Лопе де Вега - Том 5

Вам отвечая, Медичи достойный,
Я вашу душу и ваш облик стройный
Уподобляю золотой оправе,
Где луч алмаза блещет в яркой славе.

Беседу кончить надо.
Уже деревья сада
Отбрасывают тени,
И между зеленеющих растений
Ковры цветов, пестрея, отражают
Сияние денницы.

Проснувшиеся птицы
В зеленой чаще песнями встречают
Неверный пламень нового рассвета.
Глаза ревнивцев, повторяю это,
Опаснее любой другой напасти.

Ты плохо знаешь, друг, начало страсти:
Когда душа к другой душе стремится,
Она ослеплена и не страшится.

Нам все-таки опасно
Вот так встречаться. Ясно,
Что, где любовь, там ревность; зорче рыси
Небесные она пронзает выси
И темные подземные глубины.

Чтоб нас не потревожил ни единый
Из тех, кого глухая зависть гложет,
Находчивость, быть может,
Внушит нам то, что надо
Для усыпленья вражеского взгляда.
Что предпринять бы нам к своей защите?

Скорей, сеньор! Сюда идут, бегите!

Уже идут?

О сладкое забвенье!

Когда мы любим, мы теряем зренье.

Я не видала, в упоенье взора,
Что день настал так скоро.

А я, не видя звезд на ризе ночи,
Решил, что их вобрали ваши очи.
Храни вас бог, сеньора!

Ты видишь двух мужчин, Фениса? Где?

Да вот они бегут, и очень прытко.
Здесь, видно, шла беседа при звезде.

И ключ гремит, и хлопнула калитка
В стене.

И на одном
Плащ с золотым шитьем,—
Улика, и притом из самых строгих,
Что это кто-то из числа премногих,
Красавицей влекомых.

Едва ли это кто из незнакомых,
Хоть и такие могут быть вполне.
Ты знаешь, с нею, показалось мне,
Стал нежен Дьего.

Это вы напрасно.
Она красива, но глупа ужасно,
Ее поступки так нехороши!
То было бы любовью без души.

Нет, побужденья здесь совсем не те.
Хотя и в разуме и в красоте
Природа некоторым отказала,—
И ум и прелесть им богатство дало.
Я вижу, Дьего не такой, как прежде,
И, очевидно, он не чужд надежде
Стать герцогом урбинским.

Рановато.
Кто угадает приговор сената?

Прелестная Диана,
Среди цветов, так рано!
Вы влюблены? И перья и наряд
Мне о ночной беседе говорят.
От моего не утаился взгляда
Блеск золота меж изумрудов сада.
Что это значит? Здесь мужчина был?
Как быстро слабый разум ваш забыл
Все то, что вам изъяснено подробно!

Сеньора! Я глупа и неспособна
Запоминать уроки.

Вы унижаете ваш сан высокий,
Который вам завещан в колыбели.

Вы мне мужчин подальше гнать велели.
Но заповеди мне известны тоже,
И соблюдать их следует построже,
А ближнего в них велено любить
Как самого себя, и, стало быть,
Ученье ваше никуда не гоже.

Чтоб соблюсти их, вы меня любите.

Помилуй боже, что вы говорите!
Там речь о «ближнем», — он и назван прямо,
А не о «ближней»; значит, он — не дама.
Вы предлагаете мне, Теодора,
Нарушить божью заповедь.

Сеньора!
Не забывайте, что на всех путях
Вас ждут обманщики.

Напрасный страх.

Обманывают умниц и лукавиц.
А вас…

На сто обманутых красавиц,
Каков бы ни был средь людей их чин,
Всегда пятьсот обманутых мужчин.

Здесь глупости совсем не так уж много.

И почему, скажите, ради бога,
Их не любить? Прекраснейший народ!
Кто защищает нас и бережет?
С тех самых пор, как нас родят мамаши,
Для нас несут тяжелый труд папаши;
Их треволненьям просто нет конца.

Она шлифуется в стенах дворца!

Наряды, камни, праздники, пиры —
Ведь это все не женские дары.
И, наконец, поверьте,
Что ради нас идут навстречу смерти
Три четверти мужчин. И справедливо
Любить таких, кто любит нас, ревниво
Оберегает с детства, кормит нас
И от кого мы можем всякий час
Ждать помощи, и ласки, и охраны.

Ах нет, Диана! Все они — тираны;
Они нас любят в нежные лета,
Пока есть прелесть в нас и красота,
Да и при этом ревностью губя.
Они всего желают для себя,
А нам и солнце видеть запрещают.

И все же вас они весьма прельщают.

Идем, мой друг, хочу переодеться.

А ведь она могла к вам присмотреться.

Мне было трудно дать отпор уму,
Ведь он же — свет и разрывает тьму.

Кто мог бы ждать, Фениса, что она
В четыре дня такой разумной станет?

Она настоль высоко рождена,
Что, может быть, сквозь тусклый ум проглянет
Старинной крови знаменитый блеск.

Посторонись, мечта былая,
Лелеемая с давних дней,
Пред новою мечтой моей,
Непостоянство мне прощая
И добровольно забывая
Ту, чья душа, когда б могла,
Себя бы так же повела.
Все в мире, с первого же шага,
Стремится к достиженью блага
И отвращается от зла.
Я обратил мой взор к Диане,
Как только повстречался с ней.
Хоть нет крестьяночки милей,
Здесь дело не в сердечной ране,
А в том, что для меня заране
Бесспорно, что решит сенат.
Я клад сменю на лучший клад,
Слив наши судьбы воедино,
И стану герцогом Урбино,
Когда не устрашусь преград.

Ах, Дьего, вы?..

Моя сеньора!
Цветы, вознесшиеся вдруг
От ваших ног до ваших рук,
Еще отраднее для взора.
Посланцем лета, Теодора,
Зовут обычно соловья.
Не вы ли, госпожа моя,
В цветочном царстве Филомела?[118]
Смеется луг, лазурь запела,
Звучит любовью стон ручья.
Мне в этом видится начало
Украшенного счастьем дня.