Которой предан верный экипаж;
Когда бы вдалеке, минуя мели,
Предела нового достигнуть мы сумели!
К н и г а в т о р а я
ЛЕГЕНДА О СЭРЕ ГЮЙОНЕ ИЛИ ОБ УМЕРЕННОСТИ
ПЕСНЬ VII
Гюйон в пещере побывал,
Однако был не рад,
Когда явил ему Маммон
Свой заповедный плод.
1 Как искушённый кормчий, что звезде
Одной вверяясь в плаванье опасном,
Привержен ей, незыблемой, везде
И в сумраке таинственно-ненастном,
В тумане безысходно-безучастном
На компас и на карту посмотрев,
Ведёт корабль в раздумье беспристрастном,
Минуя бездны вездесущий зев,
Откуда слышится безжалостный напев;
2 Так и Гюйон, проводника лишённый,
Лень-озеро победно миновав,
Путь продолжал, ничуть не устрашённый:
Он был силён, поскольку знал, что прав,
И добродетельный устойчив нрав,
Смиряющий неистовство влечений;
Однако не звучал среди дубрав
Рог славы, преисполненный значений;
Не находил Гюйон в пустыне приключений.
3 В глухом лесу, где вряд ли дровосек
Бывал, бродя по просекам тернистым,
Сидел звероподобный человек,
От взоров скрыт кустарником тенистым;
Казалось, горном прокопчён огнистым
Пустынник страшный, чёрный, как арап,
И лапам уподобились когтистым
Его ручищи; в жирной саже лап
Таилась хищная угроза: цап-царап!
4 Сидел в железном ржавом одеянье,
Изнанку золотую запылив,
И потускнело прежнее сиянье,
Являвшее резных немало див,
Корыстному богатство посулив,
Скопив его блестящие приметы;
В усердии своём златолюбив,
Он жадно пересчитывал монеты:
Бесчисленные, но желанные планеты.
5 Лежали груды золота вокруг,
Окрашены где солнцем, где шафраном;
В глаза бросался самородок вдруг,
Не тронут обжигающим Вулканом;
Там были без чекана и с чеканом
Сокровища, которые милей
Тирану, если мечены тираном,
Как будто даже золото целей,
Когда на золоте обличья королей.
6 Был казначей при этом осторожен,
И содрогнулся чуткий нелюдим;
Он был, врасплох застигнутый, встревожен,
Когда явился рыцарь перед ним,
И клад, который в дебрях был храним,
Страж принялся совать в дыру земную,
Но, любопытством движимый одним,
А может быть, преследуя иную
Цель, рыцарь удержал мгновенно длань дурную.
7 Спросил он: "Человек ты или нет,
Хранитель соблазнительного клада?
Зачем скрываешь множество монет
Ты в отдаленье от села и града?"
В ответе же послышалась досада:
"Дай, дерзкий дух, я на тебя взгляну!
Страх для тебя, как видно, не преграда!
Не знаю, как твою судить вину.
И ты мешаешь мне считать мою казну?
8 Я бог, и мне весь этот мир подвластен;
Под небом величайший бог Маммон;
К стремлениям людским я безучастен,
Хотя царит над ними мой закон;
Всё от меня: богатство, слава, трон;
Считаю пот и кровь я тщетным соком.
Податель я наделов и корон;
Богатства от меня текут потоком
И в подземелье умножаются глубоком.
9 Мне покорись, и всё, что видит глаз,
Все эти, рыцарь, золотые горы,
Приумножаясь в пять и в десять раз,
Твоими будут, а другой опоры
Не надобно; к чему пустые споры?"
Ответил рыцарь без обиняков:
"Маммон, твои напрасны уговоры!
Ты повелитель денежных мешков.
В меня попристальней вглядись: я не таков.
10 Не подобает в доблестном служенье
Мне принимать, Маммон, твои дары;
Усматриваю в них я униженье,
Так что оставь их лучше до поры
Любителям подобной мишуры;
Твоим богатством брезгуют ладони,
Что мне твои блестящие миры!
Дороже мне мечи, доспехи, кони;
Вот преимущества, достойные погони!"
11 Маммон ответил: "Глупый сорванец!
Пустяшные тебя влекут утехи,
А я надену на тебя венец
И в грязь низвергну с трона без помехи;
Не купишь ли прочнейшие доспехи
И наидрагоценнейший булат,
Которому неведомы огрехи,
Не победишь ли ты без всяких лат,
Когда ты от меня принять решишься клад?"
12 "По-моему, всё обстоит иначе, -
Сказал Гюйон, - корысть - начало зла;
Корысть грешна, богатство же тем паче:
Дурные всюду от него дела.
Для рыцаря богатство - кабала,
Причина произвола и обмана;
Кровь от него течёт, как и текла,
Образовав подобье океана;
Для благородного сия стезя погана.
13 Располагаешь тронами не ты;
Смущаешь ты монархов и державы,
Изменников плодя средь суеты;
Ступени к трону издавна кровавы,
И без убийства не бывает славы,
Порфиру окровавила вражда,
И на злодеев не найти управы;
Горят селенья, гибнут города;
Так делаешь владык ты, не боясь вреда.
14 Ты сеешь беды, накликаешь горе,
Твоим зловредным козням счёту нет;
Каспийское переплывая море,
В лесу, где зверю лютый зверь сосед,
Едва ли встретишь столько страшных бед".
Маммон вскричал: "Неужто человеки
Все склонны повторять подобный бред?
Готовые искать моей опеки,
Её клянете вы, несчастные калеки?"
15 Сказал Гюйон: "Кто неумерен, тот,
Действительно, порой бывает жаден
И не убережётся от невзгод;
Природы дар сам по себе отраден,
Однакоже избыток беспощаден;
Скорбями отравляет он поток,
Который чист, прозрачен и прохладен;
Где освежил бы нас один глоток,
Там грязь, там водорослей тинистый моток.
16 Был род людской сначала безупречен,
Покорен благодатному Творцу
И процветал, доволен и беспечен,
По ангельскому скроен образцу,
Но не переча всаднику-слепцу,
Конь, перекормленный зерном отборным,
Торопится к бесславному концу;
Так похоть, по стезям гарцуя торным,
Невольно предалась излишествам позорным.
17 Чтобы собрать безжалостную дань,
Лихвы взыскуя под предлогом сева,
Проклятая не пощадила длань
Святого прародительского чрева;
Сталь землю истязала не без гнева;
Алкала золота и серебра
Корысть, не пощадив цветка и древа,
Закралась в жилы, дьявольски хитра,
И вспыхнула в крови неистовейкостра".
18 Маммон в ответ: "Не потрясай основы!
Тот грубый век оставь его сынам,
Не ведавшим, как хороши обновы;
Обогащаться подобает нам,
Как свойственно позднейшим временам;
Ты заживёшь, как следует вельможе,
Когда тебе я всё, что хочешь, дам,
А если нищета тебе дороже,
Отвергнутое клясть и поносить негоже".
19 Воскликнул рыцарь дивный: "Не таи!
Поведай откровенно мне, откуда
Богатства непомерные твои,
Ты, баловень таинственного чуда?
А может быть, в крови вся эта груда?"
Маммон ответил: "Вздор, какой грабёж!
Я достаю богатства из-под спуда.
Их не уменьшит никакой делёж,
Хоть не увидишь их с небес и не найдёшь".
20 И рыцарь удивился: "Как под спудом
Сокровища хранил ты до сих пор
И не ограблен был корыстным людом?
