— Бежал я потому, ибо боялся, что ты меня не отпустишь. О богах же твоих я ничего не знаю. Обыщи все, что у меня есть.
Обыскал Лаван шатры Лии, Рахили и двух их служанок и не нашел своих божков. Божки, о которых Иаков ничего не знал, были спрятаны Рахилью под верблюжьим седлом, она же с верблюда не сошла, сказавшись больной.
Придя к Иакову с пустыми руками, Лаван услышал гневную речь Иакова:
— Мало того, что я работал на тебя двадцать лет за двух твоих дочерей, что днем меня пожирала жара, а ночью терзал мороз, что я возмещал каждого барана, съеденного диким зверем или украденного ворами, ты еще обвиняешь меня в воровстве!
— Твои жены, — ответил Лаван, — это мои дочери, и их сыновья — это мои сыновья. И не причиню я им зла. А теперь пойдем заключим с–тобой договор.
И взял Иаков камень и поставил его плитой[105]. И родичи, пришедшие с Иаковом, также взяли камни и бросили их рядом с плитой, и образовалась насыпь. Тесть и зять назвали ее по–своему, на своем языке. И сказал Лаван Иакову:
— Вот эта плита и эта насыпь будут свидетелями нашего договора. Ни я не перейду к тебе, ни ты не перейдешь ко мне. Пусть твой Бог следит за тобою и мною, когда мы расстанемся друг с другом.
И ответил Иаков Лавану:
— Эта насыпь и эта плита свидетели, что я не перейду за эту насыпь и ты не перейдешь за нее мне во зло. Боги Авраама и боги Нахора пусть будут судьями между нами.
И поклялся Иаков Ужасом отца своего Исаака. И принес он жертву на горе, и позвал он своих родичей есть хлеб, и почивали они на горе.
И поднялся Лаван утром и поцеловал своих сыновей и своих дочерей, благословил их и отправился к себе в Харран. Иаков же пошел своей дорогой. И встретили его посланцы Всесильного. Узрев их, сказал Иаков: «Это стоянка Всесильного». И назвал он это место Махайайим.
После этого послал он гонцов к Исаву сказать ему, что возвращается с женами, детьми и имуществом, чтобы приобрести его благоволение. Вскоре гонцы вернулись с вестью, что Исав идет навстречу с четырьмя сотнями вооруженных людей. Испугавшись, обратился Иаков к Всесильному с мольбой защитить его от гнева брата и напомнил ему об обещании сделать его потомство неисчислимым, как песок.
Иаков борется с ангелом
И провел он в страхе ночь. Утром же взял из того, что было у него под рукой, для брата своего Исава двести коз, двадцать козлов, баранов двадцать, верблюдов дойных с их верблюжатами тридцать, коров сорок, быков десять, ослов двадцать, ослят десять и отдал их рабам своим для передачи брату.
Переночевав в том же стане, он взял двух жен своих и одиннадцать сыновей и перешел через поток Яббок[106]. Оставшись один, он вступил в борьбу с человеком, приблизившимся к нему. Он не был в силах его одолеть, и тот коснулся рукой его бедра, и Иаков ощутил вывих. И сказал тот:
— Отпусти меня, ибо рассвело.
— Не отпущу, пока не благословишь, — ответил Иаков.
И спросил тот:
— Как твое имя?
— Иаков.
— Не Иаков будет оно впредь, а Исраэль[107]. Ибо ты боролся за власть с ангелами и с людьми и одолел.
— Кто же ты? — спросил Иаков.
— Зачем тебе мое имя? — ответил тот и благословил Иакова.
И назвал Иаков это место Пниэль, что значит «был с ангелом лицом к лицу и победил».
И взошло солнце, когда он проходил Пниэль, хромая на бедро. Поэтому сыны Израиля доныне не едят седалищного нерва, который у сустава бедра, потому что поразил тот седалищный нерв Иакова.
И взглянул Иаков, и увидел Исава и с ним четырехсот мужей. И расставил он детей при Лии и при Рахили и при двух рабынях. Рабынь и детей их впереди, Лию и детей ее позади, последними Рахиль с Иосифом. Сам же он пошел впереди всех и, видя, что брат идет ему навстречу, поклонился ему семь раз до земли.
И побежал Исав ему навстречу, обнял его, кинулся ему на шею и целовал его. Оба они обливались слезами.
— Кто это у тебя? — спросил Исав, поднимая глаза.
Примирение Иакова и Исава
— Дети, которыми Всесильный одарил раба твоего, — ответил Иаков.
Тем временем подошли рабыни и дети их и поклонились Исаву. Поклонились также Лия и Рахиль со своими детьми.
— А что это за отряд, который я встретил?[108] — спросил Исав.
— Я послал его, чтобы найти милость в глазах господина моего, — ответил Иаков.
— Не надо мне этого, — сказал Исав. — Пусть остается у тебя.
— Нет, — возразил Иаков. — Возьми мои дары, которые я принес тебе по воле Всесильного, благосклонного ко мне.
И принял Исав дары. И они двинулись в путь, но порознь. Ибо с Иаковом были малые дети, а овцы и коровы еще кормили молодняк.
И воротился Исав в Сеир[109], а Иаков отправился в город Сихем, что в стране Ханаан. Перед городом он купил участок. Здесь он раскинул свой лагерь, заплатив за него сто монет.
И сказал Всесильный Иакову: «Встань и иди в Бетиль, и живи там, и устрой там жертвенник Мне, явившемуся тебе во время бегства от Исава, брата твоего».
Перед Бетилем Иаков приказал всем, кто был с ним, убрать чужих богов[110], очиститься и переменить одежды. И передали родичи Иакову все бывшие у них идолы и серьги, которые они носили в ушах. И закопал все это Иаков под фисташковым деревом близ Сихема. И никто не погнался за ними, ибо сопровождал Иакова Всесильный, внушавший страх.
И пришел Иаков и все, кто был с ним, в Бетиль и построил там жертвенник. И там умерла Двора, кормилица Ревекки. Дуб, под которым она была похоронена, получил название Дуб плача.
И вновь явился Иакову в Бетиле Всесильный, чтобы благословить его и напомнить ему, что его имя теперь не Иаков, а Израиль, и что множество народов и много царей произойдет от него, и что страну, которую он дал Аврааму и Исааку, передает ему.
И воздвиг Иаков на этом месте памятник каменный и полил его елеем.
И двинулись они снова в путь, и у Эфрата[111] Рахиль родила и мучилась в родах своих. И когда ей стало совсем плохо, повитуха сказала: «Не бойся, это ведь у тебя сын». И когда душа покидала Рахиль, она дала новорожденному имя Бен–Они, а отец назвал его Веньямином[112]. Так стало у Иакова двенадцать сыновей.
Похоронив жену у дороги и поставив над ее могилой памятник, Иаков пришел к отцу своему Исааку в Хеврон, к дубраве Мамре. Он застал отца своего умирающим и вместе с ним находившегося при нем брата Исава. Умер Исаак на руках своих сыновей старым, насыщенным годами и жизнью. Было ему сто восемьдесят лет.
На скошенном поле не будешь стоять, словно сноп,
И в пояс тебе не поклонятся братья–колосья.
За дерзкую ложь, за гордыню пустых твоих снов
На рабство в Египет ты будешь отправлен, Иосиф.
Но милостью Йахве окажется явью твой сон.
Родню потеряв, чужеземцам ты станешь находкой.
Египет тобою от голода будет спасен,
И даст фараон тебе пажити Нила на откуп.
Но, вспомнив однажды пустыни неистовый зной,
Дым горький кострища и запах овчарен забытый,
Во имя отца и на благо отчизны родной
На братьев преступных не будешь держать ты обиды.
Вместе с Иосифом читатель Бытия покидает кочевья патриархов и оказывается в одной из великих держав древнего мира — в фараоновском Египте. История Иосифа, чудом избежавшего жестокости братьев, а затем коварства женщины и ставшего благодаря умению истолковывать сны вторым после фараона человеком в царстве, — собственно говоря, не миф, а повесть или новелла, использующая выработанные израильтянами и их предшественниками приемы повествовательного искусства. Она призвана объяснить, каким образом часть евреев оказалась на территории Египта и жила там на протяжении нескольких сотен лет.
Перед нами законченный сюжет с цепью последовательно сменяющих друг друга эпизодов, с определенным местом действия каждого (степь, отцовский дом, дворец египетского сановника, тюрьма, дворец фараона и т. д.), с главными и второстепенными персонажами, каждый из которых выполняет возложенную на него задачу. Основной мотив повествования — спасение юноши, попавшего в тяжелые обстоятельства и при этом сохранившего честность и любовь к своим ничтожным, ограниченным братьям.
Выявляя особенности мифологического жанра на материале ветхозаветных новелл об Иосифе, Ионе, Руфи, Эсфири, можно подметить следующую его особенность: речь идет о приключениях за пределами Израиля, а если в Израиле, то с обязательным участием чужестранки. Обычно все эти истории имеют благоприятный исход. Параллелью библейским новеллам являются египетские рассказы — о Синухете, о мореходе, потерпевшем кораблекрушение, о взятии Яффы. Там также действие переносится на чужбину, но женщины в них, за редким исключением, не участвуют.
