Отличает Сунь-цзы и еще одна очень определенная черта его взглядов на войну. Он всегда помнит, что война - это тяжелая необходимость, на которую нужно идти только тогда, когда другого выхода нет. Обоснованию этого положения Сунь-цзы посвящает немало строк в своем трактате, особенно во II главе. Этой мысли он остается верным настолько, что советует, даже вступив в войну, стараться принудить противника к капитуляции, не столько сражаясь с ним, сколько действуя на него "стратегическим нападением", о котором он говорит в III главе.
Такое отношение к войне характерно для всех крупнейших китайских военных писателей. Вэй Ляо-цзы нашел даже особо яркие слова для выражения этой мысли, потом постоянно повторяя ее: "Война - орудие бедствия, борьба - противна добродетели, полководец - агент смерти. Поэтому он подымает оружие только в случае полной необходимости" ("Вэй Ляо-цзы", VIII). В "Диалогах" Ли Вэй-гуна Тай-цзун говорит: "Нет большего бедствия, чем война". Исходя из этого, Сунь-цзы и не допускает, чтобы люди шли в бой с радостью. Он не верит в то, что люди могут все бросить, обо всем забыть ради войны. Он думает другое: "Когда солдаты говорят: "Имущество нам более не нужно" - это не значит, что они не любят имущества; когда они говорят: "Жизнь нам более не нужна" - это не значит, что они не любят жизни". Чжан Юй по этому поводу замечает: "Вещи и жизнь - это есть то, что люди любят. Бросают имущество, бросают жизнь только тогда, когда это совершенно неизбежно". "Когда выходит боевой приказ, у офицеров и солдат, у тех, кто сидит, слезы льются на воротник, у тех, кто лежит, слезы текут по подбородку", - продолжает Сунь-цзы. Сорай замечает по этому поводу: "Некоторые комментаторы говорят, что они проливают слезы не оттого, что боятся смерти. Но как бы ни был воин храбр, как же он может не скорбеть о смерти, не жалеть жизни? Когда он знает, что сегодня решается его судьба, он вспоминает о своем отце, о матери, о жене и детях, оставленных на родине, скорбит о том, что он так бесплодно погибнет, не сделав ничего, льет слезы. Это совершенно нормально для человеческого чувства" (Сорай, цит. соч., стр. 287). Судя по приведенным словам, Сунь-цзы также считает, что это совершенно нормально.
Давая советы, как создавать высокую боеспособность своих солдат, как добиваться подъема боевого духа в них, Сунь-цзы предлагает создавать обстановку, в которой битва неизбежна, когда ничего, кроме боя, не остается. "Когда люди поставлены в положение, из которого нет выхода, они храбры, как Чжуань Чжу и Цао Куй", - говорит Сунь-цзы; "как Гектор и Ахиллес", - сказал бы в этом случае европеец.
Обстановка, по мнению Сунь-цзы, решает все. Она может сделать солдат храбрыми, может заставить их биться с неукротимой энергией, она может и придать армии еще одно особое свойство. "Тот, кто хорошо ведет войну, подобен Шуайжань. Шуайжань - это чаншаньская змея. Когда ее ударяют по голове, она бьет хвостом, когда ее ударяют по хвосту, она бьет головой; когда ее ударяют по середине, она бьет и головой и хвостом".
Чаншань - одна из пяти высочайших горных вершин Китая. Чаншаньская змея - образ, который благодаря Сунь-цзы прочно вошел в обиход китайского языка как аллегория бешеного сопротивления, молниеносности и гибкости в ответе ударом на удар. Сунь-цзы называет эту змею "Шуайжань". Это - образ быстроты, стремительности. Следовательно, он подчеркивает именно это свойство реакции змеи.
Такова, по мнению Сунь-цзы, будет и армия в руках искусного полководца, хорошо понимающего психологию своих солдат и умеющего на эту психологию воздействовать.
Чжан Юй дает специально военное толкование этим словам Сунь-цзы. Он полагает, что образом "чаншаньской змеи" Сунь-цзы хочет указать на умение полководца построить свое войско в такой боевой порядок, при котором все части армии автоматически поддерживают друг друга, так что при ударе на одну какую-нибудь часть противник немедленно же получает контрудар от другой части. "Этот образ, - говорит Чжан Юй, - касается боевого построения. В "плане восьми расположений" (Чжугэ Ляна. -Н.К.) говорится: "Арьергард превращается в авангард, авангард превращается в арьергард. Голов - четыре, хвостов - восемь, но при соприкосновении с противником все превращается в голову. А когда противник ударяет в середину, голова и хвост совместно спасают ее"".
Эта координированность действий всех частей армии, эта немедленная и энергичная поддержка, которую оказывает одна часть другой, обеспечивается, помимо всего прочего, исключительно высокой внутренней солидарностью армии.
Действовать так, как чаншаньская змея, можно лишь в том случае, когда сплоченность солдат настолько велика, что быстрота, с которой одна часть бросается на выручку другой, является совершенно автоматической. Это должно делаться даже без особого приказа. Что же обеспечивает эту моментальную и энергичную поддержку? Сунь-цзы снова остается верен себе. Он не говорит о чувстве дружбы, товарищества, об идейной солидарности и т. п. "Чаншаньской змеей" делает армию другое.
"Осмелюсь спросить, - задаст вопрос Сунь-цзы, - а можно ли сделать войско подобным чаншаньской змее? Отвечаю: можно. Ведь жители царств У и Юэ не любят друг друга. Но если они будут переправляться через реку в одной лодке и будут застигнуты бурей, они станут спасать друг друга, как правая рука - левую". Вот что заставляет людей приходить на помощь друг другу: зависимость участи одного от участи другого. Сунь-цзы на это полагается больше, чем на что-либо иное. "Житель У и житель Юэ в одной лодке" - этот образ вошел в арсенал крылатых изречений в Китае как аллегория вынужденной, но прочной солидарности.
Сунь-цзы придает этой солидарности решающее значение. При угрозе нападения войско, еще не успевшее укрепиться на занятой позиции, обычно прибегает к следующему средству. Известно, что в войске были колесницы, как малые, т. е. боевые, так и тяжелые, служащие для перевозки снаряжения и провианта. Эти огромные тяжелые повозки, обшитые броней того времени, - прочными кожами, служили, как указывалось выше, наилучшим укрытием от стрел и дротиков противника. Поэтому самым быстрым способом укрепиться, было построить эти колесницы четырехугольником плотно друг к другу и обороняться из-за них. Сунь-цзы, конечно, знает этот способ, но считает, что это все же средство ненадежное. "Если даже связать коней и врыть в землю колеса повозок, все равно на это еще полагаться нельзя". Что же нужно? Нужны храбрость и единство. Нужно, чтобы "солдаты в своей храбрости (были) все как один". Таким образом, морально-психологический фактор играет основную роль.
Сунь-цзы не раз давал доказательство того, какое большое значение он придает этому фактору. Для него, как и для У-цзы, это - одна и притом важнейшая, "пружина" боеспособности армии. Однако Сунь-цзы не считает морально-психологический фактор чем-то самодовлеющим. Для него он - явление производное, порождаемое чисто материальными причинами. Он говорит: "Когда сильные и слабые все одинаково обретают мужество, это действует закон местности", Обстановка заставляет войско быть подобным чаншаньской змее; обстановка заставляет даже таких непримиримых врагов, как жителей У и Юэ, спешить на помощь друг другу. Все дело в окружающей обстановке, во внешних условиях.
О какой же обстановке идет речь? Ответ на этот вопрос ясен.
Нужная обстановка создается тогда, "когда войско брошено в такие условия, из которых нет выхода", - говорит Ли Цюань; "когда воины поставлены в такие условия, что им ничего не остается другого, как умирать", - говорит Ду My. Чжан Юй прямо называет: "в местности смерти". В этих условиях солдаты "будут помогать друг другу, как одна рука - другой... Это путь к верной победе", - говорит Ду My. Следовательно, речь идет все о том же влиянии обстановки на боеспособность солдат и о необходимости для полководца в такую именно обстановку ставить свою армию. А это значит, что и фактор обстановки Сунь-цзы понимает не механически: дело не в том, что армия оказалась в такой обстановке, а в том, что ее в такую обстановку поставила чья-то сознательная воля. Чья? Конечно, того, кто распоряжается всем на войне: полководца. Полководец ставит свою армию в положение неизбежности боя, и в этом случае она становится послушным орудием в его руках. "Когда искусный полководец как бы ведет свое войско за руку, ведет, как будто это один человек, это значит, что создалось положение, из которого нет выхода". "А когда создалось такое положение, все невольно подчиняются моему руководству", - продолжает мысли Сунь-цзы его комментатор Мэй Яо-чэнь. Полководец же ведет войско в направлении к победе. Поэтому "это и есть путь к верной победе", - как выражается Ду My.
Военная история феодального Китая, Кореи и Японии дает немало примеров действий полководцев по плану, рекомендуемому Сунь-цзы. Одним из таких примеров считается поражение японцев в битве под Коею в Корее во 2-м году Бунроку (1593), во время корейского похода Хидэеси.
