Рай. Песнь 12
Но тут иной внезапно вспыхнул круг
И лентою вкруг первого обвился.
И еле слышный поначалу звук
Божественной мелодией разлился.
О, даже дивный хор сирен иль муз
С тем пением навряд ли бы сравнился,
И я сопоставления боюсь.
Как в облаках прозрачных небосклона
Две радуги являют свой союз
(Поскольку отдала приказ Юнона
Прекрасной Ирис), и дуга второй
Есть отсвет первой, в небе повторенный…
«Все то, что засыпает смертным сном,
И то, что никогда не умирает,
Есть только отблеск света, что лучом
Любви нетленной мир наш согревает.
Сей свет живой, идущий от Творца,
Сливаясь с Ним, лучами осеняет
Все девять сфер небесных без конца, —
И все-таки единым остается
В сиянье лучезарного венца
* * *
Два голоса сливая воедино,
«Не произносят скорый приговор,
Чтоб в дураках однажды не остаться,
Поскольку нам известно с давних пор:
Один способен пасть, другой – подняться».
«Доколе Рая длится ликованье,
Дотоле и лучиться будет свет
Любви, чей жар приводит к созерцанью,
А созерцанью душ блаженных нет
Конца, как нет конца величью Бога
И благости, которою согрет
Весь мир. Нам здесь неведома тревога.
Когда мы облечемся в плоть опять,
То обретем и преимуществ много.
И, в совершенство воплотясь, пылать
Не перестанем».
* * *
Чем выше совершается полет,
Тем красоты неистовей свеченье, —
Простит мое забвенье и поймет,
Что я не так виновен. Наслажденье
Из царства Рая не исключено:
Чем выше круг небесного селенья,
Тем чище и бесплотнее оно.
«Вы чудесно
Сиянием небес окружены.
Но не уйдет ли этот свет небесный,
Когда вы снова будете должны
В первоначальном облике явиться?
И если вы сиянья лишены
Не будете, коль в тело воплотиться
Придется вам, то этот яркий свет,
Не изменяясь, может ли струиться
Для зренья безопасно, или нет?»
Из звезд больших и малых, приводя
Великих мудрецов земных в смущенье,
Так два луча, пространство бороздя,
Явили знака вещего значенье
На Марсе в виде яркого креста…
И понял я, хотя и был в смятенье:
Мне в этом знаке виделось Христа
Нетленное и вечное сиянье.
«Боже Всемогущий,
Хвала Тебе за то, что весь мой род,
Доныне на земле еще живущий,
Ты не лишил Божественных щедрот!»
* * *
«Как звать тебя, великий дух блаженный?»
И огнь ответил: «Ты – моя листва,
Которую по воле неизменной,
Читаю я (хоть слов не изрекаешь),
Благодаря Тому, Кто Сам – благой
Источник мыслей всех. Но ты не знаешь
Запечатленной в книге Божества,
Давно я поджидаю в упоенье!
Я корнем был твоим, в нас дух родства!»
Мне дали смелость, и, преображенный,
Ответить я решился наконец.
Вы столь превознесли меня высоко,
Сколь я и не заслуживал… Творец!..
Я счастьем переполнен так глубоко,
Что выдержать едва ль смогу напор
Волнующего, бурного потока
Тех чувств, что не знавал до этих пор.
Но уточнить хочу я ряд событий:
Рожденья год, могучих предков спор;
Про город Иоанна расскажите,
Каким он был в далекой глубине,
И как жилось в его старинном быте».
«Грядущее, сокрытое от вас
Завесою непознанной святыни, —
Не тайна для Небесных вечных глаз,
Но множеством событий правит случай:
И нет такого, кто назвал бы час.
Как иногда органа гул могучий
К нам сверху опускается волной,
Как солнце в полдень пробивает тучи, —
Так тайны нет в грядущем предо мной».
* * *
Он молвил: «Совесть, что затемнена
Стыдом, который нас тревожит вечно,
Твоею речью будет смущена
И горькою сочтет ее, конечно.
Но, все-таки, чуждаясь всякой лжи,
Не доверяясь вымыслу беспечно,
Все, что ты видел, людям расскажи
И не щади болячек их… Пусть будет
Рассказ твой горек – истине служи».
А очи дивной спутницы блистали
Такой любовью, высшей, неземной,
Что речь сумеет выразить едва ли
Власть взора Беатриче надо мной, —
Не потому, что доверять опасно
Словам, но был смятен рассудок мой.
А Беатриче так была прекрасна,
Что ей одной тогда я занят был:
Она владела сердцем полновластно.
* * *
«И я молю Творца благого,
Который есть источник доброты
И вечной справедливости: сурово
Пусть глянет Он на смрадный чад и дым
Который в высях неба голубого
Лишь затемняет облаком своим
Сияние Юпитера. Пусть строже
Свой Суд вершит: движением одним
Торговлю в храме Божьем уничтожит…
Спасителем был храм сей освящен,
И осквернять никто его не может».
Как человек, которого вперед
Ведет добро, я за мгновенья эти
Вдруг ощутил, что сам я в свой черед
Неясной силой вовлечен в паренье;
Что надо мной сверкает новый свод,
Что вечное небес круговращенье
Расширилось, как понял я тогда,
Повергнутый в немое изумленье.
Как дева, у которой от стыда
Лицо за миг белее снега стало, —
Шестого неба бледная звезда
Меня своим свечением объяла.
И в факеле Юпитера огни
Блаженных душ заметил я сначала.
Слагались в буквы некие они».
«Так и для мысли кажется темна
Загадка Правосудия… Волнует
Сомнение нередко ум людей,
Но что оно, однако, знаменует
Не ясность человеческих идей,
Не свет, а тень, упавшую от тела,
Тщеславие заносчивых судей,
Смертельный яд для разума и дела».
* * *
«Не мог войти сюда
Тот, кто под тяжким игом заблужденья
В Спасителя не верил – ни тогда,
Когда Он был распят, ни до явленья
Его на свет… Хоть люди иногда
Кричат: «Христос! Христос!», но, без сомненья,
Из них иные будут на Суде,
Восстав из гроба после Воскресенья.
И эти дальше от Христа, чем те,
Что верою свой дух не укрепили,
Поскольку не слыхали о Христе»…
