во времена Фотия некой «нейтральной территорией» в полемике между неоплатонизмом и христианством. И сочинения поздних неоплатоников можно было использовать и в апологетических целях. Это был своего рода метод византинизма, когда христианское учение не смешивалось с догмами какого-то определенного эллинистического направления или школы, но избирательно и трезвомысленно пользовалось элементами здравого смысла, добытого «естественным разумом».
Например, в кодексе 249 (О Пифагоре) можно прочитать следующее: «Платон и Аристотель согласно с Пифагором учат, что душа — бессмертна, хотя некоторые, не поняв, что такое «ум» («нус») у Аристотеля, заявляют, что он учил, что душа — смертна» [8].
Эта же идея о единстве Платона и Аристотеля фиксируется Фотием и в другом аннотируемом произведении. Приведем наш перевод фрагмента из 214 кодекса — Гиерокл, О промысле и судьбе (это сочинение утрачено и сохранилось только в реферате Фотия):
«Прочитана книга Гиерокла о провидении и судьбе, и о сочетании нашего свободного выбора с божественным вседержительством. Автор рассматривает этот вопрос по-философски, предполагая, что Олимпиодор — известный своей любовью к мудрости и не новичок в ней — будет достойным судьей этого труда. Этот последний знаменит своим участием в римских посольствах и тем, что покорил власти Рима множество могущественных варварских племен, что принесло ему много почета. Таков был Олимпиодор — тот, кому была отправлена эта рукопись и кому автор в конце первой книги выражает свои соболезнования в связи с кончиной приемного сына — и нет сомнений в том, что при этом не только душа его скорбела, но и лицо выражало печаль.
Этот комментарий к трактату «О провидении» излагает мнение того, кто полагает, что учение Платона не отличается от учения Аристотеля. Автор пытается примирить мнения философов не только в отношении взгляда на провидение, но и касательно учения о бессмертии души, а также учении о небе и мире. По поводу тех, которые полагают, что Аристотель и Платон пребывали в разногласии, автор прикладывает все свои силы к тому, чтобы показать, насколько таковые удалились от их учения, и что они совсем отошли от истины — одни добровольно (из духа противоречия и по глупости), а другие из-за своего невежества и рабства предрассудкам. Он приводит большое число древних авторов вплоть до того момента, когда воссияла мудрость Аммония, которого он называет «учеником Бога». Именно он — говорит Гиерокл — очистил учение древних философов от добавленных в них басен и показал, что по поводу самых важных и существенных догм в мысли Платона и Аристотеля царит согласие.
С великим рвением стремится Гиерокл в своем сочинении достичь этой цели. Он выстраивает свои аргументы в силу того, что он постиг, и усиленно борется с теми, кто выступает против него. Я говорю об эпикурейцах и стоиках и всех тех, кто восхваляют Платона и Аристотеля, но неправильно истолковывают их сочинения. Что касается тех, которые до изнеможения упражняются в искусстве составления гороскопов, они посрамляются Гиероклом, доказывающим, что их мнение о судьбе ошибочно. Та же участь постигает и тех, кто пытается управлять Промыслом о сущем при помощи механических или психических ухищрений. Одним словом, он восстает против всех мнений, которые заставляют людей несведущих думать, что божественное провидение либо вовсе не существует, либо оно бессильно» [9].
Как отмечает современный итальянский исследователь, Микеле Трицио, «некий поиск примирения между христианством и неоплатонизмом был не чужд эрудированным византийским интеллектуалам. И Фотий указывал на то, что прокловский неоплатонизм, особенно после Аммония, уже не несет в себе dissensions philosophorum (cod. 251, 461a31)» [10, C.253].
Все это говорит о том, что Фотий прекрасно понимал специфику различных этапов платонизма и неоплатонизма, и это позволяло ему творчески использовать то, что было созвучно его идеям и отбрасывать то, что не соответствовало им. Такое же отношение было у него и к аристотелизму. Как отмечает болгарский ученый Г. Каприев, несмотря на доминирование аристотелевской традиции в византийской культуре VII-IX веков, Фотий, имея для себя основным критерием христианское учение, не считал себя всецело аристотеликом. В одном случае, например, в учении о категориях, он следовал Аристотелю, в другом, — в учении о родах и видах — развивал его идеи самостоятельно, а в третьем случае — в учении о «сущности» — критически отклонял учение Аристотеля [11, С.235]. И в этом свободном подходе к великому наследию греков Фотий показывал себя независимым и разборчивым христианским мыслителем.
В заключение, следует сказать, что возможно, дальнейшее изучение творений патриарха Фотия раскроет отношения между философией и теологией в Византии в более широкой перспективе и в различных аспектах. На данном этапе, конечно, необходимо переводить и комментировать его произведения с целью адекватного восприятия его мировоззрения в контексте современной ему эпохи и в динамике общего развития византийской философии в частности, и истории европейской философии в целом.
Литература
1. Иванов И. А., Византийская философия в современных зарубежных исследованиях // Вестник ИНЖЭКОНА. Серия: гуманитарные науки. Научный журнал. Вып. 4 (47). СПб.: СПбГИЭУ, 2011. — С.93-99.
2. Dvornik F., Photius, Patriarch of Constantinople. // New Catholic Encyclopedia, vol. XI — Washington, D. C.: The Catholic University of America, 1967. — P. 326-329.
3. Kaldellis A., Hellenism in Byzantium. The Transformations of Greek Identity and the Reception of the Classical Tradition — Cambridge University Press — 2008. — 482 p.
4. Diller A., Photius' «Bibliotheca» in Byzantine Literature // Dumbarton Oaks Papers, Vol. 16. — 1962. — P. 389-396.
5. Kazhdan A., Bibliotheca / The Oxford Dictionary of Byzantium — Oxford University Press —1991.
6. Hägg Т. Photios als Vermittler antiker Literatur. Untersuchungen zur Technik des Referierens und Exzerpierens in der Bibliotheke (Acta Universitatis Upsaliensis, Studia Graeca Upsaliensia, 8) — Uppsala, 1975. — 218 p.
7. Греческая философия (под ред. М. Канто-Спербер) / пер. с франц. В. П. Гайдамака и др. — Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина — Москва, 2008. — 978 стр.
8. Henry R., Photius. Bibliothèque, 8 vols. Les Belles Lettres, Vol.7. Paris: 1974.
9. Henry R., Photius. Bibliothèque, 8 vols. Les Belles Lettres, Vol.3. Paris: 1962.
10. Trizio M., Byzantine Philosophy as a Contemporary Historiographical Project // Recherches de Théologie et Philosophie Médiévales, vol.74, part 1 — 2007. — P.247-294.
11. Каприев Г., Византийска философия. Четири центъра на синтеза. — Изд-во: «Изток-Запад», София, 2011. — 478 стр.
Переводчик: Фрейберг Л.А.
Источник текста: Памятники византийской литературы IX-XIV вв
Возлюбленного брата Тарасия Фотий приветствует во имя Господне! Когда в сенате
