Мешок принесли на заседание государственного совета, и вскоре известие о том, что царевич схватил вора и отыскал все похищенное, собрало весь городской люд.
Сын царевича сильно походил на своего отца. Даже сам махараджа не заметил разницы между сыном и внуком. Он похвалил и радостно обнял мнимого царевича, и все, кто был во дворце, почтительно его приветствовали.
Подлинный же царевич сидел в мешке, согнувшись в три погибели, и, умирая от стыда, думал: «Ну и пройдоха этот вор!»
– Эй, вор! – крикнул махараджа. – Откуда ты родом?
– Говори правду! – сказал сын царевича и легонько ударил хлыстом по мешку.
Изнутри послышался яростный вопль:
– Я не вор! Я ваш сын. А настоящий вор – тот, кто разговаривает с вами.
В полном смятении махараджа и советники поспешили развязать мешок. Из него, не зная, куда деваться от позора, вылез полуголый царевич.
Изумленный сходством отца и сына, махараджа спросил юношу:
– Кто ты такой? Скажи мне всю правду.
Внук сложил ладони и с поклоном ответил:
– Ваше величество! Если вы хотите знать, кто я, пригласите сюда жену царевича, – ту, что заперта в отдельном доме, – и она вам все объяснит.
«Здесь скрывается какая-то тайна», – понял махараджа и, обращаясь к сыну, сказал:
– Сейчас же вели освободить дочь торговца и привести ее сюда. И не вздумай упрямиться
Царевич приказал доставить ему ключ и послал за своей женой.
Дочь торговца уселась на отведенное для царских дочерей место, отгороженное завесой, и, указав на своего мужа, молвила с насмешливой улыбкой:
– Вы, царевич, родились среди цветов и выросли среди цветов. Женившись на мне, вы заперли меня в тюрьму и поклялись, что я умру девственницей. Но ваша клятва не сбылась. Я же родилась среди сезама и выросла среди сезама. И все-таки моя клятва сбылась!
И она рассказала историю своей жизни. А ее сын добавил:
– Я выполнил клятву матери: отстегал отца. Его имущество принадлежит и мне, поэтому я с полным правом могу носить его драгоценности.
В зале поднялся сильный шум. Махараджа крепко прижал к груди внука и со слезами радости на глазах сказал сыну, который с мрачным видом взирал на все происходящее:
– Не таи злобы! Нет ничего позорного в том, что твой собственный сын выполнил клятву своей матери и побил тебя хлыстом. Приветствуй же его и отныне живи с женой дружно и мирно.
Царевич стоял в полной растерянности. Затем в нем снова забурлил гнев.
– Отец! – воскликнул он. – Где доказательства, что он и впрямь мой сын?
– Как вам не стыдно задавать такой вопрос на совете, где присутствует столько людей? – сказала огорченная до слез дочь торговца. – Гнев совсем помутил ваш рассудок. Неужели вы забыли, как провели ночь с плясуньей? То была я.
– Где доказательства?
– Вот ваш перстень-печатка, жемчужное ожерелье, браслет и брильянтовая подвеска. Если вам этого недостаточно, я могу повторить несколько слов – из тех, что вы мне сказали тогда.
Дочь торговца подошла к мужу и что-то шепнула ему на ухо.
Царевич сразу же замолк. Глаза его увлажнились.
Все, кто присутствовал на государственном совете, были безмерно взволнованы. Особенно взволнован и рад был сам махараджа.
Он уговорил царевича помириться с женой. Царевич с любовью прижал к груди своего сына, который выполнил материнскую клятву. А его мать лила радостные слезы, думая о том, что сын спас ее от горькой участи и отныне ничто не будет омрачать ее счастье.
Рассказы о Мариядее Рамане
1. Как Мариядей Раман стал царским судьей
Некий праведный царь из династии Чола хотел, чтобы правосудие в его благословенной стране вершилось с неукоснительной справедливостью. С этой целью учредил он в своей столице суд, который должен был разбирать иски жалобщиков и выносить нелицеприятные приговоры. Судьей же он назначил человека многознающего и многоопытного в своем деле.
Случилось это как раз в то время, когда четверо отъявленных мошенников решили исправиться и стать честными людьми. Все наворованные ими деньги и золотые вещи они сложили в кувшин, запечатали его горлышко и зарыли кувшин на заднем дворе караван-сарая.
– Бабушка, – сказали они хозяйке, – все, что в этом кувшине, принадлежит нам четверым. Никому не разрешай его выкопать без нашего общего согласия.
Однажды, когда все четверо мошенников сидели на веранде караван-сарая, увлеченные азартной игрой, молочница предложила им купить у нее пахты.
– Попроси у хозяйки пустой кувшин, – сказали трое игроков своему четвертому приятелю.
Находчивый и смекалистый, четвертый игрок зашел в дом и сказал хозяйке:
– Все друзья просят достать зарытый кувшин.
Старуха вышла на веранду и спросила троих игроков:
– Вам правда нужен кувшин?
– Да, да, – подтвердили они в один голос, – дай ему кувшин, да поскорей!
Старуха вернулась к четвертому мошеннику, который ожидал ее в доме, протянула ему лопату и сказала:
– Забирай свой кувшин и проваливай! Теперь я уже не буду отвечать за его сохранность.
Хитрец быстрехонько выкопал кувшин и улизнул со всем его содержимым.
Узнав об этом ловком надувательстве, трое обманутых обратились в суд, требуя, чтобы хозяйка караван-сарая возместила им весь ущерб.
– Ваша милость, – сказала старуха судье, – если получилось так, что один из них украл все золото, то моей вины тут нет. И как я, бедная женщина, смогу возместить такой большой ущерб?
– Бабушка, – ответил ей судья, – ты заслуживаешь всяческого снисхождения. Суд, однако, должен основываться не на истинных твоих намерениях, а на произнесенных тобой словах. По условию ты должна была отдать горшок всем четверым, а отдала одному. Поэтому суд должен взыскать с тебя весь ущерб, понесенный троими истцами.
– Айо! Боже мой! Что же мне делать? – запричитала старуха и вся в слезах побрела домой.
По дороге ей встретился молодой парень по имени Раман: от нечего делать он играл в камешки с малыми детьми.
Оставив игру, он участливо спросил старую женщину:
– Почему ты плачешь?
Выслушав ее горестный рассказ, он закричал, глубоко возмущенный:
– Чтоб он провалился в яму, этот судья, со своим несправедливым приговором. Вот так, как попадают мои камешки в лунки!
И несколькими бросками он показал свою меткость.
Нашлись люди, которые передали его слова царю.
Царь велел позвать Рамана и сказал ему:
– Ты утверждаешь, что мой судья вынес несправедливое решение? А как бы ты поступил на его месте?
– Ваше величество, если будет на то ваша воля, – безбоязненно ответил юноша, – я пересмотрю это дело и вынесу другой приговор – по всей справедливости.
Получив согласие царя, он занял судейское место, и, когда к нему привели троих жалобщиков-воров и хозяйку караван-сарая, он сказал:
– Закон требует в этом случае, чтобы мы исходили из достоверных показаний.
И вынес такой приговор:
– Как только все четверо хозяев пропавшего кувшина явятся в суд, ответчица обязана будет немедленно возместить весь ущерб.
Так трое мошенников остались с носом. А старуха спаслась от большой беды. В этом случае лишний раз подтвердилась правильность поговорки: «Богатство ушло без следа – а за ним ушла и беда».
Приговор Рамана заслужил всеобщее одобрение. А правитель Чола, дивясь его сметливости, осыпал его щедрыми дарами и сказал:
– Для решения запутанных дел мне требуется человек с твоим умом. Назначаю тебя судьей. А для того, чтобы все относились к тебе с должным почтением, повелеваю, чтобы тебя называли Мариядеем[37] Раманом.
С того дня Раман – Мариядей Раман – стал царским судьей.
2. Дело об убийстве ребенка
Возвышение Рамана, как ни странно, очень огорчило его отца.
– Сынок, – сказал он, – зачем ты оставил наше потомственное занятие – земледелие – и занялся этим каверзным судейским делом? Даже богам, которым известно все до мельчайших подробностей, нелегко бывает вынести справедливый приговор. А на весах правосудия одна чаша никогда не должна перевешивать другую. Если ты опустишь ошибку, то будешь расплачиваться за слезы невиновных не только в этом рождении, но и в семи последующих.
– Почему каждый должен заниматься только своим потомственным занятием? – ответил ему Раман. – Простите меня, отец, но тут я не могу согласиться с вами. Считать, будто в простой семье не может родиться человек высокого ума, – предрассудок. Этот предрассудок – сущее бедствие для нашей страны. Потому-то я и принял пост судьи, что хочу доказать всю его нелепость. Я верю, что бог, покровитель правосудия, охранит меня от всех ошибок – пусть даже мелких, словно зернышко проса. Поймите же, отец, что я не могу отвергнуть пожалованный мне самим государем пост, как отмахиваются от богини злосчастья.
– Хорошо, поступай как знаешь, – вынужден был сказать отец, но про себя подумал: «Любое несправедливое решение, которое может вынести мой сын, падет позором на мою голову. Мне нельзя оставаться в этом городе. Совершу-ка я паломничество».
