с главным министром Ракшасой ведать делами царства.
Шакатара, достигнув столь высокого положения, подумал: “Этот раджа — плохой политик. Погубил всю мою семью, а теперь меня же назначает министром. Подрубил дерево под корень, а теперь льет воду на листья. И то сказать:
Разжег жестокую вражду,
а ныне преданности ждет —
Поистине, он сам избрал
себе дорогу смертную.
С другой стороны, разве я могу доверять этому злодею?! Ведь известно:
Тот, кто поверит в доброту
мучителя и палача,
Тот, глупый, самому себе
подпишет смертный приговор.
Что же мне теперь следует предпринять? Когда я думаю о прежней жестокости раджи и о его нынешней милости, разум мой одолевают сомнения. И все же я сохранил себе жизнь только для того, чтобы отомстить этому подлому злодею, сгубившему на моих глазах всю мою семью! Поистине:
Пропало богатство — пропадом пропади,
я о нем и не вспомню:
Ведь Лакшми капризна и непостоянна,
нет в том мудрым печали.
Но память о детях, сынах благородных,
и о любящих женах,
О внуках любимых, о нежных младенцах —
вот что душу терзает.
Поэтому я непременно должен отомстить. Но совершить месть следует так, чтобы не навлечь на себя бесчестье, не ступить на стезю низких людей. Верно сказано:
Средь всех людей на свете наилучший тот, кто скверны избегает;
У человека среднего душа скверна, однако стыд имеет;
Но тот, в ком даже страха перед скверной нет, кому и стыд неведом,
Того по праву люди низким назовут, его удел — презренье”.
Размышляя так, министр Шакатара однажды отправился верхом на лошади осматривать загородный сад. По дороге, недалеко от города, он увидел некоего брахмана, который вырывал из земли траву куша [198] и поливал ее корни пахтой.
Увидев его, Шакатара сказал: “О брахман! Кто ты и что ты тут делаешь?” Брахман сказал: “Я — брахман по имени Чанакья-шарма. Изучив все Веды и веданги, я собираюсь жениться — и вот шел по дороге, а трава куша поранила мне ногу. Эта рана может помешать моей свадьбе, и я в гневе поклялся, что уничтожу всю траву куша, растущую здесь. Знание врикша-аюрведы [199] помогло мне найти простейший способ осуществить мою клятву, ибо пахта губительна для травы куша”.
Шакатара сказал: “Тебе повезло, что ты изучил врикша-аюрведу! А то как бы ты смог выполнить свою клятву?!”
Чанакья сказал: “Если б я не знал этого способа, я бы прибегнул к помощи заклинаний. В них я тоже искушен. Совершил бы жертвенное возлияние и все равно сгубил бы эту траву!”
Шакатара подумал: “Как неистов в гневе этот брахман! И как изощрен он в средствах достижения своей цели! Если бы он стал врагом моего врага, то месть моя сама собою бы осуществилась”. И он помог брахману довершить искоренение травы куша, а затем привел его в свой дом.
Через некоторое время состоялась церемония поминовения покойного отца раджи Нанды, и Шакатара, договорившись с главным жрецом раджи, привел на нее Чанакью в качестве почетного гостя. Шакатара рассудил так: “Этот брахман Чанакья холост, лицом смугл, ногти и зубы у него темные, — конечно, он недостоин быть почетным гостем. Более того, поскольку привел его я, то министр Ракшаса, который ко мне враждебен, непременно оскорбит его”.
Так оно и случилось. Когда раджа Нанда уже готов был начать церемонию, а Чанакья сел среди почетных гостей, министр Ракшаса сказал: “О владыка! Этот брахман недостоин почета!” — и в подтверждение своих слов прочитал соответствующие предписания смрити. И еще он сказал: “Шакатара — шудра. Вмешиваясь в священный ведический ритуал, он наносит ущерб дхарме раджи [200]”. Услышав слова министра Ракшасы, раджа Нанда разгневался. Подстрекаемый своей злой судьбой, он не признал Чанакью почетным гостем и с позором изгнал его.
Чанакья, взбешенный таким оскорблением, поклялся погубить раджу Нанду, а Шакатара, совершив задуманное, ушел в Каши, чтобы расстаться там со своим телом [201].
Поистине:
Он и Чанакью испытал,
и защитил Вичакшану;
Не убивая, отомстил
премудрый своему врагу.
На этом кончается рассказ о человеке, искусном в мирских делах.
20
РАССКАЗ О ЧЕЛОВЕКЕ, ИСКУСНОМ И В ВЕДАХ, И В МИРСКИХ ДЕЛАХ
Тот, кто и Веды изучил,
и здравый смысл не потерял,
Искусный в Ведах и в миру,
зовется “дважды знатоком”.
Так, например, был некогда в Кусумапуре раджа по имени Нанда. Во время церемонии поминовения его покойного отца он по вине министра разгневал брахмана Чанакья-шарму [202], приглашенного на церемонию в качестве почетного гостя. Поистине:
Напрасно Нанда-государь
в Чанакье возбудил вражду:
Позвав его, не ведая,
змею озлил смертельную.
Разгневанный Чанакья поклялся:
“Покуда Нанду-государя я не вверг в
обитель бога смерти,
Покуда низкорожденного не возвел
на трон я вместо Нанды,
Покуда Ракшасу я не заставил быть
его министром верным,
До той поры распущенную прядь волос
не завяжу я снова”.
Дав такую клятву, Чанакья увидел низкорожденного царских кровей по имени Чандрагупта [203] и сказал: “О низкорожденный! Если ты хочешь стать царем в этом царстве, следуй за мной!” Низкорожденный, возрадовавшись столь счастливой судьбе, последовал за ним. Чанакья же, придя вместе с низкорожденным в священную рощу [204], магическим жертвоприношением отправил девятерых Нандов [205] в обитель Ямы. Уничтожив Нандов силой заклятья, Чанакья затем подумал: “Одну свою клятву я исполнил. Теперь, возведя на престол Нанды низкорожденного Чандрагупту, исполню вторую. Но раджа немыслим без армии. Армия же немыслима без казны. А у меня никакой казны нет. Что же делать?”
Тогда, поразмыслив, он обратился к радже Парватакешваре [206] и сказал: “О раджа Парватакешвара! Этого принца Чандрагупту я хочу сделать раджей в Кусумапуре. Если ты поддержишь его своими силами, то получишь половину царства”. Парватакешвара, который знал, как Чанакья расправился с Нандой, и поэтому верил в успех его начинаний, со всем своим войском направился во владения Нанды и, достигнув Кусумапуру, посадил там на царство низкорожденного Чандрагупту.
Когда Чандрагупта стал раджей, некий
