«Сказала милая слова…»
Сказала милая слова, —
секрет всех благ в них был сокрыт.
Вчерашней ночи тайный знак,
прекрасный знак в них был сокрыт.
Кабак снаружи мрачным был,
уныньем веяло от стен,
Но ведь другой и нрав и пыл —
другой кабак в нем был сокрыт!
Увы! Та лодка проплыла,
я заметался от тоски,
Пропели с лодки мне шаркы[107],
и что за мрак в нем был сокрыт!
Звук флейты опалил огнем.
Но знает разве что простак,
Какой там — мертвый иль живой,—
какой очаг в ней был сокрыт?..
Шалунья! Где же твой Недим?
Вы вместе ездили в Гёксу —
Среди ковров, цветных мутак[108]
от лишних глаз ваш пир сокрыт.
Перевод Ю. Ряшенцева
«Шалунья, вся хмельной каприз, летишь к победам ты…»
Шалунья, вся хмельной каприз, летишь к победам ты.
Кто выше: ты иль кипарис? Что ждать с ответом: «Ты!»
Таких тонов и сам июль не знал в рассветный час.
Лишь с пестрой розой «ра’но-гюль»[109] сравнишься летом ты.
В дыбе[110] шелковой ты стройней. Но вышит куст на ней, —
Не укололась бы шипом, пленившись цветом, ты.
Мой кравчий, выбрать мне дано: ты с кубком и цветком.
Что лучше: роза иль вино? По всем приметам — ты!
Живой воды живой фонтан, стоишь ты предо мной.
Раскачивая тонкий стан, сияешь светом ты.
Я не скрываю чувств. И что ж — хочу тебя обнять, —
Мои объятья разорвешь своим запретом ты!
Опять Недим в огне, в жару. Кто силу отобрал?..
И лишь бутылка на пиру кивнет, что это ты!
Перевод Ю. Ряшенцева
«И если та, со взором пери…»
И если та, со взором пери,
не даст отпора, — не беда!
И если ты приходишь к цели
не слишком скоро, — не беда!
Не лицемерен будь, а кроток,
не бойся рук своих, захид:
Пускай в них кубок вместо четок, —
не прячь же взора, не беда!
Твоя красотка — не притвора,
она нежна и горяча.
Печально плакать от укора,
а от задора — не беда.
Ты свой бокал наполни трижды.
А коли не достанет сил
К нему припасть в четвертый — ишь ты! —
в том нет позора, не беда!
В начале праздничной недели
свиданья будет ждать Недим.
Пускай порой приходишь к цели
не слишком скоро, — не беда.
Перевод Ю. Ряшенцева
«В час предрассветных, поздних грез…»
В час предрассветных, поздних грез
как смятена душа моя!
Арканами любимых кос
оплетена душа моя.
Я дал зарок не пить вина,
пока сезон цветенья роз.
Душа одобрила зарок.
Но как грустна душа моя!
Легко ли ей внутри меня!
И думать страшно мне о том,
Какого пыла и огня
опять полна душа моя.
Не я ль «Не пей!» и «Не люби!» —
твердил тебе день ото дня?
Куда же ты теперь опять
устремлена, душа моя?
В моем ты теле — главный гость.
Тебе так рада эта плоть,
Где меж рассудком и тобой —
всегда стена, душа моя.
Когда влюбленный караван
любовный совершает хадж,
Светильником в сплошной туман
ты зажжена, душа моя.
Отнять сей кубок не спеши.
Тобой научен пить любовь,
Пусть пьет Недим и от души,
и допьяна, душа моя!
Перевод Ю. Ряшенцева
«От этих прядей стал я пьяным…»
От этих прядей стал я пьяным,
глухим, незрячим стал теперь.
Твоих волос златым човганом
навек захвачен я теперь.
Пройдись лужайкой. Шаг твой долог —
ты выступаешь, как павлин.
Я стал рабом твоих прогулок,
для всех утрачен я теперь.
Как сладок смех твой, дорогая.
Твой смех — страна Сахаристая,
И я здесь — в роли попугая,
увы, что значу я теперь?
О госпожа, ко всем ревную
тебя на праздничном пиру,
И ревность, может быть, смешную,
уже не прячу я теперь.
О госпожа, пройдешь ли мимо?
Недим прождал весь третий день.
«Приди и посети Недима!» —
зову и плачу я теперь.
Перевод Ю. Ряшенцева
«Как в силок, поймала жизнь мою…»
Как в силок, поймала жизнь мою,
завивая локон, ты.
О, в тебе колдунью узнаю —
так играешь роком ты!
Плавность ног подобна серебру,
хрусталю — прозрачность рук.
Мне ли кравчим быть на том пиру,
где поводишь оком ты!
Хоть пора меджнунов и прошла,
но еще жива газель:
Всю науку взглядов превзошла
по ее урокам ты.
Не хочу меж роз бродить без сна —
далеко мой кипарис.
Ты — слеза! По праву рек вольна
разорвать с истоком ты.
Твой язык куда бедней, чем стать.
Но каков полет ресниц!
Сто дестанов можешь рассказать
этим дивным слогом ты.
Ты идешь, как плавная вода,
чуть качаясь и светясь,
И смотрящим кажется тогда,
что сестра потокам ты.
О перо! Откуда эта прыть,
что за стих такой нашел,
Что смогла Недима опьянить,
словно буйным соком, ты!
Перевод Ю. Ряшенцева
«Взгляни, какая плавность в стане…»
Взгляни, какая плавность в стане,
взгляни, тебе я говорю.
Ее уста сокрытой тайне —
сродни, тебе я говорю.
И так на кубке эти губки
легки, что он не чует их.
Но сердцу говорю: «Помедли!» —
«Повремени!» — я говорю.
Я лишь поэт. Сказать по чести,
не так уж мил мне тонкий стан.
Но это из боязни лести —
для болтовни я говорю.
Я ей хотел бы молвить слово,
но не в присутствии врагов.
«Уснут огни — мы с нею будем
одни!» — тебе я говорю.
Нет, с этой пери о Хисаре[111]
и о прогулках умолчу:
На солнце — песни, ну, а мысли —
в тени, тебе я говорю.
Но так небрежно, так нарочно
кружатся локоны с висков!
И знак того, что все возможно,
они, тебе я говорю.
«О месяц, с поднебесной кручи
взгляни и счастье обрети!» —
Я это говорю все ночи,
все дни тебе я говорю.
Так ротик мал — дождусь ли слова?
Ее душа подаст мне знак.
Пока еще не все готово,
«Усни», — тебе я говорю.
Перевод Ю. Ряшенцева
«О локон, гиацинт ли ты в садах дремоты? Кто ты…»
О локон, гиацинт ли ты в садах дремоты? Кто ты?
Тюльпан, откуда пчелы мед уносят в соты? Кто ты?
О прядь, упавшая на бровь, невиданная прежде,
Ты друг небрежности простой? Иль плод заботы? Кто ты?
О взгляд шалуньи, пощади! Как ты жесток и меток!
Ответь, стрела ли ты любви, стрела ль охоты — кто ты?
О родинка, перчинки мрак на шее белоснежной,
Ты от рожденья сторож ей иль прихоть моды, — кто ты?
О нисхожденье с высоты, где губ сокрыта тайна!
Наклон ли милостивый ты? Иль баловство ты? Кто ты?
О цвет ланит ее! Ты кто: гвоздика или роза,
Или другой какой цветок — венец природы? Кто ты?
О речь Недима, ты права! Звучны твои повторы.
Не бульканье ль бутылки ты в часы зевоты? Кто ты?
Перевод Ю. Ряшенцева
«Страшись той женщины жестокой…»
