Заключительная фраза подводит итог: "Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину..."
В самом последнем слове этой фразы и вместе с тем всей главы заключена тема, которой Сунь-цзы посвящает все свои рассуждения в этой части трактата. Это слово он делает и названием его. И оно представляет особый и своеобразный термин его доктрины. Слово это - "форма".
К этому понятию сводится все, прежде сказанное. Последняя фраза есть общее резюме всего целого: "Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину. Это и есть форма". То, что обусловливает стремительную и всесокрушающую силу победоносного войска, есть "форма" его. Из изложенного мы видим, что такое эта "форма": это - состояние армии, соответствующее условиям войны.
Такое понимание "формы" хорошо раскрывают комментаторы. Цао-гун рассматривает "форму" как соотношение движений и действий своих и противника, взаимное проникновение в положение друг друга. Чжан Юй - как соотношение обороны и наступления. Ли Цюань под "формой" разумеет соотношение обороны и наступления, соотношение позиций, времени, местности. Ван Чжэ считает, что "форма" - это соотношение силы и слабости обеих сторон. Таким образом, "форма" - это соотношение всех элементов войны, отраженное в сражающихся сторонах, проявленное в их состоянии.
Но в таком случае возникает новое положение. Сунь-цзы высказал его не прямо, а образами. Он сказал: "Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубинах преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес". Уже при объяснении этого места нами было указано, что в этих словах содержится требование тайны. Противнику не должно быть показано ничего; во всяком случае, ничего истинного. Моя оборона должна быть скрыта, как будто я нахожусь в "глубине преисподней"; мое наступление должно быть также скрыто от него, как если бы я действовал на "небесных высотах". Короче говоря, мое состояние, моя "форма" должна быть всегда скрыта от противника, и, наоборот, я должен всегда стремиться к тому, чтобы знать, видеть состояние, видеть "форму" противника. Значит, идеальное положение получается тогда, когда для противника у меня нет "формы", а у противника для меня всегда эта "форма" ясна. Именно так и ставят вопрос комментаторы. Чжан Юй, например, говорит: "Когда "форма" скрыта внутри, люди не могут ее открыть и узнать; когда она проявлена вовне, противник воспользуется этим изъяном и обрушится".
Ду My говорит: "По "форме" узнают положение. У кого "формы" нет, тот укрыт; у кого "форма" есть, тот открыт. Кто укрыт, тот побеждает; кто открыт, тот терпит поражение".
Почему вся глава названа "Форма"? Потому, что она говорит именно о "форме", о состоянии армии. Первое положение, служащее отправным пунктом для всех последующих выводов, - положение непобедимости и возможности победить - на языке Сунь-цзы и есть "форма", состояние армии.
Но поскольку эта "форма", состояние армии отражает сложное соотношение всех элементов войны, эта "форма" сама подлежит "тысяче изменений и десяти тысячам превращений". Далее, мы видели, что, по мнению Сунь-цзы, полководец, постигший это сложное соотношение, "может управлять победой и поражением". Следовательно, в его руках и "форма". Поэтому Ван Чжэ и говорит: "Тот, кто хорошо ведет войну, может подвергать эту форму изменениям и превращениям; он исходит от противника и решает победу".
Установив понятие таких элементов войны, как победа и поражение, нападение и оборона, Сунь-цзы переходит к армии, к понятию ее мощи.
Первое положение, с которого он начинает, касается армии как организованного целого. Только тогда, когда армия представляет собой именно такое организованное целое, она и есть армия. Но уже сама организованность подразумевает руководство ею. Без организованности невозможно руководство; без руководства нет организованности. Сунь-цзы говорит об этом так: "управлять массами (т.е. большой армией. -Н.К.)- все равно что управлять немногими" (т.е. малой армией. - Н. К.); дело в частях и в числе (т.е. в подразделении. - Н.К.).
Подразделение - неизбежный элемент всякой армии, без которого она была бы не армией, а простой аморфной массой. Но подразделение как таковое есть соединение двух признаков: признака части какого-нибудь целого и признака численности этой части. Эти два элемента - часть и число - неотделимы друг от друга. Воинская часть не существует как часть без признака определенной численности, равно как и нет численности вне своего носителя - части. Поэтому Сунь-цзы называет два элемента - часть и число, которые по смыслу охватываются одним нашим общим термином "подразделение". Но единство группы явлений не лишает каждого из них своей собственной функции. Поэтому в общем плане единства этих двух элементов можно говорить и о каждом особо.
В китайской армии времен Сунь-цзы, по всей вероятности, держалась еще более или менее устойчиво та система подразделений, которая была установлена в расцвет могущества чжоуского царства. Первой, самой мелкой единицей была "пятерка" - взвод; пять взводов, т.е. 25 чел., составляли роту; четыре роты, т.е. 100 чел., - батальон; пять батальонов, т.е. 500 чел., - бригаду; пять бригад, т.е. 2500 чел., - дивизию; пять дивизий, т.е. 12 500 чел., - армию (см. прим. 1 к гл. III, а также "Диалоги" Ли Вэй-гуна, I, 17, комментарий).
Эти подразделения относились к пехоте, т.е. к наиболее многочисленному роду оружия. В кавалерии существовала другая система подразделений. Наименьшей единицей в ней было звено - группа из пяти всадников; два звена, т.е. 10 всадников, составляли отделение; 10 отделений, т.е. 100 всадников, - эскадрон; два эскадрона, т.е. 200 всадников, - кавалерийский полк. Поскольку пехота была соединена с колесницами, пехотные части вместе с колесницами и их командой составляли новую систему подразделений, а именно: пять колесниц вместе с приданной им пехотой составляли звено; два таких звена, т.е. 10 колесниц и 750 солдат, составляли отделение: пять отделений, т.е. 50 колесниц и 3750 солдат, составляли дивизион: два дивизиона, т.е. 100 колесниц и 7500 солдат, со-ставляли бригаду (все приведенные русские обозначения подразделений, конечно, условны).
Трудно сказать, из каких оснований исходили древние китайские стратеги, вырабатывая такую систему подразделений. Можно думать, что здесь основную роль играло чисто практическое соображение: сколькими людьми может непосредственно управлять один человек. Ответ на это был. очевидно, такой: четырьмя или пятью. Отсюда - основной принцип почти всех подразделений: на всякой ступени командир, отдавая приказание, имел дело непосредственно с четырьмя человеками; исключение составляла рота, командир которой имел дело с тремя человеками. В самом деле: взвод состоял из пяти человек - четырех солдат и командира; следовательно, командир непосредственно руководил четырьмя человеками; рота состояла из четырех взводов, командовал ею один из командиров взвода, из числа входящих в ее состав четырех взводов; следовательно, он имел дело с тремя человеками. Батальонный командир отдавал приказание через четырех командиров рот. Начальник бригады отдавал распоряжение непосредственно четырем батальонным командирам. Начальник дивизии - четырем начальникам бригад. И наконец, главнокомандующий - четырем командующим дивизиям. Таким образом, слова Сунь-цзы получают буквальное значение: управление самым крупным войсковым соединением - армией - совершенно аналогично управлению самым мелким подразделением - взводом; для главнокомандующего управлять армией - все равно что управлять взводом: он имеет непосредственно под собой несколько человек.
Так представляется дело, если считать, как это делает Сорай, что командир каждого подразделения входил в численный состав своей части, т.е. во взводе, например, он был не шестым, а пятым, в роте - не 26-м, а 25-м и т.д. Если же допустить, что командир не входил в установленный численный состав своей части, а был сверх ее, то тогда каждому командиру приходилось управлять не четырьмя, а пятью человеками. Но это не меняет дела. Во всяком случае реально получалось так, что один человек непосредственно управлял если не четырьмя, то не более чем пятью человеками.
Таким образом, приказание главнокомандующего передавалось по иерархическим инстанциям от его ближайших помощников до самого низшего звена. Поэтому получалось, как говорит Ли Цюань: "Полководец ударяет в гонг, поднимает знамя - и вся армия отзывается на это". Основатель ханьской династии Лю Бан спросил своего полководца - знаменитого Хань Синя: "Какой армией я мог бы, по вашему мнению, управлять?" Хань Синь ответил: "Со стотысячной армией ваше величество, пожалуй, справились бы, но с большей - вряд ли". "А вы?" - спросил император. "Чем больше, тем лучше", - последовал ответ, приводимый Ду My в его пояснениях этого места трактата. Другими словами, по мнению китайских стратегов, система подразделений давала искусному полководцу легкую возможность руководить какой угодно по численности армией.
