перевязь» («Цзинь тэн») — глава из «Книги преданий». Когда чжоуский У-ван был при смерти, Чжоу-гун, младший брат, опасаясь за судьбу молодого государства, молил предков о том, чтобы они взяли его жизнь взамен жизни У-вана. Текст этой молитвы, «перевязанный золотым шнуром» («цзинь тэн»), хранился в закрытом ларце. После смерти У-вана Чжоу-гун стал регентом при Чэн-ване, его малолетнем сыне, и был оклеветан недругами, требовавшими его изгнания. Тогда-то и был обнаружен ларец, и всем стала очевидна преданность Чжоу-гуна. Об этих событиях и рассказывает «Золотая перевязь».
«Леопардовый колчан» («Бао тао») — одна из глав «Шести колчанов» («Лю тао»), сочинения по военному искусству, приписываемого традицией Тай-гуну (он же люйский Шан, Тай-гун Ван, Учитель Шан-фу и др.), помощнику Вэнь-вана и наставнику У-вана.
Свободные земли — т.е. незапаханные. Здесь имеется в виду предание о многолетней тяжбе между правителями царств Юй и Жуй (XII в до н э ) из-за пахотных земель. Чтобы разрешить свой спор, они пошли в царство Чжоу к добродетельному Вэнь-вану. Там они увидели, что никто не спорит друг с другом, путники уступают друг другу дорогу, земледельцы на полях — межи. Устыдившись, они вернулись домой и оставили спорные земли свободными.
У Гуан, отказываясь от престола, сказал Тану: «Свергнуть высшего — нарушить долг. Если другой, рискуя, шел на преступление, мне пожинать его выгоду — значит стать бесчестным» (см. Атеисты., с. 193, 292). См. также выше, прим. 29.
Красиво украшенный барабан, укрепленный на стержне с фигурными изображениями птиц и львов.
Государственные житницы, учрежденные Цинь Ши-хуаном, первым государем первой древнекитайской империи Цинь, просуществовавшей с 221 по 206 г. до н. э.
В организме человека инь и ян находятся в постоянном взаимодействии, сохраняя при этом известное равновесие. Всякое волнение приводит к нарушению этого равновесия и вредно для тела и души.
Янь Хуй — другое имя Янь Юаня.
Цзылу был казнен страшной казнью: голову его вывесили над городскими воротами, а тело было постругано на мелкие кусочки и засолено на рыночной площади в царстве Вэй.
Цзэнцзы (Учитель Цзэн) — он же Цзэн Шэнь, Цзыюй, ученик Конфуция. Ему принадлежит трактат «Цзэнцзы», почти наполовину утраченный уже к началу правления династии Хань (начало III в. до н.э.).
Высший Владыка, согласно комментарию, — Небо или Природа. Для эпохи «Хуайнаньцзы» появление таких определений для поименования высших природных сил характерно.
Здесь приведен ряд аналогичных исторических случаев. Некогда Чжи-бо (V в. до н. э.), собираясь напасть на Цюю — государство северных «варваров» (ди), преподнес его правителю большой колокол. Тот, прельстившись дорогим подарком, открыл дороги, и царство его погибло от войск Чжи-бо. Похожий эпизод произошел, когда царство Цзинь, идя походом на царство Го, попросило юйского правителя позволить пройти через его владения своим войскам. Поначалу тот отказал, но, прельщенный конями с нефритом из Чуйцзи, почитавшимся как сокровище, дал дорогу. Цзиньцы же, одержав победу над Го, на обратном пути разбили и Юй. Сянь-гун (675 до н. э.) во время похода на царство Лижун взял себе в жены красавицу Цзи, а она потом погубила его царство. И Я, или Ди Я, знаменитый древний кулинар, служил цискому правителю Хуань-гуну (685-643 до н. э.). Хуань-гун был большим гурманом. И Я, чтобы доказать ему свою преданность, сварил для него отвар из головы собственного сына и вошел таким образом к нему в доверие. После смерти Хуань-гуна, борясь за престол, его сыновья в течение шестидесяти дней не находили времени похоронить отца. Циньский Му-гун (659-621 до н э.), собираясь в поход против хусцев, послал хускому царю в дар танцовщиц. Увлекшись ими, правитель забросил дела, и этим воспользовался Му-гун, отвоевав у него лучшие земли.
В даосских утопиях в одних случаях говорится, что вследствие благоденствия не было надобности гадать, в других — что духи не слали предвестий; в третьих (как здесь), наоборот, что они сочувствовали людям и потому слали предвестья.
Что это за трава, точно неизвестно, комментатор говорит: «ее появление — благовещий признак».
Чэнь Гуанчжун переводит: «людям нечего было есть» (Хуайнаньцзы и чжу, с. 342). Мне кажется, что речь идет не о голодных временах, а о хищническом истреблении живого ради удовлетворения собственных извращенных вкусов (см. текст выше).
Имеются в виду реки Цзин, Вэй и Пин, берущие начало с легендарной горы Ци. …баран и — дух земли. По преданию, перед гибелью династии Инь его видели в окрестностях города Шан, у поля Муе; на этом поле чжоуский царь Воинственный разгромил иньского Чжоу.
Эта мысль звучит уже в «Люйши чуньцю»: «Небо, земля и все сущее — одно человеческое тело» (Чжуцзы цзичэн, т. 6, с 126). Однако редакция, которая произведена в «Хуайнаньцзы», знаменательна для ханьского времени и отвечает идеям универсализации, которые проявляются и в других местах текста.
Т. е. то искусство подгонки вещей друг к другу, которым природа владеет в высшей степени (о чем речь шла в предыдущих строках). Знаменательно то, что в недалеком будущем о таком искусстве будет говорить поэт применительно к своей материи — о трудностях создания поэтического текста (см. Лу Цзи. Ода изящному слову / Пер. В. М. Алексеева // Алексеев В. М. Китайская литература. Избранные труды. M., 1978. С. 263 и др.).
Т. е. люди были честны и прямодушны, им не в чем были упрекнуть себя.
Здесь надо иметь в виду, что со словом «юэ» («музыка») в древности ассоциировался целый пучок значений. Это в первую очередь была ритуальная музыка, сопровождавшая различные торжества (от приема гостей до обряда жертвоприношений предкам). Она была связана с конфуцианским воспитательным комплексом и именно в этом значении подразумевается в данном месте. Этим словом обозначалось также синкретическое действо включавшее песню, музыкальное
