Коллектив авторов - Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

«Челнок на осенней реке,
Куда плывешь?
Груженный светлой, снежной луной,
Далекий ли, близкий ли держишь путь?»
«Правит мной наитье одно.
Далекий ли, близкий — мне все равно».

Белые волосы растрепал ветерок.
Зеленый посох дягилевый в руке.
Раскраснелось лицо от вина,
Прилег в холодке, меж изумрудных теней.
Посетил во сне родные места, но виденье
Желтые иволги криком спугнули.

На южном склоне цветы посадил.
Всю жизнь глядел бы на их лепестки.
Но подморозило, выпал иней —
И поникли все до единого.
Вот беда! Пропали куда-то и мотыльки,
Порхавшие над цветами.

Кричат погонщики вдалеке.
Облачная вышина.
Отвесны скалы, тропинки узки,
Горная цепь зелена.
Зачем Пастуху каждый год нужна
В переправе помощь сорок?
На берегу Небесной Реки
Месяц, будто челнок.

Цапля ступает       между прибрежных ив.
Цапля стоит       там, где потока извив.
Зелень темна в глубинах гор,       небо еще темней.
Белые цапли во множестве здесь —       стоят у речных камней.
Мальчик забрался верхом на быка —       под копытами влага бурлит.
За потоком, высоко вознесена,       радуга в небе висит.

Старший брат с покойным отцом
был схож чертами лица.
Всякий раз, глядя на брата,
я вспоминал отца.
Ныне, вспомнив старшего брата,
где увижу его?
В его халате брожу над ручьем,
гляжусь в тенистые омутца.

1 Если ночь еда простоит —
выбросить можно ее.
Одежду проносишь год —
она превратится в тряпье.
То, что книги стареют,—
тоже обычное дело.
С ханьских и танских времен
много ль их уцелело?

2 Петух прическу носит,
высок его гребешок.
У коровы — отвисший подгрудок,
грузный, словно мешок.
Коль петух и корова — твои,
ты не сочтешь их за чудо,
Зато подивишься всегда
горбу чужого верблюда.

Грозную крепость Син Гак[1309] воздвиг,
ожидая скорой войны.
Здесь Ли Вольчхон[1310], разгромив врагов,
заслужил великий почет.
Ставшие перстью, останки врагов
в руинах погребены.
Надпись на камне, воздвигнутом здесь,
о победе потомкам речет.
…А нынче власти берут налог
за лотосы на пруду.[1311]
Крестьянин на рынке продать спешит
дикого журавля.[1312]
Должен бы крупный рис тут расти,
да рассады нет, на беду.
Только чумизу и просо родит
в голодную осень земля.

Хижина есть у восточной вершины,
полынь да бурьян вокруг.
Ожидает она, что по древней тропе
однажды явится друг.
Листопадной порой тебе рыжий бык
завидится вдалеке:
Знай, это я, и никто другой,
еду на рыжем быке!

Довольно ли сил сей брег созерцать
у человечьих очес?
Ветер и дождь за тысячи лет
содеяли столько чудес!
Даже и в летописях — об айнах
речей вразумительных нет.
Чьи слова на тайну пути Сюй Ши[1316]
пролить бы сумели свет?
С обрыва на солнечный восход
я долго смотреть готов.
Досадно только — не вижу в волнах
резвящихся китов.
Вспоминаю древних великих мужей,
что пустились в море вдвоем.[1317]
Вот бы сейчас в челне из листвы
с ними плыть под дождем!

Совсем еще теплое тело твое
обратится скоро во прах.
В каких же будет твой дух витать
водах и облаках?
Беру комунго, — цветут цветы,
шелестит молодой бамбук.
Ныне безмерна моя печаль:
мною потерян друг.

Поднимаю кусок целины у ограды,
нынче не в тягость труды.
Подножью горы Чжуннань[1319] подобна
здешняя местность на вид.
Опираясь на посох, у поля внимаю
журчанью тихой воды.
Иногда по дорожкам вдоль нивы брожу,
где цветущий рис духовит.
По вечерам слежу под дождем
огоньки рыбачьих судов.
Осенью крабов хожу собирать,
забрезжит рассвет едва.
Да, я вкусил в деревне родной
аромат осенних садов.
Всю жизнь хотел бы здесь разводить
шелковичные дерева.

1 Растрескались губы,       стало сухо во рту.
Горло осипло,       совсем закоснел язык.
Не с кем поговорить       мне нынче начистоту.
День, словно конь,       к ночи бежит напрямик.

2 Выпил вина,       взошел на северный склон.
Своду лазурному       стоны шлю во хмелю.
Язык за зубами       я навеки держать обречен,—
Считают, что беден,       оттого и скорблю.

3 Волки и тигры       пожирают овец и коз.
Даже кровь с губ       не оближут в алчном пылу.
Величье волков и тигров —       решенный вопрос.
Лисы и зайцы поют       их доброте хвалу.

1 Моря взыскует       душа родниковых вод.
Клыкастые скалы       держат ее в плену.
Пласты земные       пробуравит вода, прорвет —
И явится небу,       покинув подземный грот.

2 Тих поначалу,       под спудом поток не скор.
Здесь, на порогах,       мчится во весь опор.
Ревет водопад —       горы ему в ответ.
Вода и камень       ведут беспобедный спор.

3 Чистой душой       у истоков ручей блистал.
В дальней дороге       чище кристалла не стал.
Песчаное русло,       багрец осенней листвы —
На желтой глазури       дробится багряный кристалл.

4 Листва завалила ущелье —       ручью не прорвать.
Вода захлебнулась,       урчит, повернула вспять.
Кто же, как встарь Хань Синь[1321],       откроет запруду,
Чтобы вода затопила       осеннюю падь?

5 Сине-зеленый       с утеса повис ноток.
Влагу несет       в сырой каменистый лог.
Корень тучи —       гора в тысячу киль[1322].
Никак не сыскать       настоящий ручья исток!

Переделать бы на метлы
Поскорее все мечи,
Чтобы вымести отсюда
И южан и северян,[1323]
А из метел плуги сделать
И всю землю распахать.

О ветер, дуй! Нещадно дуй!
И тучи нагоняй.
Ты, дождик, капать перестань
И в ливень превратись.
Тебе ж, дорога, — морем стать,
Чтоб милый не ушел.

Луну, что видела тебя,
Я повидать хочу.
Окно открыла на восток
И стала ждать ее.
Но слезы хлынули из глаз —
И в дымке та луна.

О сновиденье, злое сновиденье!
Ты отпустило друга моего,
Он навестил меня сегодня ночью,
А ты забыло разбудить меня.
Теперь, когда он явится, ты сразу
Буди меня и удержи его.

Не знаю, кто в окне прорвал бумагу,
И луч луны попал в кувшин с вином.
Вино бы это проглотить скорее!
Хочу с вином я выпить этот луч.
Воистину, как просветлело б сердце,
Когда бы можно было пить луну.

О ветер! Я молю тебя, не дуй
Сквозь лунный свет в мой двор, покрытый снегом.
Мне кажется, твой шум похож на звук
Шагов того, кто больше не приходит,
Хоть знаю я, что это только бред,
В беспамятстве его шаги я слышу.

Слово напишу я — и заплачу,
Напишу другое — и вздохну,
Словно не письмо пишу — рисую
И слезами разбавляю тушь.
Милая, прости мне мой рисунок,
С горем в сердце я тебе писал.

Вскарабкавшись на горную вершину,
Не смейся ты над маленьким холмом!
Гром может грянуть, разразится буря,—
Оступишься и в бездну полетишь.
Когда же мы стоим на ровном месте,
Не существует страшного для нас.

С тобой, чей голос был подобен грому,
Свиданье первое блестит зарницей,
А наши встречи были словно ливень,
Но все рассеялось, как в небе тучи.
Вздохнула я, и был мой вздох, как буря,
Горячий вздох на землю пал туманом.

Конем владел я, и вином, и златом —
И для чужих я словно братом был.
Издох мой конь, нет ни вина, ни злата —
И я бродяга даже для родни.
О, как превратен мир, как подлы люди,
И как о том теперь печалюсь я!

Чудесный сон издалека
Ко мне любимую привел;
Я от восторга задрожал;
Умчался сон, и нет ее.
Ужель ты скрылась оттого,
Что рано я проснуться смел?!

В окне мелькнула тень,
Я вышла друга встретить,
Нет, то не гость: в окне
Лишь облачко проплыло,
Когда б то было днем —
Смеялись бы соседи.

Встречаться с ним и после охладеть?
Или расстаться и забыть навеки?
Что лучше: чтобы не рождался он
Иль чтобы я его совсем не знала?
Чего хочу я более всего?
О, только смерти, — пусть и он страдает!

Что лучше — забыть после смерти
Иль жить и сгорать от любви?
Бессмертное тяжко забвенье!
Ужасно при жизни гореть!
Одно только слово промолви,
Чтоб знал я: мне жить или нет.

Пока луна, что встала над сосной,
Не спустится до камышей у речки,
На камне у воды сидеть я буду,
Держа в руках безмолвный каягым…
А дикий гусь, отставший от своих,
Летит куда-то и кричит в тревоге!

Дымка в ивах на обрывах —
Иволги пора.
Дождь на нивах сиротливых —
Время цапли седой.
Но чайка, потерявшая пару,
Вечно будет кружить над водой.

Позволь обратиться к тебе, луна!
С чарой вина отворяю окно.
Ты ясна, ты кругла,
Как в древние времена.
Прости, ведь беседы с тобою вести
После Ли Бо никому не дано!

Все как встарь — лунный свет на снегу,
Колокола глухой, одинокий удар.
В башне южной сижу, размышляя
О государях древних династий.
Сумерки над развалинами стены городской»
Сладить с тоской не могу.

Рядом живем — словно за много ли,
А ты еще едешь в чужие края.
Горы так высоки, реки так глубоки —
Только во сне можно их одолеть.
Будь воля моя — луною стала бы я,
Чтобы светить тебе и на краю земли!

Отсветы зимней луны в окне.
Голос ветра в чужой стороне.
Безмолвствую в одиночестве
Пред одинокой свечою.
Тревожат мысли о пустяках.
Нет, не уснуть сегодня.