И рыбы, видя, как бурлит вода,
Сообразили: им грозит беда.
Та, что была умней, уняв тревогу,
Решила: «Поплыву я в путь-дорогу,
С товарками не стану я, пожалуй,
Держать совета из-за пользы малой».
И вот она из мест родимых вдаль
Прочь поплыла, забыв свою печаль.
Она спешила средь сплошного мрака,
Как вепрь, за коим гонится собака.
Мы говорим, что заяц спит, труслив,
И зрит во сне собак, ни мертв ни жив.
Я думаю, что тем, кто так боится,
Ничто не снится, ибо им не спится...
Итак, осилив расставанья горе,
Плыла решительная рыба в море.
Ей довелось немало испытать,
Чтоб обрести покой и благодать.
Но в место заплыла она такое,
Где было вдоволь корма и покоя,
Чтоб о родных местах ей не скорбеть.
А там тянули рыболовы сеть.
И думала, уткнувшись носом в тину,
Та рыба, что умна наполовину:
«Мне лучше было бы сопровождать
Сестру, на коей мудрости печать.
Хоть уплыла она тайком, но следом
И мне бы плыть за ней, а путь ей ведом!»
Но прок велик ли в том, чтоб вспоминать
О том, что повернуть неможно вспять?
И рыба, рассудив своим умишком,
Жалела об ушедшем, но не слишком.
Она решила в ил не хорониться,
А всплыть и мертвой рыбой притвориться.
И брюхом вверх, чтобы спастись от зла,
Вниз по теченью рыба поплыла.
По скудоумию рыба ликовала:
«Я казана, пожалуй, избежала».
Тут взял ее рыбак за плавничок
И, плюнув с горя, бросил на песок.
Но все же рыба как-то исхитрилась,
Подпрыгнула — и в волнах очутилась.
И третья рыба, та, что всех глупей,
Искала для спасения путей.
Да в суете напрасной проку мало,
И скоро очень в сеть она попала.
Как все случилось, рыба не вполне
Понять сумела даже в казане.
И даже в час, когда она варилась,
Несчастной все еще спасенье мнилось.
Она, вскипая, думала о том,
Как прежний свой покинет водоем,
Чтобы не ведать до скончанья века
Сетей и прочих козней человека,
Как поплывет, избегнув казана,
За рыбой той, которая умна!
Рассказ о бедуине, чья собака умирала от голода, в то время как сума бедуина лопалась от обилия еды
В пыли дорожной пес лежал без сил,
А бедуин вздыхал и слезы лил:
«Я так боюсь, что жить мне станет туго,
Когда лишусь единственного друга!»
«О чем ты плачешь, человек прохожий?» —
Спросил араба нищий странник божий.
«Я плачу, путник, от своих забот —
Вот пес мой богу душу отдает.
Мой пес с отвагой льва и силой бычьей
Мне ночью стражник был, а днем добытчик.
Моя собака верная была
Со мною ласкова, с врагами зла.
Она улов носила мне, бывало,
И от воров меня оберегала».
«Так что ж с собакой приключилось вдруг?»
«От голода, мой друг, ее недуг!»
«Терпи,— сказал прохожий,— возмещение
Порой Аллах нам дарит за терпенье.
Но что, скажи, о собеседник мой,
В суме тяжелой за твоей спиной?»
«Там хлеб, да мясо, да иная малость —
Все, что от ужина вчера осталось».
Сказал прохожий: «Если пища есть,
Так что же ты не дашь собаке есть?»
Ответил бедуин: «Помилуй боже,
Как пес ни дорог, пища мне дороже.
Еду без платы не дают в припас,
Без платы только слезы льют из глаз!»
Промолвил странник: «Оглядись вокруг,
Ты —пустотой наполненный бурдюк!
Когда еда тебе дороже слез,
Тебя достойней твой несчастный пес.
Известно: слезы, пролитые нами,
Кровь сердца, изошедшего слезами.
Лишь слезы, что твои глаза пролили,
Не стоят даже придорожной пыли!»
Рассказ о том, как продают лунное сияние. выдавая его за холст
Иные преуспели ловкачи,
Как холст, сбывая лунные лучи.
Они глупцам сиянье отмеряют
И, как за ткани, деньги огребают.
На тот базар, где шум и суета,
И мы пришли, чтобы купить холста.
И призрачный нам отмеряют свет
Взамен прожитых понапрасну лет.
Так где же то, что куплено досель?
И нет холста, и опустел кошель...
Притча о еде и едоке, или о том, кто ест и кого едят
Схватила где-то птица червяка,
А кот за ней следил исподтишка.
И стала птица, ибо все здесь тленно,
Едой и едоком одновременно.
Кто отличит еду от едока —
Их разница не слишком велика!..
Рассказ о том, как некий ученик, придя к своему наставнику, застал того
