103
Люша — зыбучие пески или западные равнины и пустыни (встречалось в 1 гл.), Бэйху — см. прим. 83; Дася — территория в центральной и северной частях совр. пров. Шаньси (связывается в Цзо чжуань с именем легендарного Яо).
Лехоу (или чэхоу) — высший, 20-й ранг знатности при Цинь. Лехоу владели золотой печатью с фиолетовым шнуром и за заслуги получали “на кормление” крупные территории (уезды).
Луньхоу — ранг, близкий к лехоу, но без соответствующей территории, даваемой “на кормление”, (см.: Сунь Кай, Цинь Хуй-яо, гл. 15, Пекин, 1959, стр. 236). Накаи Сэкитоку считает ранг луньхоу идентичным гуаньнэйхоу. Удафу — девятый ранг.
В тексте существующей копии надписи имя Ван Ли стоит впереди имени его отца Ван Бэня. Лян Юй-шэн задается вопросом о допустимости такого положения (ЛЮШ, кн. 3, стр. 11). Здесь либо случайная перестановка, либо Ван Ли к этому периоду был в большем фаворе.
Советник Вэй фигурирует в разных списках под именами либо Линь, либо Чжуан. Существуют аргументы в пользу и того и другого имени (ХЧКЧ, т. II, стр. 453).
Надпись на стеле в Ланъе состоит как бы из двух частей: 1) восхваление заслуг Ши-хуана, кончающееся словами: “каждый спокойно живет под своей крышей” (в этой части всего 288 иероглифов, не считая начального вэй; в ней сохраняются рифма и ритм: 4 знака — фраза, 8 знаков — строка); 2) заключительная часть стелы начиная со слов “циньский правитель, объединив всю Поднебесную…” и до конца, где приведены имена сопровождающих Ши-хуана и их совет императору (здесь размер строк не постоянен).
Янь Кэ-цзюнь приводит в тексте стелы лишь первую часть восхваления и имена 11 помощников императора, считая, что за именами позже было вырезано дополнение Эр-ши-хуана (Янь Кэ-цзюнь, стр. 122). Жун Гэн, ссылаясь на многочисленные работы своих предшественников, также доказывает, что две части надписи — 20 иероглифов перед именами и титулами (“циньский правитель, объединив всю Поднебесную… прибыл в Ланъе”) и затем все последующее с речью сановников (122 иероглифа) не входили в оригинал надписи. Ученый подтверждает свой вывод сравнением текста Сыма Цяня с сохранившимися частями надписи на самой стеле, анализом рифм и размеров строк (Жун Гэн, стр. 139–143).
Ю. Кроль высказал предположение, что Сыма Цянь имел дело с чужой копией надписи, с которой могли смешаться какие-то доклады циньских сановников (“Сыма Цянь — историк”, стр. 318). Такая гипотеза возможна, хотя при добросовестности Сыма Цяня подобная небрежность кажется странной. Придерживаясь существующего текста Ши цзи, мы дали перевод всей надписи.
Иероглиф ши *** в имени ученые считают опиской, оно должно писаться знаком *** фу (или в вариантах: ***). Это соображение подтверждается жизнеописанием Хуайнань-вана, где имя этого человека действительно пишется Сюй Фу *** (ШЦ, т. VI, гл. 118, стр. 3086).
О многократных безуспешных попытках достичь заветных островов, населенных бессмертными святыми, у которых имелся якобы эликсир бессмертия, рассказывается в гл. 28 и 118. В 118 гл. легенда расцвечена разговором между Сюй Фу и духом моря (т. VI, стр. 3086).
Слово тун *** означает “юный слуга, юный раб”. Мы, как и Шаванн, выбираем первое значение, считая, что к святым посылали юных. Их могли отобрать в семьях черноголовых. Возможен и второй вариант толкования — “юные рабы”, идентичное ***. Доханьские источники и надписи, а также словарь Шо вэнь подтверждают такое значение. М. Вилбур приводит примеры ханьских текстов, где тун выступает в значении “раб” или “юный раб” (M. Wilbur, Slavery in China during the Former Han Dynasty, 1943, стр. 67), об этом же сообщает Т. В. Степугина (“О способах порабощения в древнем Китае во времена империй Цинь и ранняя Хань”, стр. 121). Л. С. Переломов в книге “Империя Цинь” (стр. 165) данное место переводит в соответствии со значением “юные рабы и рабыни”, а в монографии “Шан-цзюнь шу” касается этого вопроса в примечании (стр. 254–255, прим. 44). Мы полагаем, однако, что в данной ситуации, когда Ши-хуан поручал своим посланцам не работу где-либо, а общение с небожителями, более вероятно первое. Тем более что собрать три тысячи юных рабов и рабынь на крайнем востоке страны было труднее, чем просто набрать подростков. Тот факт, что всех юнцов очистили постом (гл. 28, стр. 1370), также говорит не в пользу “рабского” варианта. Э. Шаванн упоминает о стремлении Клапрота, Шлегеля и др. идентифицировать острова из легенды с Японией. Можно предположить, что древние жители восточного побережья Китая достигали на лодках каких-то островов в Желтом море, поэтому и могли зародиться фантастические рассказы об этих землях.
Пэнчэн находился в совр. уезде Туншань пров. Цзянсу, невдалеке от совр. Сюйчжоу. Река Сышуй протекала в юго-восточной части пров. Шаньдун и в древности сливалась с р. Цихэ, впадая потом в р. Хуайхэ (сейчас она впадает в озера). Упоминалась в гл. 2 и 5.
В 5 гл. уже говорилось о том, что символы власти дома Чжоу — девять треножников — перешли к дому Цинь. В преданиях рассказывалось о том, что один из этих треножников (или все девять) при перевозке утонул в р. Сышуй. Однако путь из чжоуской столицы в циньскую никак не лежал через Шаньдун, и надуманность этого рассказа очевидна. Можно предполагать, что ханьские конфуцианцы любым путем стремились бросить тень на “законность” правления династии Цинь.
Существовало несколько гор под названием Хэншань. В данном случае, по мнению Ян Шоу-цзина, имеется в виду гора в хребте Дабешань.
Сяншань, или в настоящее время Цзюньшань, находится на северо-восточном берегу оз. Дунтинху в совр. уезде Юэян пров. Хунань. В “Девяти напевах” Цюй Юаня имеется ритуальная песня “Владычице реки Сян” (русский текст см.: “Цюй Юань”, М., 1954, стр. 48–50), в образе которой воплотились души жены Шуня Э-хуан и его наложницы Нюй Ин. Считая духов реки виновными в испытанных им треволнениях, Ши-хуан велел “оголить гору”, т. е. опозорить женщин-духов.
Угуань — горный проход, служивший южными воротами в коренные земли Цинь. Находился в совр. уезде Шансянь на юге пров. Шэньси.
Боланша находился на территории совр. пров. Хэнань. Эпизод с очередным покушением на Ши-хуана описан также в 55 гл. (ШЦ, т. IV, стр. 2034). Аристократ из бывшего княжества Хань Чжан Лян, желая отомстить за погибшее княжество, решил убить императора Цинь. Вместе с помощником-силачом он метнул в колесницу тяжелый молот, но промахнулся. Чжан Лян скрылся и сменил фамилию. Позднее он служил у ханьского государя Лю Бана.
Чжао-ян *** — “утреннее солнце, Восток”, в противоположность си-ян *** — “вечернее солнце, Запад” (Эр-я, гл. 7, — ШСЦ, т. 38, стр.281).
В Ли цзи встречается выражение ци чжан ***, понимаемое как различия в ритуальной одежде между благородными и подлыми (ШСЦ, т. 21, Ли цзи чжэн-и, кн. 3, стр. 762). Хотя в надписи иероглифы идут в обратном порядке — чжан ци, но нами принято такое же толкование, отвечающее, на наш взгляд, духу абзаца.
Надпись на горе Чжифу пропала давно. Уже в сунскую эпоху Оуян Сю обнаружил лишь два десятка сохранившихся знаков из дополнения, сделанного по приказу Эр-ши-хуана (см.: Жун Гэн, стр. 144–145). В надписи на стеле имеется немалое число выражений и оборотов из чжоуских канонических книг: например и чжу *** — “наказывать по справедливости” взято из Шан шу; чжао линь *** — из Ши цзина и т. д., что объясняется влиянием эрудитов конфуцианского толка, оставшихся в свите Ши-хуана.
Формула у ши *** — “[важных] событий не произошло” заимствована историком из летописи Чунь-цю. Встречается в бэнь цзи лишь дважды.
О жертве ла духам предков, приносимой в конце года, упоминалось в 5 гл. (прим. 161). Причину изменения названия жертвы Пэй Инь и Сыма Чжэнь связывают с даоской притчей о святом Мао Мэне (Чу Чэне) и песенкой о нем, которую услышал император (ХЧКЧ, т. II, стр. 458). Изменение названия сулило бессмертие Ши-хуану.
Считалось, что в селении, общине — ли в среднем проживает 25 семей. Дар общинам был невелик и, по-видимому, предназначался для устройства пиршества по случаю победы над князьями.
