«Не беги, не пренебрегай, луноликая, мной…»
Не беги, не пренебрегай, луноликая, мной!
Кто убил без вины — отягчил свою душу виной.
Ты вчера мне явилась во сне, ты любила меня,
Этот сон мне дороже и выше всей яви земной.
Мои веки в слезах, а душа пылает огнем,
В чистых водах — во сне я, а днем — в беде огневой.
Слыша стук у дверей моих, думаю: это она.
Так мираж умирающих манит обманной водой,
Для стрелы твоей цель хороша — дервиша душа,
Кровь его на ногтях твоих рдеет багряною хной.
Твоя речь, как река, в беспредельность уносит сердца.
Что же соль ты на раны мне сыплешь беспечной рукой?
Ты прекрасна, и роскошь одежды лишь портит тебя,
Кисея на лице, словно туча над ясной луной.
Эту за ухом нежную впадинку ты позабудь,
Ты приникни к поле, пропитай ее красной росой,
Да, тюрчанка соблазна полна со свечою в руке,
В сладком уединенье с тобой, с головою хмельной,
Ты бы вешнего солнца затмила сиянье и блеск,
Если б солнечный лик не скрывала густой кисеей.
Саади, если хочешь, как чанг[70], быть в объятьях ее, —
Претерпи эту боль, чтобы струн своих выверить строй.
Перевод В. Державина
«О утренний ветер, когда долетишь до Шираза…»
О утренний ветер, когда долетишь до Шираза,
Друзьям передай этот свиток рыдающих строк.
Шепни им, что я одинок, что я гибну в изгнанье,
Как рыба, прибоем извергнутая на песок.
Перевод В. Державина
«Если в рай после смерти меня поведут без тебя…»
Если в рай после смерти меня поведут без тебя, —
Я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть.
Ведь в раю без тебя мне придется сгорать, как в аду,
Нет, аллах не захочет меня так жестоко обидеть!
Перевод В. Державина
«Спросил я: «В чем вина моя, что ты не смотришь на меня…»
Спросил я: «В чем вина моя, что ты не смотришь на меня?
Куда ушла твоя любовь и ласковость минувших лет?»
Она мне: «В зеркало взгляни, увидишь сам — ты сед и стар.
Тебе не свадебный наряд, а траурный приличен цвет».
Перевод В. Державина
«Красавица и в рубище убогом…»
Красавица и в рубище убогом,
И в бедности всех будет затмевать.
А той — уродине в парче и злате —
Покойников пристало обмывать.
Перевод В. Державина
«Эй, пустомеля и болтун, как о любви ты смеешь петь…»
Эй, пустомеля и болтун, как о любви ты смеешь петь?
Ведь стройно ты за жизнь свою десятка бейтов[71] не связал!
Смотри, как в помыслах высок владыка слова Саади, —
Он пел любовь, одну любовь — земных владык не восхвалял.
Перевод В. Державина
«Я хочу в уединенье до рассвета быть с тобой…»
Я хочу в уединенье до рассвета быть с тобой.
В неизвестности и тайне от врагов и от друзей…
За грехи да будет кара! Почему же за любовь
Вкруг меня все гуще злоба и гоненья все сильней?
Перевод В. Державина
Амир Хосров Дехлеви
(1253–1325)
«Я рассказать печаль моих ночей не в силах…»
Я рассказать печаль моих ночей не в силах,
Любя, рыдать и петь, как соловей, не в силах.
Вглядись в мое лицо, и ты поймешь, как таю,
Но, вижу, ты понять тоски моей не в силах.
Взгляни на грудь мою в кровоточащих ранах,
Терпение хранить я больше в ней не в силах.
Все ж радуюсь тому, что ты проникла в душу,
Хоть я к твоей душе найти ключей не в силах.
Быть может, мне вернешь похищенное сердце,
Но слезно умолять: «О, пожалей!» — не в силах.
Его в твоих кудрях навеки я оставлю.
Вернуть Хосров того, что взял злодей, не в силах.
Перевод Д. Седых
«Опьяненные тобою не нуждаются в вине…»
Опьяненные тобою не нуждаются в вине.
Не найдется врачеватель, что помочь сумел бы мне.
Не показывайся в небе, солнцеликая луна!
Коль сияет лик любимой, ты Хосрову не нужна.
Что мне сказки о Джамшиде — древней славы черепки?
Разве хуже прах развалин, где у магов погребки?
Что доказывать в моленьях одержимость небесам?
Без молений одержимость вседержитель знает сам.
Та ничто монета сердца, та фальшивей всех монет,
На которой отпечатка единенья с богом нет.
Сердце, кинь сию обитель, царство гнета, царство зла!
Не собрать, о сердце, дани с разоренного села.
Так Хосров и не увидел вожделенный взору лик.
Что Хосров? И самый зоркий в небо взором не проник.
Перевод Д. Седых
«Сказал: «В обитель сердца войди его усладой!»
Сказал: «В обитель сердца войди его усладой!».
Она: «Я клада жажду, развалин мне не надо».
Сказал: «Сжигает душу лицо твое, как пламя».
Она: «Не радо сердце свиданью с мотыльками».
Сказал: «Ответь, могу ли надеяться на встречи?».
Она: «О нет, скиталец! Твои безумны речи».
Сказал: «Зачем ловила меня в силки печали?».
Она: «Глаза приманку зачем же замечали?».
Сказал: «Как быть с любовью? Как снять ее оковы?».
Она: «Меня увидишь, наденешь цепи снова».
Сказал: «Как жить Хосрову, коль ты его забудешь?».
Она: «Мой образ вспомнишь, и одинок не будешь».
Перевод Д. Седых
«Свой лунный лик яви молящему о встрече…»
Свой лунный лик яви молящему о встрече
И услади мой слух чарующею речью.
О скатный жемчуг слов, жемчужницей хранимый!
Жемчужницу открой, да будут перлы зримы.
Но створки где ее? Ты их рисунок зыбкий,
Коль все же есть они, яви своей улыбкой.
Яви свой аромат, и я из мертвых встану,
Узнаю по нему рисунок тонкий стана.
О локоны твои! Они чернее ночи.
Явись, и станет ночь светлее и короче.
Сказала: «Жду тебя у своего порога».
Не убивай мечту и укажи дорогу.
Мой идол, мой кумир, не будь со мной сурова!
Среди влюбленных нет влюбленнее Хосрова.
Перевод Д. Седых
«Я в этот мир пришел в тебя уже влюбленным…»
Я в этот мир пришел в тебя уже влюбленным,
Заранее судьбой на муки обреченным.
Ищу с тобою встреч, ищу как озаренья,
Но гордость не могу забыть ни на мгновенье.
О смилуйся и скинь густое покрывало,
Чтоб сердце пало ниц и бога потеряло!
Отбрось надменность прочь, лицо приоткрывая,
Чтоб гордость вознесла меня в обитель рая.
А если ты меня не удостоишь взглядом,
Покину этот мир, что стал при жизни адом.
Нет, сердца никому не дам пленить отныне,
Чтоб жить в его плену отшельником в пустыне.
И что же услыхал Хосров в ответ на стоны:
«Придет и твой черед, надейся, о влюбленный!».
Перевод Д. Седых
«Кто предопределял вращение светил…»
Кто предопределял вращение светил,
Теперь ушел во мрак и сладким сном почил.
Твой в розе вижу лик. Да, грезишь ты на ложе,
Коль томной розы лик и твой — одно и то же.
Очнитесь, гордецы! Мы ненадолго здесь.
Отрубит смерть мечом и голову, и спесь.
Взгляните, это кровь окрасила тюльпаны.
Скорбя, кровавых слез я лить не перестану.
Да не взойдет луна в ночной беззвездной мгле!
Утратил я луну, предав ее земле.
И, коль дохнет Хосров кромешной тьмой печали,
Потонет мир во тьме кромешной, как вначале.
Перевод Д. Седых
«О ты, чьи кудри для благочестья — соблазн опасный…»
