Дуат, и в каждом судьи Осириса взвешивают земные деяния, и в каждом Дуате праведники вознаграждаются, а грешники караются. Сказав это, Са-Осирис взял отца за руку и вывел его из Именти другим путем, но отказался сообщить ему, та ли это дорога, по которой они пришли сюда. И Хемуас дивился осведомленности своего сына в подобных вещах и предвидел, что когда-нибудь и он станет просветленным духом, человеком Бога, и, идя рядом с Са-Осирисом, он испытывал гордость за то, что тот его сын. И все же Хемуаса пугало увиденное, и он бормотал заклинания «Книги мертвых», чтобы подбодрить себя. По-видимому, Са-Осирис устроил это путешествие в Дуат прежде достижения своего двенадцатилетия, ибо дальше текст сообщает, что, когда исполнилось ему двенадцать лет, во всем Египте никто не мог сравняться с ним в искусстве магии.
Вскоре после этих событий царь Усермаат-Ра вышел во двор своего дворца в Мемфисе, чтобы держать совет со знатными людьми города, которые присутствовали здесь – каждый стоял на своем месте согласно занимаемому им рангу. И вот вошел вестник во двор и объявил, что прибыл посол из Страны Негров[167] и что он имеет при себе запечатанное послание; содержание его он огласит перед царем, не ломая печати и не разворачивая документа. Далее он сказал, что если не найдется человека в Египте, который сумеет прочесть то письмо, не сломав печати и не развернув письма, то он вернется в Страну Негров с нераспечатанным письмом, что явится признаком превосходства их над Египтом.
Когда услышали то фараон и члены его совета, они изумились, а один из присутствующих, призвав великого бога Птаха, заметил, что невероятно это для любого писца – прочесть то, чего не видят его глаза, и что невозможно ожидать от человека, чтобы он читал и переводил письмо, не разворачивая свиток.
Опомнившись от удивления, фараон приказал призвать своего сына Хемуаса. Слуги побежали и привели его. Вступив во двор дворца, Хемуас поклонился до земли и восславил царя, и, даже выпрямившись, он продолжал призывать благословения на голову своего царственного отца. Фараон повторил перед ним сказанное негритянским послом, и Хемуас изумился такому требованию. Затем он сказал фараону: «О мой великий владыка, разве способен человек читать запечатанные свитки?» Он попросил, чтобы дали ему десять дней на раздумье, чтобы не пришлось Египту признать превосходство Страны Негров, и когда вернется посол в свою страну, где люди едят камедь, то да не скажет он, что не нашлось в Египте человека, способного прочесть это письмо.
Эту отсрочку приняли и фараон, и, по-видимому, посол. Послу отвели покои, назначили пищевой рацион и обеспечили развратные развлечения, столь любезные для «народов Юга». Фараон же распустил свой совет с очень печальным сердцем и возлег на свое ложе.
Хемуас был в полном недоумении и проделал путь домой как во сне. Когда пришел он домой, то лег на ложе и закрылся с головы до ног, не зная, как выпутаться из беды. Его жена Мех-усехет пришла к нему, коснулась его и почувствовала, что тело его холодно, и не отвечал он на ее расспросы. Она видела, что он опечален и болен, и решила, что им овладел злой дух. Наконец он заговорил с ней и попросил оставить его одного, ибо дело, которым он озабочен, не из тех, что можно доверить своей «сестре Мех-усехет».
Вскоре после этого Са-Осирис заглянул в его комнату и, подойдя к отцу, спросил, отчего он лежит в печали, и попросил поделиться с ним своими тревогами, чтобы и он мог подумать, как помочь делу. На это Хемуас попросил оставить его в покое потому-де, что сын слишком молод, чтобы понять причину его тревог, и он просит его удалиться и заняться своими делами. Но Са-Осирис не ушел и продолжал настаивать. Тогда Хемуас рассказал сыну о прибытии кушитского посла со своим письмом.
Когда услышал Са-Осирис, в чем дело, он расхохотался и смеялся так долго и громко, что отец поинтересовался, в чем причина такого веселья. Сын же ему ответил, что его отец позволил себе отдаться печали из-за совершенно пустячного дела. И он приказал Хемуасу встать, ибо он мог прочесть письмо эфиопа, не разворачивая свитка и не ломая печати. Хемуас, ободренный словами Са-Осириса, вскочил и потребовал у сына доказательств его слов.
В ответ Са-Осирис предложил ему спуститься в подземную камеру, где он хранил свои книги, предложил Хемуасу достать одну из них из ее чехла, не показывая сыну, который, находясь в другом помещении на первом этаже, скажет ему, что это за книга, и прочтет ее, не имея перед глазами текста. Тогда Хемуас отправился в подземную камеру и достал свои книги: он брал каждую книгу из ее чехла, а Са-Осирис говорил ему, что это была за книга, и читал ее вслух. Хемуас чрезвычайно обрадовался, поспешил во дворец и сообщил фараону обо всем, что Са-Осирис сказал и показал ему. Тогда фараон приказал подавать себе трапезу, пригласил Са-Осириса разделить ее, и они выпили вместе и были очень радостны.
На следующий день фараон собрал своих придворных рано поутру и призвал кушитского посла. Негр явился со своим запечатанным письмом и предстал перед фараоном и его придворными. Тогда выступил вперед Са-Осирис и встал рядом с ним и призвал кару Амона на голову посла, потому что тот прибыл в Египет, сад Осириса, ножную скамеечку Ра-Харахти (то есть Ра-Хора-Обоих-Горизон-тов), горизонт Шаи (бога судьбы), с намерением унизить Египет. Наградив посла нелестными эпитетами, он сказал ему, что может прочитать его письмо и ради страха божьего просит засвидетельствовать перед владыкой фараоном, что чтение его не ложно.
Кушит посмотрел на Са-Осириса и наклонил голову в знак того, что не назовет ложным правильное прочтение того, что содержалось в послании. Тогда выступил Са-Осирис перед фараоном, его придворными и народом египетским, и, в то время как они внимали ему, начал читать содержимое запечатанного письма, которое привез посол.
Содержание же письма, как прочел его Са-Осирис, было следующее: «В дни фараона „Менх-па-Ра, Сына Амона"[168] весь Египет богател благодаря мудрому и доброму царю, храмы его процветали вследствие обильных приношений, царь же не прикладывал никаких усилий для достижения такого изобилия. Однажды правитель Страны Черных прогуливался во владениях бога Амона[169] и услышал разговор двух негров, находившихся в доме поблизости от него. Один из них заявил, что, если бы не страх перед Амоном и ужас наказания, которому подвергнет его египетский наместник, он мог бы навести на Египет чары и погрузить страну во тьму на три дня и три ночи, лишив египетский народ всякого света, кроме получаемого от масляных светильников. Другими словами, он был способен погасить дневное и ночное светила на целых трое суток.
Другой негр сказал, что, если бы не две вышеупомянутые причины, он мог бы навести на Египет свои чары и перенести фараона в Страну Негров и в присутствии правителя Страны Черных его бы отодрали пятью сотнями палочных ударов, а через шесть часов он вернул бы его обратно в Египет. Третий же негр уверял, что с помощью чар может обратить плодородную египетскую землю в пустыню на три года. Иными словами, он мог предотвратить разливы Нила на целых три года.
Когда правитель услышал разговор трех негров, он велел привести их к себе и подробно их расспросил. В ответ на его вопрос они сказали ему, что первого говорившего звали Хор, сын свиноматки, второго – Хор, сын негритянки-рабыни, а третьего – Хор, сын свободной женщины. Таким образом, все трое носили одинаковое имя „Хор“ (то есть Хорус). Затем правитель Страны Черных обратился к Хору, сыну негритянки-рабыни, и приказал ему выполнить обещанное, причем он поклялся именем Амона, Божественного Быка Мероэ, что если тот сделает это, то получит достойную награду.
Немедленно Хор изготовил из воска носилки и четырех носильщиков; прочитав над ними заклинание, он превратил фигурки в живых людей. Затем он приказал этим людям отправляться в Египет и доставить фараона в Страну Негров, когда же ему отсчитают пятьсот ударов палками, отнести его обратно в Египет. Путешествие в два конца и битье должны были занять шесть часов. Четверо бегунов обещали выполнить приказ без проволочек. И вот они отправились в Египет, доставили фараона Менх-па-Ра, сына Амона, в Страну Негров, нанесли ему пять сотен ударов в присутствии правителя и вернули обратно в Египет – и все это заняло у них ровно шесть часов».
Когда Са-Осирис прочел это в присутствии фараона и его придворных, он повернулся к послу, призвал в свидетели Амона и спросил, подлинны ли те слова, которые он только что прочел из запечатанного письма. Посол ответил, что прочитанное точно соответствует содержанию, и просил продолжать.
И Са-Осирис прочитал: «После того как фараон, сын Амона, был подвергнут побоям, они вернули его в Египет. Спина царя была изранена немилосердно, он страдал от великой боли и лег в святилище Пер-Херу. На следующий день фараон поинтересовался у приближенных, что случилось с Египтом и отчего ему пришлось покинуть его пределы. И он сказал, что если кто-либо из приближенных усомнится в рассудке фараона, то да будет ему стыдно. В ответ те заверили своего великого владыку, что он был абсолютно здоров и что богиня Исида дарует ему исцеление, [если это ему необходимо]. Они спросили только, как это он мог обратиться к ним с таким странным вопросом, и указали, что ведь он спал в святилище Пер-Херу, где его охраняли сами боги.
