Глава девятая
Бахрам извещает Ормузда о победе и посылает ему голову Совашаха; ответ Ормузда
Мир отдохнул от грохота кимвала,
Сошло эбеновое покрывало,
Корабль рассвета выплыл из воды
Сны кончились и начались труды.
Бахрам велел друзьям и приближенным:
«Ступайте вы к поверженным знаменам.
Одних врагов да пощадит ваш меч,
Другим должны вы головы отсечь:
Сюда знамена и рабов доставьте,
Вельмож и венценосцов обезглавьте».
Затем призвал писца, чтоб шахиншах
Узнал о многих радостных вещах:
Что закружилось колесо вселенной,
Что враг разбит коварный и надменный,
Что прибегал он к хитрости, к волшбе,
Но пораженье потерпел в борьбе,
Что бились воины Ирана смело,
Что сила их и доблесть — без предела.
Когда Бахрам одобрил труд писца,
Он выбрал расторопного гонца,
Сказал ему: «Знамена вражьей рати,
А также головы туранской знати —
И Совашаха, и его вельмож —
С моим посланьем шаху отвезешь».
Когда в Туране стало все известно, —
Раздался плач великий повсеместно.
Ни есть, ни спать вельможи не могли, —
Глаза в слезах, а головы в пыли.
Дыханье шаха Пармуды стеснилось,
Кровь сердца по его щекам струилась.
Он сбросил с головы своей венец,
Сановников призвал он во дворец.
Спросил их в удивленье и печали:
«Неисчислимой ратью мы стояли,
Зачем же мы не бились до конца,
Иль струсили воители отца?»
Так отвечал один мудрец вельможный:
«Мы рать противника сочли ничтожной,
А между тем Бахраму равных нет,
Такого храбреца не видел свет.
Их не было и сотой нашей части,
Но помогли иранцам бог и счастье».
От этой речи Пармуда поник,
И пожелтел его печальный лик.
Велел он выступить своим дружинам,
Повел их по ущельям и долинам, —
Пришли к Джейхуну грозные ряды
Стотысячного войска Пармуды.
А в это время, знатью окруженный,
Сидел Ормузд, в тревогу погруженный.
Он говорил: «О горе, горе нам,
Известий во дворец не шлет Бахрам,
А он уже воюет две недели.
Что скажете вы мне об этом деле,
Не проиграл ли битву богатырь?»
Едва замолк, вошел к нему визирь.
Владыку осчастливил он известьем:
«О шах, живи под радостным созвездьем,
Одержана победа над Совой,
Бахрам увенчан славой боевой!»
Тотчас был призван вестник благодати,
Он место получил повыше знати,
Шах расспросил его, при всем дворе,
О войске, о вожде-богатыре
Сказал гонец: «О государь вселенной,
Победой кончен бой благословенный,
Сова лежит в пыли без головы,
Фагфур зарублен — младший сын Совы.
Воздеты обе головы на пики, —
На них глядит весь город твой великий».
И встал властитель с радостным лицом,
И стан прямой согнул перед творцом.
Сказал: «Создатель солнца, славы звездной!
Уже борьбу считал я бесполезной,
К тебе взывал я, о податель благ,
И вот повержен мой заклятый враг.
То сделали не рать, не воевода, —
То нам помог всевышний с небосвода!»
Он приказал сокровища раздать,
Диргемы из казны своей достать, —
Сто тысяч насчитал казнохранитель, —
Их шахиншаху завещал родитель.
Паломникам одну вручил он треть
И дервишам, чтоб наслаждались впредь.
Огнепоклонникам вручил другую,
Сказав жрецу: «Сокровища дарую
Я в честь огня — святыни всех святынь!»
На здания для путников пустынь
Истратил третью часть отцовских денег,
Чтоб радовались гость и соплеменник.
Затем велел он письма разослать,
Уведомить священников и знать,
И каждый город, и удел, и область,
Что выказал Бахрам в сраженьи доблесть,
Что Совашаху голову отсек
И славою покрыл себя навек.
Ормузд провел в молитве две недели.
Когда лучи рассвета заблестели
Над башнями высокого дворца,
Шах пригласил бахрамова гонца.
Победы вестника лаская взглядом,
Он усадил его с собою рядом.
Призвав столпов державы на совет,
Велел Бахраму написать ответ.
Так позаботился он о Бахраме:
Он щедро одарил его дарами,
Серебряный престол ему послал,
И написать указ он пожелал,
А в том указе дал ему немало:
Всю землю от Барака до Хайтала.
Бахраму волю он изрек свою:
«Сокровища, добытые в бою,
Раздай бойцам, воюющим без страха,
А мне пришли убранство Совашаха.
Затем иди на битву с Пармудой,
Заставь его смириться предо мной!»
Шах наградил гонца конем отменным,
А также одеяньем драгоценным.
Ликуя, выслушал гонца Бахрам.
Добычу он раздал богатырям,
Сокровищ Совашаха не убавил,
Он во дворец Ормузда их отправил, —
Велел вручить владыке целиком,
А сам пошел на новый бой с врагом.
Глава десятая
Победа Бахрама над Пармудой, сыном Совашаха, а также о том, как укрылся Пармуда в крепости Овоза
Узнав, что двинулся Бахрам в сраженье,
Такое принял Пармуда решенье:
Найти приют в твердыне Овоза, —
Ей не страшна военная гроза,
Она любые выдержит удары!
Укрыл он в ней диргемы и динары,
Алмазы, жемчуга и серебро, —
Все унаследованное добро.
Вот он Джейхун оставил за собою, —
Другая рать спешила также к бою,
Чтоб выгодные рубежи занять.
Так торопились та и эта рать,
Что не могли ни разу стать на отдых.
От Балха в двух недолгих переходах
Друг против друга выросли стеной.
Меж ними, в два фарсанга шириной,
Зеленая долина простиралась:
Для битвы много места оказалось…
Бахрам наутро подскакал к врагам:
Их силы оценить спешил Бахрам.
И Пармуда проснулся утром рано,
Чтобы взглянуть на воинов Ирана.
Сказал он войску, горем обуян:
«Им покровительствует Ахриман
И гневен их могучий воевода, —
Достиг он головою небосвода,
Под скакуном его гнедым бурля,
В кровь превратилась черная земля!
В помощники возьму я мглу ночную,
Из сердца вырву страх и бой начну я».
Вернулся Пармуда к себе в шатер.
Задумчив был его печальный взор.
Он мыслил: «Вражью рать разбить мне трудно:
Я знаю, что она немноголюдна,
Но состоит из гордых удальцов,
Отборных и упорных храбрецов.
Колючками покажутся им пики,
Бахрам ведет их — витязь грозноликий,
Он Совашаха поломал хребет,
Пьянит его хмельная кровь побед.
Пусть мне в бою поможет вседержитель, —
За кровь отца ответит мне воитель!..»
Бахрам собрался выступить вперед,
Но так ему промолвил звездочет:
«Когда ты хочешь одержать победу,
Не начинай, Бахрам, сраженья в среду,
Не то с тобой произойдет беда!..»
Настала светозарная среда.
Между двумя войсками, посредине,
Высокий сад благоухал в долине.
«Пойдем сегодня в сад, — сказал Бахрам, —
Весельям предадимся и пирам».
Устлали сад богатыми коврами, —
Земными их украсили дарами,
Позвали музыкантов и певцов,
Наполнил кравчий кубки храбрецов.
Бахрам до поздней ночи веселился.
Ночной дозор к властителю явился,
Обрадовал известьем Пармуду:
«Противник развлекается в саду».
Из своего воинственного стана
Шесть тысяч отобрал глава Турана,
Чтоб окружили сад со всех сторон,
Чтоб ночью взяли недруга в полон.
Бахрам, узнав о замысле опасном,
Велел певцам замолкнуть сладкогласным,
Ялонсине сказал он: «Топором
В ограде сада сделай ты пролом».
Так выехали воины из сада.
Бахрам помчался во главе отряда.
Ночную тьму он разбудил трубой,
С туранскою дружиной начал бой.
Другой отряд вступил в сраженье вскоре:
Он прорубил вторую брешь в заборе.
Бахрам разил врагов стрелой, мечом,
Замахивался спьяну кирпичом.
Немногие спаслись от исполина.
Вином разгоряченная дружина
От крови крепче захмелела там.
Стучали палицы по головам,
Как будто молоты по наковальням,
И гром и звон текли к просторам дальним.
До самой ставки шаха Пармуды
Вели в ночи кровавые следы,
Валялись обезглавленные трупы
И лошадей отрубленные крупы.
Когда Бахрам вступил под сень шатра,
Решил он, что не нужно ждать утра,
И только ночь достигла половины,
Он в бой ночной повел свои дружины.
Он бдительность разведки обманул,
Его заметил поздно караул,
И вот раздался гром трубы нежданно,
И повскакали с мест бойцы Турана.
Так заревели турки, ошалев,
Что вздрогнул бы от рева лютый лев!
Внезапно битва началась ночная.
Скакали недруги, не понимая,
Где правое, где левое крыло,
Кромешной тьмою степь заволокло.
От крови камни рдели, как кораллы,
Огонь взметали острые кинжалы,
Огонь взметали быстрые мечи.
Земля и воздух вспыхнули в ночи.
Разбитый враг в сумятице метался, —
Из турков мало кто в живых остался.
Когда же ночь приподняла подол,
Когда на землю свет зари сошел,
Бахрам к туранским прискакал дружинам
И огласил долину ревом львиным:
«Ты обратился в бегство, Пармуда,
Не ведая ни срама, ни стыда!
Ты, Пармуда, ребенок, а не воин,
Средь воинов скакать ты недостоин,
Припал ты к материнскому соску, —
Тебе ль стрелять из лука на скаку?»
Ответил шах: «О жадный лев, доколе
Ты будешь биться на кровавом поле?
День битвы напоила наша кровь,
Зачем же кровь пролить ты хочешь вновь?
Своей победой вправе ты гордиться.
Иль мало тебе крови, кровопийца?
Такую крепкую разбил ты рать, —
Чего же можешь ты еще желать?
Представь, что ты рассек меня с размаха, —
Последнего потомка Совашаха:
Хотя вольны туранские сыны, —
Для смерти, не для воли, рождены.
Но смерть моя — тебе какая прибыль?
Что принесет тебе моя погибель?
Пожить еще мне в мире дай земном,
Твоим прощенным стану я рабом.
Я убегу — за мной бежать не вздумай:
Меня настигнет только рок угрюмый.
Но если я, оружие сложив,
Паду перед тобой, ни мертв, ни жив, —
Не будь жесток и позабудь о мщеньи:
Не в этом человека назначенье.
Позволь теперь вернуться мне к шатру.
Поверь, что мирный путь я изберу,
И своего не унижая сана,
Посланье напишу царю Ирана.
Когда Ормузд окажет милость мне,
Подаст мне руку в грозной сей войне,
Мечты о царствованьи я отрину,
Рабом покорным буду властелину.
С войной пришли мы, — пусть наступит мир,
Пусть эта битва превратится в пир».
Бахрам внимал туранцу с нетерпеньем
И думал: «Не обманешь хитрым пеньем!»
Он отвернулся от таких речей,
Воскликнув: «Хорошо поет злодей!»
И только рать вкусила отдых краткий,
Он вновь построил мощные порядки,
Он ринулся, как лев, на Пармуду,
Он разогнал туранскую орду.
Иранцы на конях скакали статных,
Туранцев обезглавливали знатных
И складывали в кучу их тела.
Гора из трупов на земле росла,
И к той горе, добытое в сраженье,
Иранцы принесли вооруженье:
Бойцы Бахрама возвели ее,
«Горой Бахрама» нарекли ее!
К Ормузду был гонец отправлен с вестью:
«Явился Пармуда с великой местью,
Не могут рать его обнять глаза,
Укрылся он в твердыне Овоза
И укрепил могучую твердыню.
Он в ней засел, забыв свою гордыню,
На возвышеньи горя и тоски,
Вокруг — неисчислимые стрелки».
Бахрам воскликнул: «Начата осада,
Спешить на поле битвы нам не надо!»
Он дал один отряд Ялонсине,
Велел помчаться к южной стороне,
Другой отряд Изадгушасп возглавил
И к северу своих бойцов направил.
«Всех обезглавьте на своем пути,
Пусть Пармуда томится взаперти, —
Сказал Бахрам, — быть может, в степь он выйдет,
Когда не степь, а кровь кругом увидит».
