распространяют слова поэтов. Верно сказано:
Цари, которые поэтов чтили
С времен древнейших за искусство слова,
Прославлены поныне и навеки,
А прочих лишь родные поминают [263].
И еще:
Как для сокровища казна
и как земля для дерева,
Для славы речь искусная —
надежное пристанище.
Поэтому, о раджа, следует почтить этого раджу среди поэтов — одарить его золотом!”
Раджа сказал: “Я не нуждаюсь в славе, за которую надо платить золотом. Эй, стража! Гоните его в шею!”
Стража сделала, что ей приказали, а Вагвиласа, раджа среди поэтов, воскликнул:
“Напрасно я служил наставника стопам, покой и сон отвергнув!
Напрасно изучал я шастры и санскрит! Ах, это все пустое!
Лакшми к невежеству теперь благоволит, коли царит невежда!
Сарасвати! Убог стал слуг твоих удел! Уйди же прочь, богиня!”
С этими словами он покинул дворец раджи и в гневе отрекся от поэзии. Царские министры, выйдя вслед за ним из дворца и узнав, что этот раджа среди поэтов отрекся от Сарасвати, опечалились и сказали ему: “О раджа среди поэтов! Разве стоит чинить себе такое зло из-за причуд нашего неразумного владыки?
Чувством богатую, обитель украшений и достоинств,
Источник радости для мудрецов, подругу дальних странствий,
Зачем поэзию из-за греха чужого ты оставил?
В сердце достойного гнев никогда торжествовать не должен.
И еще:
Благочестивая жена от чести да не отречется,
Если распутницу узрит, украшенную жемчугами;
Так и поэты не должны отказываться от искусства,
Хоть много в мире есть владык неграмотных и неученых”.
Поэт сказал: “Я отрекся от поэзии, потому что этот раджа запятнал меня своим оскорблением”. Министры сказали: “Что тебе его оскорбление? Ведь известно:
Если ничтожество смеет
достойного оскорбить,
То осквернен оскорбитель:
достойный неоскверним”.
И министры, одарив раджу среди поэтов золотом, с почетом проводили его. Но, отрекшись от поэзии, он погубил свое мастерство.
На этом кончается рассказ о человеке, чье искусство пропало втуне.
Тот, кто сызмальства не учен,
обречен на позор и стыд:
Ведь невежду, даже царя,
называют люди глупцом.
Процветанье глупца узрев,
кто достойного умалит?
Даже преуспевший глупец
разве сможет славу снискать?
Был некогда в Митхиле, в Тирабхукти, брахман по имени Равидхара. Невежественный, хоть и очень богатый, он своей неуклюжей речью у всех вызывал насмешки. Крайне опечаленный, он думал:
“Напрасно люди говорят,
что бетель красит нам уста [264]:
Блистает на мужских устах
одна краса — Сарасвати.
Неправильная речь глупца —
всеобщее посмешище.
Оправдываться он начнет —
лишь больше опозорится.
Кто не учился с малых лет
и смладу славы не обрел,
Тот зря рождением своим
доставил муки матери.
Но я уже стар и неспособен учиться. Верно сказано:
Чего вовремя не достиг,
не достичь уже никогда;
Попытаешься наверстать —
только горести наживешь.
Поэтому надо дать образование сыну”.
Решив так, он за большие деньги устроил своего сына, которого звали Манадхара, на учебу к некоему пандиту. Другие ученики этого пандита, услышав грамматически неправильное имя “Манадхара” [265], прочитали такие стихи:
“По наущению отца
стремится сын к учению,
Но имя сына выдает
отцовское невежество”.
Уязвленный насмешками соучеников, Манадхара упорно учился и глубоко постиг науки. Тогда брахман, гордясь своим ученым сыном и желая заслужить уважение раджи, направился вместе с сыном в столицу. Там он пришел в царское собрание, и после подобающих приветствий раджа обратился к нему с вопросом. Раджа сказал: “Брахман, как дела?” Брахман сказал: “Джнянонастимэва” [266]. Услышав это и увидев улыбку на лице раджи, люди благородные опустили лица, а люди низкие громко расхохотались. Тогда Манадхара сказал: «Недостойные! Как вы смеете смеяться над моим отцом? Вы не поняли смысла его слов и сами себя опозорили. Мой отец в ответ на вопрос правильно сказал: “Джня но насти мэва” — это значит “Нет у меня знания, как нет и богатства”. Так мой отец, желая получить царское подаяние, но не владея искусством пространной речи, сказал [267] и об этом своем неумении, и о своей нищете».
Услышав это, восхищенный раджа богато наградил брахмана Манадхара-шарму и сказал: “Прекрасно, Манадхара! Прекрасно! Неправильное ты сделал правильным”. Так все убедились в учености Манадхары и в невежестве его отца. И кто-то сказал:
“Сын удостоился похвал,
но славы не принес отцу:
Лишь личными заслугами
признанье достигается”.
На этом кончается рассказ о неуче.
Кто, полузная кое-что,
всезнайством похваляется,
Того в собранье знатоков
постигнет осмеяние.
Правил некогда в столичном городе Горакшапуре [268] раджа по имени Удаясинха. Во время великого осеннего праздника Дурга-пуджи [269] он созвал многих брахманов, известных своей ученостью, для чтения “Шри-Дурга-махатмьи” [270]. Среди других раджа пригласил и брахмана по имени Куша-шарма, который был блистательно одет, украшен тилаком [271] и другими подобающими украшениями и держал себя как человек великих достижений. Обладая прекрасной наружностью, он умел, однако, правильно произносить лишь несколько слов, которые заучил, как попугай. Приняв приглашение раджи, он прочитал “Шри-Дурга-махатмью”, пропуская гласные, путая согласные и не соблюдая стихотворные размеры, а под конец даже строфу с просьбой о прощении прочитал неверно:
“Если я слово пропустил
иль слог неверно произнес,
О Мать, простить благоволяй!
С нем не бывает промахов?”
Услышав это, царский пурохита [272] по имени Шубханкара-шарма сказал: «О Куша-шарма! Что ж ты так неправильно читаешь стихи! Тут правильное чтение: “...простить благоволи!” Так-то!
Чтоб извиниться за просчет,
просят: “Простить благоволи!” —
А если ты и тут наврал,
глупец, не жди прощения!»
Услышав это, все
