Глава XXV
Нападая на разделившийся город в расчете на охватившие его распри, можно достичь противоположного результата
Противостояние между плебеями и знатью в Римской республике достигло такого накала, что вейенты объединились с этрусками, дабы, воспользовавшись смутой, покончить с Римом. Когда они снарядили войско и вторглись на римскую территорию, Сенат послал против них Гая Манилия и Марка Фабия, и в то время как те вышли навстречу войску противника, вейенты осыпали их бранью и насмешками, всячески принижая и оскорбляя римлян. Их дерзость и заносчивость были столь невыносимы, что римляне забыли о взаимных обидах, бросились на врагов и разгромили их. Отсюда видно, насколько люди, как мы обсуждали это выше, обманываются в своих расчетах и как часто, надеясь на выигрышный исход, они проигрывают. Вейенты, напав на разъединенных римлян, думали победить их, но это нападение помогло объединению последних и поражению вейентов. Ведь причиной распрей в республиках чаще всего служат покой и праздность, а к единению склоняют страх и война. Поэтому будь вейенты мудрее, видя Рим разделившимся, они старались бы всячески оберегать его от войн и ущемлять его мирными средствами. Нужно было войти в доверие к городу, раздираемому распрями, и пока дело не дошло до оружия, выступать беспристрастными судьями между партиями. Когда дело дойдет до вооруженных столкновений, следует осторожно помогать более слабым, как для того, чтобы они могли продолжать борьбу и истощали себя в ней, так и потому, что более существенная помощь может вызвать у всех подозрение, что ты станешь притеснять их и претендовать на верховную власть. Если вести себя с умом, то получится почти всегда так, что поставленная тобою цель будет достигнута. Город Пистойя, как я говорил в другом месте и по другому поводу, попал под власть Флоренции именно благодаря подобным ухищрениям, ибо, когда он разделился на партии и флорентийцы помогали то одним, то другим, не становясь окончательно ни на чью сторону, город в конце концов утомился от мятежей и по собственной воле отдал себя в руки Флоренции. В Сиене перевороты в пользу флорентийцев случались только тогда, когда они очень мало вмешивались в ее дела. Если же флорентийцы предпринимали решительные действия, город объединялся для защиты прежнего правления. Хочу добавить к приведенным еще один пример: миланский герцог Филиппо Висконти неоднократно вступал с Флоренцией в войну, рассчитывая на ее внутренние распри, но ни разу не добился успеха, так что ему пришлось жаловаться по поводу этих походов, что флорентийские безумства заставили его выбросить на ветер два миллиона золотых. Таким образом, как уже было сказано, вейенты и тосканцы обманулись в своих ожиданиях и в конце концов потерпели поражение в битве с римлянами. Так и впредь суждено разочарование всякому, кто подобным же образом и в подобных же обстоятельствах вознамерится подчинить себе другой народ.
Глава XXVI
Поношения и брань вызывают ненависть к обидчику без всякой для него пользы
Я полагаю, что людей, воздерживающихся от нанесения словесных обид и угроз другим, следует причислить к самым благоразумным, ибо и то и другое не отнимает сил у врага; угрозы побуждают его быть осторожнее, а брань усиливает ненависть к тебе и заставляет его еще упорнее изыскивать способы расправиться с тобой. Это видно на примере вейентов, о которых шла речь в предыдущей главе: вступив в войну с римлянами, они еще усилили их враждебность бранными словами, от чего всякий разумный командир должен удерживать своих солдат, ибо насмешки только разжигают врага, а отнюдь не мешают ему, как мы уже сказали, нападать. Таким образом, это оружие, которое обращается против тебя. Замечательное происшествие на этот счет случилось в Азии: полководец персов Габад простоял долгое время лагерем под Амидой и, наскучив долгой осадой, решил уйти восвояси. Когда он уже снялся со стоянки, защитники города высыпали на стены и, упоенные своей победой, стали наносить ему всяческие оскорбления, высмеивая, осуждая и выставляя на свет трусость и никчемность врага. Обозленный Габад изменил свое намерение и снова обложил город осадой. Через несколько дней он захватил и разграбил его – столь велико было негодование, вызванное обидой.
То же самое произошло и с вейентами. Как уже было сказано, им показалось мало воевать с римлянами, они захотели еще уязвить римлян насмешками и, приблизившись с издевкой на устах к самой лагерной изгороди, гораздо сильнее задели их своими словами, чем вооруженными нападками. Римские солдаты, до этого сражавшиеся без особой охоты, заставили консулов вступить в бой; так вейенты, как и упомянутый выше гарнизон, стали жертвой собственной несдержанности на язык. Таким образом, хорошие военачальники и хорошие государственные правители должны прилагать все усилия, чтобы избежать подобных обид и оскорблений в своих городах или войсках как между своими, так и по отношению к врагу, потому что в последнем случае это угрожает вышеописанными бедами, а внутренние ссоры еще опаснее, если не принять предохранительных мер, как это всегда делали благоразумные вожди. Когда римские легионы, оставленные в Капуе, замыслили расправиться с ее жителями, о чем будет рассказано в своем месте, в городе вспыхнули волнения, которые потом были усмирены Валерием Корвином, и среди прочих условий замирения было предусмотрено суровое наказание для тех, кто когда-либо станет упрекать этих солдат за участие в беспорядках. Тиберий Гракх, назначенный во время войны с Ганнибалом командиром отряда, составленного из рабов, которых римляне вооружили вследствие недостатка в людях, в числе своих первых приказаний распорядился карать смертью тех, кто станет корить их прежним рабским состоянием. Настолько римляне, как мы уже говорили выше, почитали вредным наносить людям унизительные упреки и оскорбления, ибо ничто так не бередит душу и не пробуждает в ней большего негодования, чем насмешка, высказана ли она в шутку или всерьез: «Nam facetiae asperae, quando nimium ex vero traxere, acrem sui memoriam relinquunt» [58] .
Глава XXVII
Благоразумные государи и республики должны довольствоваться одержанной победой; в большинстве случаев, если ее недостаточно, они проигрывают
Бранить врага обидными словами заставляет обычно дерзость, вызванная победой или обманчивой надеждой на нее. Подобные надежды делают людей неразборчивыми не только в словах, но и в поступках. Укоренившись в человеческом сердце, самоуверенность притупляет чувство меры и чаще всего заставляет упустить насущное благо ради призрачного. Это обстоятельство заслуживает рассмотрения, ибо люди обманываются очень часто и с большим ущербом для себя, и я думаю показать это с помощью старинных и современных примеров, которые объяснят все лучше всяких доводов. Когда Ганнибал разбил римлян при Каннах, он отправил в Карфаген своих посланцев с известием о победе и с просьбой о помощи. При обсуждении дальнейших действий в Сенате Ганнон, умудренный годами карфагенский гражданин, советовал воспользоваться этой победой для заключения с римлянами выгодного мира и не ждать, пока к этому вынудит поражение, потому что теперь можно было выставлять почетные условия. Карфагену было бы достаточно показать римлянам, что он может с ними справиться, и, одержав одну победу, не следовало рисковать ради еще более внушительной. Этот совет не был принят, и Сенат признал его разумность лишь тогда, когда случай был упущен.
Когда Александр Великий овладел уже всем Востоком, Тирская республика, в те времена благодаря своему господству на море славная и могущественная, наподобие Венеции, обеспокоившись величием Александра, направила к нему посольство с предложением перейти в добровольное подданство и приняла все его условия, за исключением пребывания царя и его войска в самом городе. Александр разгневался на жителей Тира, которые закрыли перед ним ворота, в то время как весь мир распростерся перед ним. Он отверг все их предложения и осадил город. Благодаря водной преграде и богатейшим запасам продовольствия и прочих припасов, необходимых для обороны, город против всякого ожидания на протяжении 4 месяцев успешно сопротивлялся, и Александр, убедившись в том, что бесславно теряет время, решил пойти на мир с горожанами и уступить им то, о чем они сами просили. Однако возгордившиеся жители Тира не только не пожелали пойти на соглашение, но и казнили прибывших на переговоры посланцев Александра. Взбешенный царь бросил на приступ такие силы, что взял и разрушил город, после чего перебил и увел в рабство его жителей.
В 1512 году во флорентийские владения вторглось испанское войско, чтобы восстановить во Флоренции правление Медичи и обложить город данью. Испанцев призвали некоторые из горожан, пообещав выступить им в поддержку с оружием в руках, когда те окажутся в пределах республики. Спустившись на равнину и не обнаружив обещанного подкрепления, испанцы, испытывая недостаток провианта, попытались заключить перемирие, но народ Флоренции высокомерно не пожелал вступить с ними в сговор, что повело к падению Прато и гибели государства.
