прялки. Тогда бедность повсюду — Захватит рабочих-ткачей. Тогда же из „Орлиного гнезда“ [38], — С горячечной поспешностью построенного на Западе, — Придет народ с ловкими руками — И введет в стране новый способ тканья — Благодаря своим прибылям, которые, как из ведра, посыплются на них. — Они возьмут в свои руки ткацкую биржу. — Но их благоденствие не будет продолжительно — Их безумие послужит причиной их гибели. — Тогда люди будут стыдиться — Носить это имя ткачей. — И все это произойдет — Так же верно, как то, что в моей кружке — пиво.
Когда простолюдины, окружавшие Крэба, послушали, как он говорит, они проникнулись удивлением к нему и уважением.
— Чего вы, приятели, — сказал Ласочка, — удивляетесь на него? Ведь он может вам наговорить сотни таких причитаний. Потому мы и называем его нашим „Пророком на всякий случай“.
— Его имя соответствует его внешности, — сказали они. — Мы никогда в жизни не слыхали ничего подобного. Если бы все это оправдалось, это было бы очень интересно.
— Не сомневайтесь в том. Это все оправдается, — сказал Ласочка. — В подтверждение вот что я вам скажу: стоило ему раз увидать, как наш Ник поцеловал Нель, и он немедленно сочинил такое двустишие:
Сей поцелуй тебя обогатит, о Нель:
Младенца даст тебе чрез тридцать шесть недель!
И, честное слово, послушайте, что я вам скажу! Мы считали недели. Оказалось как раз так, подошло так точно, как задница Ионы к столчаку. С тех пор наши девушки не решаются целоваться с парнями у него на глазах.
Затем они расстались, и каждый отправился по своим делам: лондонские ткачи к своим станкам, а приезжие к своим барыням. После многочисленных пиров и развлечений жены суконщиков вернулись к себе домой, порастрясши свои кошельки, но понабравшись спеси. Жена Симона из Саусзэмтна говорила даже другим своим спутникам, что она совершенно не понимает, почему их мужья не обращаются с ними так же хорошо, как лондонские купцы обращаются со своими женами.
— Потому что, — говорила она, — в конце концов, мы все так же представительны, как самые важные из них, так же хорошо сложены, так же красивы лицом, с такими же стройными и изящными ножками; так почему же нам не быть так же хорошо одетыми, как они, раз у наших мужей имеются на то средства?
— Правда, кума, — сказала жена Сэттона, — я прямо краснела, когда видела, как они расфрантились и важничают, а мы одеты так по-старомодному.
— Ах, боже мой, — говорила другая, — мой муж купит мне платье в Лондоне, а не то я ему покажу, где раки зимуют!
— И я тоже, — сказала вторая.
— И я тоже, — сказала третья.
И все твердили одно и то же. Когда они вернулись к себе, у их мужей голова кругом пошла, в особенности у Симона; его жена каждый день приставала к нему с тем, чтобы он достал ей полный подбор нарядов из Лондона.
— Моя дорогая супруга, — сказал он ей, наконец, — довольствуйся своим положением; что подумали бы о нас байльи, если бы я разрядил тебя, как паву, и ты затмила бы их жен своими нарядами. Они подумали бы, что или я сошел с ума, или что у меня больше денег, чем их есть на самом деле. Сообрази то, пожалуйста, моя дорогая супруга, что те, кто начинают строить из себя важных персон, кончают нищенством. А потом, одного этого было бы достаточно, чтобы повысить взимаемый с меня королевский налог. Очень часто случается, что о средствах человека судят по тому, как одевается его жена. Мы, провинциалы, будем скромны. Добротная серая шерстяная ткань, хорошее сукно на пеньковой основе — вот что подходит для нас. Уверяю тебя, моя супруга, что для нас так же неприлично одеваться под лондонцев, как лондонцам одеваться под придворных.
— Что вы тут мне рассказываете, — сказал она, — господин супруг? Разве мы созданы господом богом не так же, как лондонцы, и не такие же верноподданные короля, как и они? Раз мы так же богаты, то почему бы нам и не наряжаться так же, как они? Если тут имеется для нас какая-нибудь разница, то она заключается только в том, что наши мужья не относятся к нам так же хорошо, как лондонские мужья к своим женам. Вот в чем ваш недостаток. Тамошний сапожник одевает свою жену лучше, чем здешний суконщик. Продавщицы устриц в Лондоне, уличные торговки фруктами по праздникам расфранчиваются лучше, чем мы. Я видела, как служанка одного из наших купцов шла с ведром воды на плече, а на пальцах у ней было с дюжину золотых колец. — Поверь мне, — сказал он, — она заработала их не без труда! Но ведь, женушка, нужно принять в соображение и то, что Лондон — столица и главный город Англии. На него все иностранцы обращают свои взоры. Это королевская резиденция, место пребывания его величества. Народы всего мира стекаются в Лондон. Вполне естественно и уместно, чтобы граждане такого города одевались не так, как крестьяне, а носили бы для поддержания чести страны соответственные одеяния, которые производили бы на посетителей впечатление пристойности и хорошего тона.
— Но если бы и мы, провинциалы, были одеты не хуже их, — сказала она, — разве бы это не поддержало тоже чести страны?
— Жена, — сказал он, — бесполезно спорить дальше. Это невозможно по тысяче причин.
— Ну, тогда, — сказала она, — переедем жить в Лондон.
— Это легко сказать, — отвечал муж, — но нелегко сделать. Итак, прошу тебя, прекрати свою болтовню; ты говоришь совсем, как дурочка.
— А, господин супруг! Ваши старые мужицкие привычки, очевидно, всегда останутся при вас! Вы будете держать меня при себе как наемницу и вьючное животное. Только бы деньги не выходили из вашего кошелька, а какое о вас мнение, вам все равно. Но чем быть одетой так, как одевается какая-нибудь пастушка гусей, я лучше буду ходить уже совсем голой. Я напрямки вам говорю: для меня унизительно, что вы на меня напяливаете какое-то серое платье, как будто я ничего вам не принесла в приданое. До нашей свадьбы вы клялись, что у меня будет все, чего бы я ни попросила, но теперь это забыто.
С
