«Страшись той женщины жестокой…»
Страшись той женщины жестокой:
убийства знак на ней найдешь.
Кинжал бровей ее не трогай:
кровь тех бедняг на нем найдешь.
Найдешь уловки и увертки,
намеки, взгляды и кивки,
Но что дано любой уродке,
но сердце как ты в ней найдешь?
Когда, вертясь в моих объятьях,
она как хочет вертит мной, —
То сад роскошных гиацинтов
ты возле губ моих найдешь.
Я ей не раб и не владелец.
Но эта ломаная речь!
Ты в ней найдешь и острый перец,
и сладкий мак ты в ней найдешь!
От этих рук спасенья нету.
И зря не верил я словам:
«Ты в них найдешь лишь меч кокетства
да стяг лукавства в них найдешь…»
Разбрызгана живая влага.
Так жаль фонтана красоты!
Зато взгляни на легкость шага —
ах, сколько благ ты в ней найдешь!
О деспот! Скрыта в нежной ткани,
нежна и грудь ее. Увы:
Не то ты в ней холодный камень,
не то чурбак ты в ней найдешь.
Недим клянется, что доныне
сего меча не обнимал!
Но тут же на его ладони,
попав впросак, ты кровь найдешь…
Перевод Ю. Ряшенцева
«Тебе, как розе, — только смех…»
Тебе, как розе, — только смех.
Мне — только стон, как соловью.
И опьянеть — не смертный грех,
улыбку увидав твою.
Тебе нет нужды, госпожа,
писать фирман, что я твой раб.
Давно и преданно служа,
всю жизнь тебе я отдаю.
Я — шип, но что я сторожу?
Твоей же прелести цветок.
Я — прах, но мускусом дышу
в лелеющем твой след краю.
Да стань я пылью, и тогда
паду ли ниже? Ведь лежу,
К твоей поле прижав уста,
к ее узорному шитью.
О виночерпий мой, когда
бокал свой тянет и тюльпан,
Я, твоего ища суда,
молю быть добрым судию.
Ты говоришь: «Ну кем опять
так восторгается Недим?»
Кокетка! Да тебе ль не знать,
что я одну тебя пою.
Перевод Ю. Ряшенцева
«Дотла! И ничего святого…»
Дотла! И ничего святого!
Да разве из неверных ты?
Ты целый мир спалить готова —
да разве из неверных ты?
Коварен взгляд, как у красотки,
как у красавца, тонок стан.
О ты, подобье божьей плетки,
неужто из неверных ты?
Так грудь твоя колышет мерно
пунцово искристый атлас!
Ты пламя красоты, наверно, —
неужто из неверных ты?
Но тайный вздох твой, — что он значит?
Вот на себе ты ворот рвешь.
Уж не душа ль, влюбившись плачет —
что если из неверных ты?
Кто называет дорогою,
а кто любимою тебя,
А я все думаю с тоскою:
наверно, из неверных ты?
Румянцем подожгла неровным
игра вина твое лицо.
Свеча ли на пиру любовном
иль в храме у неверных ты?
Восходит месяц в синей дали.
Тебе милы его черты!
Уж ты в него не влюблена ли?
Я знаю: из неверных ты!
Слыхать, ревнитель веры правой,
Недим попал к гяуру[112] в плен.
Кто, как не ты, гяур лукавый, —
известно: из неверных ты!
Перевод Ю. Ряшенцева
«Ресниц враждебные становья…»
Ресниц враждебные становья
войну задир явили вдруг.
Меж ними взгляд, чуть исподлобья,
как скорный мир, явился вдруг.
Наряд жемчужный сбросив смело,
она направилась к воде —
Обнять серебряное тело
морской зефир явился вдруг.
Как будто в городе Капризе,
где женских прихотей базар,
Ах, продавец небесной выси
в толпе проныр явился вдруг!..
Следя за ней ревнивым взглядом,
ее я в зеркале нашел:
Она, как пери в кубке с ядом,
мне сквозь сапфир явилась вдруг.
Горе железной, несказанной,
дано расплавиться в луче,
В луче, которым осиянный
мне мой кумир явился вдруг!
Недим, ты весел? Отчего же?
Не оттого ли, что как свой
На пир беспечной молодежи,
на дивный пир явился вдруг?
Перевод Ю. Ряшенцева
«А вдруг два сердца молодых…»
А вдруг два сердца молодых
погибнут в пламени костра?
Не знал ты разве тех двоих,
что пали жертвою вчера?
Мне позабыть не довелось
лица под прядями волос…
Была пора лучей и птиц —
не гиацинтов ли пора?
Помилуй, отложи свой чанг,
пусть эти струны помолчат.
Смотри, красотки вышли в сад,
чтоб наловить сердец с утра.
Едва ль здесь нужен псевдоним.
Мой слог не спутаешь с иным,
И меж стамбульских остряков
распознавать меня пора.
Перевод Ю. Ряшенцева
«В груди во дни былых времен…»
В груди во дни былых времен
какой порыв я находил!
В ней не слова, но скорбный стон,
живой призыв я находил.
Моей любви пустынный брег
пустынным не казался мне:
Здесь и безумства полных рек,
и буйство ив я находил.
Сегодня встретилась весна:
ее тюрбан что гиацинт!
Но ливень кос в те времена, —
он так красив, я находил…
Ты о любви молил. И вот
вся улица мокра от слез, —
Я видел их, идя вперед,
поворотив, их находил.
Недим, влюбленный соловей.
ты замолчал, но почему?
Бывало в музыке твоей
любой мотив я находил!
Перевод Ю. Ряшенцева
«О ты, чьи брови точно лук…»
О ты, чьи брови точно лук!
Не явишь даже и лица.
И после месяца разлук
ты даже не почтишь певца.
Клянусь Аллахом, не пойму:
в таком губительном огне
Что надо сердцу моему?
Не возрождаться ль без конца?
Где эта ночь и пляски дев?
О бубен, спутник прежних дней,
Не вспомнишь ли былой напев
и не ободришь ли сердца?!
Бокал вина, а не воды,
ужель не разрумянит щек?
Увы, неверной стала ты
на горе своего отца!
Зачем скрываешь ты от нас
ту ночь с красоткой, о Недим?
Тебя утешит твой рассказ
не хуже доброго винца.
Перевод Ю. Ряшенцева
«Хочу забыться я, приди, разрушь мой грустный ад…»
Хочу забыться я, приди, разрушь мой грустный ад.
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад!
Уж легкий челн для трех персон давно наметил взгляд.
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад.
Бери от жизни все дары — таков его закон.
Вкусишь нектар эдемских струй — приносит радость он.
Увидишь, как живой водой дохнет на нас дракон.
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад.
Гуляя там, где светлый пруд раскинул гладь свою,
Мы будем созерцать дворец, весь в кущах, как в раю.
Я то спою тебе газель, а то шаркы спою, —
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад!
Небось тебя отпустит мать на пятничный намаз.
Небось судьба хотя б денек нам даст на этот раз.
Промчимся тайною тропой, нырнем в заветный лаз —
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад!
Нас будет только: ты да я, да с веслами певец.
Когда ж добьюсь я от тебя согласья двух сердец.
И тотчас прочь друзья, пиры! Вдвоем мы наконец!
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад.
Перевод Ю. Ряшенцева
«Весна! Великий пир цветов, мельканье их тюрбанов…»
