Уоллис Бадж - Египетские сказки, повести и легенды

Затем Хемуас послал за лодкой, взошел на нее и спешно поплыл к Пер-Басту. Когда достиг он западной стороны Кеми, то нашел там дом выше одного этажа с верандой. С северной стороны к нему примыкал сад, окруженный стеной. Он спросил у стоящих рядом людей, кому принадлежал тот дом, и они сказали, что дом принадлежал Табубу. Тогда вошел он в сад через калитку в стене, и красота дома поразила его. О его прибытии доложили Табубу, которая вышла из своих покоев, взяла его за руку и выразила радость по поводу его визита в дом пророка богини Бает, Владычицы Анхтауи (Мемфиса). Она пригласила его подняться к ней, и когда он достиг верхнего этажа, то увидел, что приемная представляла собой чистую, хорошо обставленную комнату, стены ее были выложены лазуритом и бирюзой. Там стояло несколько поднятых на возвышение лож, покрытых царским полотном, а на столике были расставлены золотые кубки и иные сосуды. Слуга принес ему вина в золотом кубке, и, пока он пил, Табубу потчевала его угощениями. Отказавшись от еды, Хемуас ответил, что у него нет аппетита. Внесли курильницу с раскаленными докрасна углями, подбросили на них благовония и ароматные смолы, принесли притирания разных видов, достойные фараона, чтобы он умастился ими, и усилилось его желание.

Хемуас раньше никогда не видел женщин, подобных Табубу. Он провел с ней радостный день, но она ни разу не показала ему своей наготы. Он наслаждался беседой с ней и напомнил о цели своего визита. Услышав его слова, она повторила, что она высокородная дама и что перед тем, как она позволит ему выполнить то, за чем он пришел, он должен подписать дарственную о передаче ей своего дома, его обстановки и всех богатств.

Не колеблясь ни минуты, Хемуас приказал привести писца, чтобы приготовить дарственную, которая делала Табубу владелицей всех его рабов и собственности, включая дом со всей обстановкой. Следует отметить, что он не подписывал этого документа, а приложил к нему свою личную печать. Пока Хемуас беседовал с Табубу, пришел его слуга и доложил, что внизу дожидаются его дети, и Хемуас приказал им подняться наверх, чтобы Табубу увидела их. Тогда Табубу поднялась и накинула покрывало из тонкого полотна (или виссона), столь прозрачного, что все ее тело было хорошо видно за складками ткани. Это зрелище разожгло желание Хемуаса, но, когда он попросил ее уступить ему, она вновь отказалась, требуя устранить всякую возможность, чтобы его дети могли поссориться с ее детьми по поводу имущества, и предложила их убить. Хемуас не возражал, если смерть его детей доставит ему удовлетворение сердца с этой женщиной, но сказал Табубу, что именно она должна убить их, раз такая мысль у нее возникла. Тогда она умертвила детей Хемуаса перед его глазами и приказала выбросить их тела через окно, на растерзание собакам и кошкам. И Хемуас сидел с Табубу и пил с ней вино, прислушиваясь к тому, как под окном в саду собаки и кошки пожирали тела его детей.

Затем Хемуас повернулся к Табубу и напомнил ей о цели своего визита, она же предложила ему проследовать в ее комнату. Когда они пришли туда, он бросился на ложе из эбенового дерева с инкрустациями из слоновой кости, и Табубу легла рядом с ним. Но, когда он приблизился к ней, она испустила громкий крик, и он потерял сознание. Очнувшись, обнаружил он, что лежит на земле совершенно голый.

[В тексте нет прямых указаний, но, возможно, речь идет о сновидении, а не о реальных событиях, которые произошли с Хемуасом. Когда вступил он в дом Табубу, ему предложили вино в золотом кубке, разожгли благовония в курильнице и принесли ароматические мази. Когда Табубу попросила передать ей все его имущество, он уступил без колебаний. То обстоятельство, что, когда акт передачи был готов, дети Хемуаса его подписали, отказавшись таким образом от отцовского наследства, может свидетельствовать, что Хемуас продолжал пить, а Табубу ему все подливала и подливала. Примечательно, что, когда собаки и кошки терзали трупы его детей под окнами, Хемуас все еще продолжал пить. Возможно, в вино был добавлен наркотик, и его поступки в отношении имущества и детей говорят о полной неадекватности поведения. Одуряюще могли подействовать на гостя и дымные курения, в которые также мог быть добавлен наркотик. Когда Хемуас вошел в комнату Табубу и бросился на ложе, то в этот миг он погрузился в сон, и ему только приснилось, что Табубу пришла к нему. Когда же он очнулся, то увидел себя на полу безо всякой одежды и уверился, что в вино было что-то подмешано, возможно вещество сродни гашишу (cannabis indica). Хорошо известно, что люди, употребляющие гашиш, видят подобные сны, а под влиянием большой дозы они сами снимают с себя всю одежду. Мне приходилось видеть курильщиков гашиша на улицах Багдада и Каира, даже у дверей мечети, в состоянии одури, и никто из прохожих не обращал на них (то есть на их наготу) внимания.]

Некоторое время спустя Хемуас пришел в себя и увидел фараона, спешащего к нему с большой свитой. Он встал, чтобы поприветствовать его, но из-за наготы не мог стоять прямо. Фараон, однако, узнал его и спросил, как это он дошел до такого состояния. Хемуас ответил, что в эту ловушку вовлек его Неферка-Птах. На это фараон посоветовал ему вернуться в Мемфис, где его дети ждут его. Хемуас ответил, что не может возвращаться в Мемфис нагишом, и фараон приказал одному из рабов отдать ему свою одежду. Одевшись, Хемуас проследовал в Мемфис, где нашел своих детей живыми и здоровыми, и он обнял их.

Когда Хемуас явился к царю, тот спросил его, не был ли он пьян. (Этот вопрос подтверждает предположение, что Табубу опоила Хемуаса в своем доме.) Затем Хемуас поведал фараону обо всем, что с ним произошло. Когда закончил он свой рассказ, фараон напомнил ему свои слова, что Неферка-Птах убьет его, если он не вернет на место магическую книгу Тота, посоветовал вернуть ее немедленно, и поставить на голову горшок с углями, и взять в руку кол.

Затем Хемуас вышел от фараона, и с горшком на голове и с колом в руках он направился к гробнице Неферка-Птаха. Когда он пришел туда, Ахура приветствовала его словами, что, наверное, сам великий бог Птах спас его, а ее муж засмеялся и напомнил ей о своем обещании, что Хемуас придет обратно с горшком на голове и с колом в руках.

Когда Хемуаса приветствовали духи Ахуры и ее супруга, Неферка-Птах велел ему отправляться в Коптос и привезти в Мемфис тела Ахуры и Мериба в ту гробницу, где пребывали их духи. (По-видимому, они не нашли успокоения из-за того, что тела их покоились в Коптосе, а души находились в Мемфисе, в гробнице Неферка-Птаха.) Хемуас взялся выполнить повеление Неферка-Птаха. Он вышел из гробницы и передал фараону все, что сказал ему Неферка-Птах. Фараон повелел ему отправляться в Коптос, доставить оттуда мумии Ахуры и Мериба и использовать для этого корабль фараона со всей командой.

Хемуас сел на корабль и отплыл вверх по реке к Коптосу. Когда же верховный жрец и жрецы Исиды прослышали о его прибытии, они пришли на берег и приветствовали его. Посетив храм Коптоса и принеся жертвы Исиде и Харпократу, Хемуас отправился в некрополь в сопровождении жрецов, но, несмотря на тщательные поиски, не мог найти гробницу Ахуры и Мериба. Он был глубоко огорчен постигшей его неудачей, и стало это известно Неферка-Птаху в его гробнице в Мемфисе.

Затем Неферка-Птах перенесся из своей гробницы в Коптос и явился Хемуасу в виде очень старого жреца. Решив, что старый жрец может оказаться ему полезен, Хемуас спросил его, не знает ли он, где гробница Ахуры и Мериба. Старик ответил, что его прапрадед говорил ему, что она находится под южным углом дома одного жреца. Хемуас приказал срыть дом, и под одним из его углов обнаружилась гробница, которую он искал. Он поместил мумии на корабль и, заново отстроив [снесенный] дом того жреца, отплыл в Мемфис. Фараон вышел на берег встретить корабль и послушать, что случилось с Хемуасом в Коптосе. Мумии Ахуры и Мериба поместили в гробницу Неферка-Птаха, а после этого шахту, которая вела в погребальную камеру, завалили камнями, а гробницу заперли.

Демотический текст с этой историей сохранился на оборотной стороне двух папирусов, лицевая сторона которых представляет собой официальные документы на греческом языке.[157] Записи датируются седьмым годом правления императора Клавдия, то есть 46–47 гг. н. э. Два папируса были склеены и составляют один свиток, который ныне хранится в Британском Музее (DCIV). Первый перевод демотического текста с иероглифической транскрипцией подготовил Ф.Л. Гриффис (Stories of the High Priests of Memphis, The Sethon of Herodotus, And The Demotic Tales of Khamuas. – Oxford, 1909). Первый перевод на французский язык выполнил Ревиллу (Revillout // Revue Egyptologique, vol. XII, p. 102–109; vol. XIII, p. 29–38), а на немецкий – Редер (Altag. Marchen, p. 158 f.). Частичные комментарии опубликованы Г. Mac-перо (Journal des Savants, 1911, p. 473–504: “Contes relatifs aux grands pretres de Memphis”). В папирусе недостает первого листа и начала второго, на протяжении всего текста встречаются лакуны. Но большая заслуга Ф.Л. Гриффиса состоит в том, что он, по-видимому, сумел абсолютно верно восстановить магистральную линию повествования.