Рунольв и Кетиль просили Траина, чтобы тот помирился с сыновьями Ньяля. Но он сердито ответил, что никогда им ничего не заплатит, и сказал, что они его не застанут врасплох, где бы он с ними ни встретился.
– Может, и так, – сказал Рунольв, – но мне думается, что с тех пор, как умер Гуннар из Хлидаренди, нет им равных. И очень может быть, что для кого-нибудь из вас это кончится плохо.
Траин сказал, что не боится этого.
После этого он поехал в Марк и пробыл там две ночи. Затем он поехал в Даль. И там и тут' он получил на прощанье хорошие подарки. Маркарфльот в ту пору не был покрыт льдом целиком: лед был только у берегов, а посредине реки только местами были ледовые мостики. Траин сказал, что он собирается вечером поехать домой. Рунольв ответил, что ему стоило бы остаться и что было бы осторожнее не ехать домой в названный им самим день. Траин ответил:
– Это было бы трусостью. Я на это не пойду.
Нищенки, которых они перевезли через реку, пришли в Бергторсхваль, и Бергтора спросила их, откуда они, и они сказали ей, что они с востока, из-под гор Эйяфьялль.
– Кто перевез вас через Маркарфльот? – спросила Бергтора.
– Очень важные люди, – сказали они.
– Кто же эти люди? – спросила Бергтора.
– Траин, сын Сигфуса, – сказали они, – и его дружина. Однако нам очень не понравилось, что они так много и плохо говорили о твоем муже и его сыновьях.
Бергтора сказала:
– Собака лает, ветер носит.
И Бергтора дала им подарки и спросила, когда Траин вернется домой. Они сказали, что он уехал из дому на четыре или пять ночей. Потом они уехали. Затем Бергтора рассказала все своим сыновьям и своему зятю Кари, и они долго тайно разговаривали между собой.
В то самое утро, когда Траин ехал с востока домой, Ньяль проснулся рано и услышал, что секира Скарпхедина звякнула о стену. Ньяль встал, вышел во двор и увидел, что все его сыновья и его зять Кари вооружены. Впереди шел Скарпхедин. На нем была синяя одежда. В руках у него был небольшой круглый щит, а на плече – секира. За ним шел Кари. Он был в шелковой одежде. На голове у него был золоченый шлем, а в руках – щит, на котором был нарисован лев.[53] За ним шел Хельги. Он был в красной одежде. На голове у него был шлем, а в руках – красный щит, на котором был нарисован олень. Все они были в крашеных одеждах.
Ньяль крикнул Скарпхедину:
– Ты куда собрался, сын?
– Искать овец, – сказал тот.
– Ты уже раз ответил мне так, – сказал Ньяль, – но поймали вы тогда людей.
Скарпхедин засмеялся и сказал:
– Слышите, что говорит наш старик? Он что-то подозревает.
– Когда ты сказал так раньше? – спросил Кари.
– Когда я убил Сигмунда Белого, родича Гуннара, – сказал Скарпхедин.
– За что? – спросил Кари.
– Он убил моего воспитателя Торда Вольноотпущенникова Сына, – сказал Скарпхедин.
Ньяль вошел в дом, а они поехали к горе Раудаскридур и стали там ждать. Оттуда они могли увидеть, когда те поедут из Даля. День выдался солнечный и ясный.
Вот Траин со своими людьми едет по песчаному берегу из Даля. Ламби, сын Сигурда, говорит:
– У Раудаскридура на солнце сверкают щиты. Наверно, там сидят люди в засаде.
– Повернем вниз к реке, – говорит Траин, – тогда они направятся нам навстречу, если у них есть к нам какое-нибудь дело.
И они повернули вниз к реке. Скарпхедин сказал:
– Они увидели нас, потому что они свернули с пути. Нам теперь не остается ничего, кроме как побежать вниз, им наперерез.
Кари сказал:
– Не многие ложатся в засаду как мы: их восемь, а нас пятеро.
Они побежали вниз к реке и увидели ниже себя ледовый мост. Они решили переправиться но нему. Траин и его люди остановились перед этим мостом на льду. Траин сказал:
– Что этим людям нужно? Их пятеро, а нас – восемь.
Ламби, сын Сигурда, сказал:
– Я думаю, что они бы отважились напасть на нас, даже если бы нас было одним больше.
Траин сбросил с себя плащ и снял шлем.
У Скарпхедина, когда они бежали к реке, лопнул ремень на обуви, и он остановился.
– Ты что там мешкаешь, Скарпхедин? – спросил Грим.
– Я завязываю ремень, – сказал тот.
– Бежим вперед, – сказал Кари, – я думаю, что он не отстанет от нас.
И они быстро побежали к ледовому мосту. Завязав ремень, Скарпхедин вскочил и поднял секиру. Он побежал прямо к реке, но река была такой глубокой, что ее нигде нельзя было перейти. Лед у другого берега был толстый и гладкий как стекло, и Траин со своими людьми стоял посередине льдины. Скарпхедин перепрыгнул через незамерзшую реку между льдинами и покатился на ногах по льду. Лед был очень гладкий, так что он мчался как птица. Траин только собрался одеть шлем. Но Скарпхедин подоспел раньше, ударил его по голове своей секирой, которая называлась Риммугюг («Великанша битвы»), и разрубил ему голову до зубов, так что они упали на лед. Все это произошло так быстро, что никто его не тронул, и он стремглав покатился дальше. Тьярви кинул ему под ноги щит, но он перепрыгнул через него, устоял на ногах и прокатился дальше до берега.
Тут к нему подбежали Кари и другие.
– Молодец! – говорит Кари.
– Теперь ваш черед, – говорит Скарпхедин.
Тогда они кинулись на врагов. Грим и Хельги высмотрели Храппа и сразу же бросились к нему. Храпи хотел ударить Грима секирой, но Хельги увидел это и ударил Храппа по руке, так, что отсек ее, и секира упала. Храпп сказал:
– Ты сделал доброе дело, потому что многим людям эта рука принесла вред и смерть.
– Теперь тебе пришел конец, – сказал Грим и пронзил его копьем, так что Храпп упал мертвый.
Тьярви пошел на Кари и метнул в него копье, но Кари подпрыгнул, и копье пролетело у него под ногами. Затем Кари кинулся на Тьярви и ударил его мечом в грудь, так что меч глубоко вошел в тело, и тот сразу же умер. Тогда Скарпхедин схватил Гуннара, сына Ламби, и Грани, сына Гуннара, и сказал:
– Я поймал двух щенков! Что с ними делать?
– Делай что хочешь, – говорит Хельги, – можешь убить их обоих, если хочешь.
– Что-то не хочется мне, – говорит Скарпхедин, – сразу и помогать Хагни и убивать его брата.
– Придет еще время, – говорит Хельги, – когда ты пожалеешь, что не убил его, потому что он никогда не будет тебе верен, как и другие, что сейчас здесь.
Скарпхедин говорит:
– Не боюсь я их.
И они оставили жизнь Грани, сыну Гуннара, Гуннару, сыну Ламби, Ламби, сыну Сигурда, и Лодину.
Потом они поехали домой, и Ньяль спросил их, что случилось. Они рассказали ему все подробно. Ньяль сказал:
– Большое это событие. Но очень может быть, что оно приведет к гибели одного из моих сыновей, а то и нескольких.
Гуннар, сын Ламби, перевез тело Траина в Грьоту, и там его похоронили.
Кетиль из Марка был женат на дочери Ньяля Торгерд п был братом Траина. Он оказался в трудном положении и поехал к Ньялю. Он спросил Ньяля, собирается ли тот платить виру за убийство Траина. Ньяль ответил:
– Я хочу заплатить так, чтобы все были довольны. И мне хотелось бы, чтобы ты уговорил своих братьев, которые имеют право на виру, принять ее.
Кетиль сказал, что охотно сделает это, и поехал сначала домой. Вскоре после этого он пригласил всех своих братьев в Хлидаренди. Там он начал их уговаривать, и Хагни помогал ему в этом. Дело кончилось тем, что были выбраны судьи и назначено место встречи. За убийство Траина была положена вира, и все получили деньги, как им полагалось по закону. Затем обе стороны обещали соблюдать мир и подтвердили это клятвами. Ньяль щедро заплатил виру. Некоторое время никаких событий больше не было.
Однажды Ньяль поехал в Марк, и они проговорили с Кетилем целый день. Вечером Ньяль поехал домой, и никто не узнал, о чем они разговаривали. Затем Кетиль поехал в Грьоту и сказал Торгерд:
– Я очень любил моего брата Траина и хочу доказать это: я предлагаю взять на воспитание Хаскульда, сына Траина.
– Я согласна, – сказала она, – если только ты сделаешь все для этого мальчика, что сможешь, когда он вырастет. Ты отомстишь за него, если его убьют. Ты дашь ему денег на вено, когда он будет жениться. Ты должен поклясться в этом.
Он согласился. И вот Хаскульд переехал к Кетилю и некоторое время жил у него.
Однажды Ньяль поехал в Марк. Его приняли хорошо, и он заночевал там. Вечером Ньяль позвал к себе мальчика Хаскульда, и тот сразу пошел к нему. У Ньяля на руке был золотой перстень, и он показал его мальчику. Тот взял перстень, посмотрел на него и надел себе на палец. Ньяль спросил:
– Хочешь, я подарю тебе этот перстень?
– Хочу, – говорит мальчик.
– Знаешь ли ты, – говорит Ньяль, – кто убил твоего отца?
Мальчик отвечает:
– Я знаю, что его убил Скарпхедин, но незачем нам об этом вспоминать, ведь был заключен мир и сполна заплачена вира.
– Твой ответ, – говорит Ньяль, – лучше моего вопроса. Ты будешь хорошим человеком.
– Я рад твоему предсказанию, – говорит Хаскульд, – потому что я знаю, что ты видишь будущее и никогда не обманываешь.
