превратились в птиц: отец — в черного аиста, а мать — в серую цаплю
{149}.
Вызывание дождя при помощи волшебных трав, на которые льют воду, считается обычным колдовством и до сих пор широко применяется у маринд-аним. Сжигание свиного сала магически вызывает сильную грозу, во время которой, подобно вспыхнувшему жиру, загораются и трещат молнии.
Аналогичные действия играют большую роль в культе демона огня Рапа, справляемом в области Кондо-мирав. Из пойманного кабана вытапливают сало и факелом поджигают его. Непосвященным разрешается смотреть на этот огонь лишь издали. В культе Имо также применялся жир жертвы. Но там в качестве ее брали не кабана, а тело мужчины, и жир не сжигали, а поедали.
Первые кусты кротона, употребляемые для вызывания дождя, согласно преданию, произошли из перьев райской птицы.
КРАСНО-ЖЕЛТАЯ РАЙСКАЯ ПТИЦА
В конце Мули, неподалеку от устья Дигула, напротив страны умерших жил человек по имени Гопа. Его отец женился во второй раз. Мачеха Гопы была молода и красива, и Гопа влюбился в нее. Но молодая женщина не желала слушаться пасынка, и взбешенный Гопа убил ее, а труп бросил в Дигул. В том месте, где лежит тело убитой женщины, еще и теперь бурлит водоворот.
Боясь отцовской мести, Гопа бежал из дому. Его отец Доле пустился в погоню за сыном и так упорно преследовал его, что тот в конце концов превратился в пугливую красно-желтую райскую птицу батенд {150}. А так как перья у батенда были необычайно красивы и многие хотели бы сделать из них нарядные головные уборы для танцев, то другие люди тоже стали его преследовать.
Охотники за батендом во главе с Доле вслед за птицей все время переходили с места на место. Однажды у верховьев реки Була´ки они догнали беглеца и набросились на него с палками. Но батенду снова удалось уйти, и только несколько его пестрых перьев упало на землю. Из этих перьев выросли первые кусты кротона, покрытые красивыми пестрыми листьями.
Батенд улетел дальше, ко входу в страну умерших, где уже никто не мог его преследовать. Он и поныне порхает там взад и вперед, и мимо него пролетают все духи умерших, прибывающие в страну Хаис.
Во время погони за сыном Доле сильно порезал себе ногу об острую лучину бамбука. Из раны вытекло много крови. Кровь сбежала на большой лист таро и загустела. Вдруг в кровяном сгустке отчетливо вырисовалось лицо, потом тело, руки и ноги. И наконец кровь превратилась в живого мальчика.
Доле очень обрадовался, что обрел себе нового сына взамен ставшего птицей. Он хотел поднять мальчика, но на запах крови слетелось множество ос; они уселись по краям листа таро и не давали дотронуться до малыша.
Тогда Доле пошел и привел сюда своего друга Геба, с головы до ног покрытого ракушками морской оспы, отчего ему не были страшны никакие осы. Геб взял мальчика и передал его отцу.
Новый сын Доле стал впоследствии знаменитым охотником за человеческими головами. Ему очень везло, и однажды с ним случилось такое, чего вообще ни разу не бывало с охотниками: он повстречал человека с двумя головами. Одна из них глядела вперед, а другая — назад. И обе эти головы сын Доле срезал одним ударом бамбукового ножа. Такой удачи не переживал уже больше никогда ни один охотник за головами.
Данная история почему-то относится к кругу преданий тотема Саговой пальмы. Что послужило основанием для этого, мне выяснить не удалось.
Более понятна связь следующего сказания о баклане {151} с мифом о морской глине у Бангу, относящихся к одному и тому же тотему Сома. Баклан, морская глина, сом, а также другие существа вроде крабов имеют то общее, что все они связаны с морским побережьем. В прибрежной же деревне Борем разыгрывается действие легенды о рыбьем воре — баклане.
Как-то раз мальчики из Борема пошли на рыбалку. Клев был хороший, и они наловили много рыбы. Но вечером, когда дети возвращались в деревню, их остановил демон Нгенге. Он отобрал у них весь улов и скрылся в лесу.
Дети прибежали домой в слезах и обо всем рассказали отцам. Но когда мужчины захотели узнать, кто же отнял рыбу, оказалось, что мальчики забыли имя грабителя. Делать было нечего: не зная имени врага, нельзя было рассчитывать на его поимку.
Немного погодя в деревню вернулся самый младший из рыболовов — маленький, сплошь покрытый струпьями мальчик {152}. На своих коротких ножках он не мог поспеть за товарищами и потому пришел позже всех. Но малыш был умнее других детей. Чтобы не забыть имени вора, он всю дорогу повторял про себя: «Нгенге, Нгенге, Нгенге» {153}. Придя в деревню, мальчик назвал его.
Мужчины взяли оружие и пошли ловить демона. Они нашли его неподалеку от деревни. Нгенге уже разводил огонь, чтобы зажарить украденную рыбу. Охотники схватили грабителя. Нгенге отчаянно сопротивлялся, стараясь вырваться. Вдруг шея у него вытянулась, вместо носа появился большой клюв, а на руках отросли перья. Нгенге превратился в баклана, взмахнул крыльями и улетел.
Мужчины и мальчики съели вновь найденную рыбу. А баклан так и остался навсегда рыбьим вором.
К числу легенд с превращениями принадлежит, наконец, сказание о черепахе и варане, примыкающее, как это ни странно, к циклу преданий о гигантском аисте.
Неподалеку от Кумбе, в Кайбу´ре, жил демон Таб. Однажды у него украли палицу, и Таб отправился разыскивать вора. В пути он часто останавливался и выпивал полную кокосовую чашку вати. Наконец он так опьянел, что еле мог передвигать ноги. Оттого он превратился в черепаху и, шатаясь, медленно пошел в Кумбе.
Там один мужчина сказал ему, что вор спит у себя дома. Таб тихонько пробрался через собачью лазейку {154} в хижину, взял висевшую на стене палицу и убил ею вора. Из хижины он вышел уже со своим оружием.
Чтобы отпраздновать победу, Таб достал у демона-аиста много вати и так напился, что сам забыл, кто он такой. То он был черепахой, то вараном, то снова черепахой. Вот в облике черепахи Таб поплелся домой. В голове у него творилась полная неразбериха {155}. Так он шел, раскачиваясь из стороны в сторону, и в конце концов свалился в болото за Кайбуром.
