни — бесславие, а после смерти — ад [149].
На этом кончается рассказ о коварном злодее.
Он ненавидит доброго,
позорит невиновного;
Бесстыжий мерзопакостник —
противен людям клеветник.
Был некогда город по имени Кусумапура [150]. Там правил раджа по имени Чандрагупта, которому верно служил министр Ракшаса [151].
В этом царстве, справедливо управляемом раджей, жил некий брахман со своей женой. У них родился сын. Когда отец умер, мать бросила ребенка, так как не могла прокормить его. Сосед, торговец Сомадатта, увидел беспомощно лежавшего на дороге ребенка, из сострадания взял его к себе и вскормил за свой счет. Для совершения должных обрядов он приглашал брахмана, а чтению и письму мальчика учил каястха. Однажды бродячий аскет-джайн, увидев мальчика в доме этого каястхи, прочитал такие стихи:
Рожден от жалких брахманов,
торговцами воспитанный
И каястхой обученный —
такому худоумным быть!
С тех пор все стали звать его Кшудрабуддхи, что значит “Худоумный”. Торговец же в надежде на вознаграждение послал юношу-брахмана ко двору раджи. До тех пор пока раджа не был удовлетворен службой юноши, торговец содержал его за свой счет. Когда же брахман был приближен к радже и обрел собственные средства существования, торговец перестал содержать его.
Увидев, что торговец больше его не обеспечивает, Кшудрабуддхи сказал: “Почему прежде ты оплачивал мои расходы, а теперь не оплачиваешь?” Торговец сказал: “О почтенный! Теперь благодаря милости раджи ты обладаешь таким достатком, что сам можешь содержать многих других людей. Неужели ты хочешь, чтобы я, торговец, содержал тебя? Скорее тебе пристало содержать меня”. Об этом их споре есть такая строфа:
Вознагражденья ждал купец,
а брахман к деньгам вожделел;
Из их обманутых надежд
взошла взаимная вражда.
Затем разгневанный Кшудрабуддхи сказал: “О низкий торговец! Хорошо ли ты обдумал свое решение? До сих пор ты обеспечивал меня, а теперь перестал. Но разве я не знаю, как ты богат? И думаешь, раджа не спрашивает меня о твоих богатствах? Если не захочешь давать мне, отдашь радже!”
Крайне напуганный этими словами, торговец, стремясь ублаготворить Кшудрабуддхи, все давал и давал ему деньги и постепенно истощил свое состояние. Видя, что состояние его истощено, а сам он упал духом, жена торговца сказала: “Владыка! Этот брахман Кшудрабуддхи, которого ты вскормил и вспоил, теперь богат, но тебе ничего не дает, а напротив, у тебя же все забирает. Зачем ты даешь ему деньги?”
Торговец сказал: “Дорогая! Он дурной человек. Если ему не давать денег, он оклевещет меня перед раджей. Страшась этого, я и даю ему деньги. Потому что
Пишачи [152], псы, клеветники
известны алчностью своей —
И тот, кто хочет мирно жить,
подачки должен им бросать”.
Жена торговца сказала: “Владыка! Если этот брахман Кшудрабуддхи — клеветник, то зачем ты вскормил и вспоил его?” Торговец сказал: “Сначала я этого не знал, потому что
По недосмотру создателя
нет
