г., по настоянию придворных астрологов был передвинут на 16 июня. При этом шах въехал в город тайно, и жители и гости столицы остались в полном неведении. За день до назначенной церемонии послы Индии, России, Турции остановились со своими свитами в Даулатабаде. На следующее утро на всем пути от Даулатабада до Исфахана в два ряда стояли вооруженные аркебузами 60 тыс. ремесленников и крестьян, все в причудливых блестящих одеяниях. Одни играли на дудках, трещотках, другие плясали под музыку. Индийский посол, услыхав о том, что шах собирается прибыть в Даулатабад, чтобы встретить его, длительное время отказывался ехать в город, не дождавшись приезда шаха. Он посылал гонца за гонцом, чтобы те посмотрели, не едет ли шах. Наконец он вынужден был последовать за другими послами, не столь привередливыми, — они уже подъезжали к столице. Хан-и ‘Алам ехал с большой помпой, его сопровождали колесница, запряженная быками, большие трубы, огромные цимбалы, барабаны, такие огромные, что для каждой пары требовался слон. Его свита растянулась на большое расстояние, и лишь после наступления вечера последний ее член въехал в город. По мере приближения к городу все более оживленной становилась дорога, то и дело раздавались продолжительные рукоплескания.
Позволив послам других стран въехать в город, шах выехал через боковые ворота встретить индийского посла Хан-и ‘Алама, который был уже перед самым городом. Вблизи ворот им подали легкий ужин, затем они поехали во дворец на площади Накш-и Джихан, где их давно уже ожидали. В этот вечер на площади были устроены иллюминация и грандиозный пир, на котором Хан-и ‘Алам занимал почетное место по правую руку от шаха.
Так описывает эти празднества в Исфахане вечером 19 июня 1619 г. очевидец и их непосредственный участник Пьетро делла Балле, см.: Viaggi, 2, с. 14-30; см. также: Edwards, с. 261-263; Фалсафи, 2, с. 227, 228, 288, 289, 312-315; 4, с. 59-62, 69-71, 91.
Столь большое внимание к индийскому послу со стороны шаха ‘Аббаса I было связано с будущими планами шаха в отношении Кандахара, находившегося в то время под властью императора Индии. Однажды шах, разговаривая с испанским послом, указал на Хан-и ‘Алама и сказал: «Вы видите индийского посла, который стоит там? Ежели император шах Салим не отдаст мне Кандахар, он увидит, что я сделаю!»
Фигероа датой торжественного въезда Хан-и ‘Алама в Исфахан, так же как и наш автор, называет 19 июня 1619 г.
Об этих событиях см.: Viaggi, 2, с. 34; Kuhnel, с. 174 и примеч. 1; Edwards, с. 260-263; Фалсафи, 2, с. 227, 228 и др.
Этими словами заканчивается запись Искандара Мунши, сделанная им для нашего автора. Она представляет несомненный интерес, поскольку в «Та’рих-и ‘аламара-йи ‘Аббаси» приезд индийского посла в Исфахан в раджабе 1028/июне 1619 г. и праздничные торжества тех дней вообще не упоминаются.
Подробные сведения о празднествах по случаю приезда в Исфахан Хан-и ‘Алама, начавшихся в Исфахане вечером 19 июня, о банкетах и других церемониях, обставленных яркими иллюминациями и развлекательными зрелищами, сообщают их непосредственные участники — Пьетро делла Балле и испанский посол Дон Гарсиа де Сильва Фигероа, см.: Viaggi, 2, с. 14-30; Фалсафи, 2, с. 227, 228, 288, 289, 312-315; 4, с. 59-62, 69-71, 91.
Мухаммад-Хусайн Челеби родился в Тебризе, был в числе приближенных Фархад-хана. После его убийства уехал в великую Мекку, совершил хаджж. Из Мекки он уехал в Индию и подвизался при дворе императора Нур ад-Дина Джихангира. Император послал его в Иран для покупки драгоценностей. На пути он сделал остановку в Герате, где встречался и беседовал с нашим автором. В тазкира «Хайр ал-байан» автор привел 2-3 бейта, вписанные в сафина самим Челеби, см.: Хайр ал-байан, л. 3766.
Из Герата Челеби уехал в Исфахан к шаху ‘Аббасу I. Купленные здесь драгоценности он отослал императору Индии, а сам остался в Исфахане, выстроив для себя в квартале ‘Аббасабад роскошный дом. Во время похода шаха ‘Аббаса I в 1033/1623 г. в Арабский Ирак и овладения им (1623-1624) Челеби некоторое время жил при гробницах имамов ‘Али и Хусайна в Кербеле и Наджафе. Во время осады турками Багдада вернулся в Исфахан, см.: Хайр ал-байан, л. 38б, 376б-377а.
Наличие при его имени слова челеби свидетельствует, видимо, о его принадлежности к братству маулави или бекташи; о значениях термина челеби см.: Марр, с. 99-150; Бартольд, 6, с. 429; EI2, 2, с. 19 (B. Spuler).
Т.е. автор «Ихйа ал-мулук».
Год не указан. Однако из других источников известно, что шах ‘Аббас I, более двух лет державший в Иране Хан-и ‘Алама, в ша’бане 1029/ июле 1620 г. разрешил ему вернуться в Индию. Фалсафи (4, с. 92, 96) без ссылки на источник приводит конкретную дату — 16 ша’бана 1029/17 июля 1620 г.; Искандер Мунши упоминает об этом в событиях года Обезьяны.
В рассматриваемый период год Обезьяны тюрко-монгольского календаря соответствовал 1029 и 1030 г.х., Науруз пришелся на 15 раби’ II 1029/21 марта 1620 г., см.: Та’рих-и ‘аламара, 3, с. 950, 951; Хасури ‘Али, с. 31. Следовательно, в нашем тексте речь идет о ша’бане 1029/июле 1620 г.
Зайнал-бек Бигдили шамлу тушмал-баши — известный полководец Ирана. В ша’бане 1029/июле 1620 г. шах ‘Аббас направил его послом к императору Индии Нур ад-Дину Джихангиру. После возвращения из Индии он был награжден титулом «хан», а в 1034/1624-25 г. после смерти Карчикай-хана его назначили на высокий пост вакил ас-салтана и главнокомандующим Ирана, в 1036/1626-27 г. после похода на Багдад — ишик-акаси-баши и правителем Рея, см.: Та’рих-и ‘аламара, указатель; Фалсафи, 2, с. 97; 4, с. 92, 96-99, 105-107, 139, 300, 301.
Зайнал-хан продолжал пользоваться большим влиянием и при дворе преемника шаха ‘Аббаса I — Сафи I (1629-1642). Так, в джумада I 1038/январе 1629 г. ему была вручена печать вакиля, а в следующем году он был назначен главнокомандующим войсками Ирана. Однако после неудачного турецкого похода по наущению враждебно настроенной к нему придворной знати шах Сафи I казнил Зайнал-хана. Это случилось в среду 6 зу-л-хиджжа 1039/ 17 июля 1630 г., см.: Хуласат ас-сийар, л. 19б, 20а, 43а. Ту же дату казни Зайнал-хана привел Олеарий, см.: Олеарий, с. 872.
Тушмал-баши — «заведующий столом» шаха, осуществлявший контроль за шахской кухней и стоявший на первом месте среди
