Еврипид - Троянки

О бедах рода весело вещаешь…
Твоя судьба ошибку обличит.

Не отними твой разум Аполлон,
Не безнаказанно б вождей моих
Такими ты речами провожала…
Кто мудр и славен в мнении людей,
Поистине ничтожества не выше:
Могучий вождь всеэллинский, дражайший
Атрея сын, ведь выбрал же из всех
Любовь безумицы! Вот я хоть беден,
А ложе с ней не стал бы разделять…
Но раз уж ты умом исступлена,
Аргивян поноси, хвали фригийцев, —
Все ветер унесет. Иди со мной
К судам, вождя прекрасная невеста.

А ты, когда прикажет сын Лаэрта,
Отправишься. У женщины достойной
В рабынях будешь, по словам аргивян.

Вот дерзкий раб! Как смеет называться
Он вестником? Всем ненавистно племя
Приспешников царей и государств.
Так ты сказал, что мать моя умрет
Под кровлей Одиссея? А вещанье
От Аполлона мне, – что жизнь окончит
Здесь. О позорном прочем умолчу…
Несчастный! Не предвидит он грозящих
Мук, золотом покажется ему
Мое и Трои горе: десять лет
Терпеть ему вприбавок к десяти.
Домой один вернется. А в дороге —
Щель бешеной Харибды, живодер
Киклоп в горах и Кирка, что свиное
Дает обличье, кораблекрушенья
В соленом море, лотосов соблазн,
Хищенье солнечных телиц, чья речь
Нежданная ужасна будет слуху, —
Но сокращу: живым сойдет в Аид, —
И будет жив, – но дома бед дождется.
Про напасти Одиссея что так долго речь веду?
В путь! Пора! В Аиде браком сочетаюсь с женихом!
Будешь ты темно схоронен, не при свете, ночью темной,
Ты, гордящийся величьем сын царей, данайский вождь!
Будет брошено в долине и мое нагое тело
Возле горного потока близ могилы жениха, —
Труп, добыча плотоядных, жрицы Аполлоновой.
О пророческие ленты, ветви бога моего!
Прочь с меня! Не мне отныне радостные празднества
Я срываю их, покамест эта плоть еще чиста, —
Пусть домчат их крылья ветра до тебя, вещаний бог!..
Где же судно полководца? Я идти должна – куда?
Торопись же, Агамемнон, ветра жди попутного, —
Знай, одну из трех Эриний из-под Трои увезешь!
Мать, прощай! Не лей же слезы… Родина любимая!
Братья милые в могилах! Ты, единый нам отец!
Скоро буду в царстве мертвых, но явлюсь в венке победном
Разорившей дом Атридов, Трои злую пагубу!

Вы при Гекубе старой состоите, —
А вон она к земле припала молча.
Не видите? Хотите ли, дурные,
Ее лежать оставить? Помогите…

Нет, неугодным мне не угождайте.
О, дайте мне лежать, как подобает
Моим минувшим мукам, настоящим
И будущим. О, боги! Я худых
Помощников зову, но тень надежды
И в этом есть для ввергнутых в беду.
Хорошее сначала вспомяну
И тем к себе сочувствие умножу:
Царевной быв, женой царя я стала,
Здесь родила сынов ему, отменных
Не множеством, нет, лучших меж фригийцев, —
Такими не похвастать ни троянке,
Ни эллинке, ни варварке… Но все
В сраженьях пали на моих глазах,
Над их холмом я волосы остригла.
Оплакала не вслед чужим рассказам,
Отца Приама, – видела сама,
Как был он умерщвлен у алтаря
Домохранильца. Плен узнала Трои.
Я девушек взрастила, цвет невест, —
Не для себя, – из материнских рук
Их вырвали, и нет уже надежды
Мне видеть их и им меня увидеть.
И вот конец, вершина бед моих:
Меня, старуху, шлют рабой в Элладу…
Все, что для лет моих невыносимо,
Заставят делать, буду у дверей
Вдвигать засовы – Гекторова мать, —
Месить и печь, со сморщенной спиной
Спать на земле взамен постели царской,
Отрепьями скрывать отрепье тела, —
Одеждою, счастливых недостойной.
Как из-за брака женщины одной
Страдаю я, как мне еще страдать!
Кассандра, дочь, богам в своих восторгах
Причастная, как горько разрешилось
Девичество твое! О Поликсена,
Страдалица, – где ты?.. Ни сыновей,
Ни дочерей, столь многих, нет со мною.
Что поднимать меня? В какой надежде?
Стопы, когда-то гордые, теперь
Невольничьи, на одр спешите смертный,
На край скалы, – с него, насытясь плачем,
Я брошусь… Не считайте сильных мира
Счастливыми, доколь они в живых.

Муза, мне об Илионе
Петь внуши по-новому, —
Затяну в слезах я
Песню похоронную…
Я о Трое пропою
Громким голосом:
Как тот сруб четырехногий
Мне принес войну и плен;
Как ввели троянцы в стены
С треском, с грохотом коня,
В бляхах блещущих, с оружьем
В чреве… Восклицал народ,
Глядя с крепости троянской:
«Эй, в страданьях изнемогший!
Эй, народ! Кумир божественный
К Деве Зевсовой веди!»
Кто, будь старец иль юница,
За порог не выбегал!
Так при песнях ликованья
Принят был коварный дар.

Весь народ тогда к воротам
Ринулся, чтоб дар обманный,
Рубленный из сосен горных
Внукам Дардана на гибель,
Посвятить всевечной Деве
В нововыстроенный храм.
На коня накинув вервия,
Как на кузов просмоленный
Корабля, во храм, в то место,
Где таилась гибель Трои,
Дар к Палладе повлекли.
Средь работы и веселья
Опустилась ночи темень.
В лад лились с ливийской флейтой
Песни Фригии, под топот
Ног взлетающих девичьих
Клики звонкие неслись.
Проникал огонь слепящий
Внутрь домов, и мрачный отсвет
На уснувших упадал.

Я в тот час священной пляской
Обитательницу гор,
Зевса дочь, в ее жилище
Славила. Как вдруг по городу
От Пергама крик пронесся
Ужасающий. Вцепились
Детки малые в подолы
Матерей, дрожа, – и вышел
Из изделия Паллады —
Из засады – бог войны.
Обагрились алтари
Убиеньями фригийцев,
И по спальням одиноким
Женщин горе стало славой
Молодых сынов Эллады,
Скорбью Фригии родной.

Гекуба, ты видишь ли? Вон Андромаху
В чужой колеснице увозят, а с нею
У сердца дрожащего – сын дорогой.

Куда ж уезжаешь в повозке высокой,
Вдовица несчастная? Рядом с тобой
И Гектора медный доспех, и другая
Добыча победы, —
Щитами фригийцев святилища Фтии
Ахиллово чадо почтит…

По приказу еду их вождей.

Горе, горе!

Что пэан поешь, мне подобающий?..

Ах… ах…

…о моих невзгодах?..

О, Зевс!

…о беде моей?..

Дети!..

Прежде ими были…

Пало наше счастье, пала Троя.

Как скорбишь!

Дети, дети, как унижен род ваш!

Увы!

О, увы моим…

Бедам…

Меры нет несчастью…

Трои.

Илион дымится…

О, вернись, супруг!

Гектора ты кличешь?
Он в Аиде, глупая…

Ты, моя опора…

И ты, ахейцев жертва…

Моего государя отец,
Досточтимый Приам…

Упокой меня в Аиде!

Многого хочешь, страдалица…

В меру постигшего бедствия…

Троя погибла!

Печали к печалям…

Твой сын, избежавший
Смерти по воле богов, ненавидящих нас, ради брака
Мерзкого в прах обратил возвышенный Пергам троянский.
Трупы, купаясь в крови, достаются близ Девы Паллады
Коршунам… В рабском ярме Илион…

Родина горькая, слезы я лью над тобою, покинутой…
Жалкий, о, жалкий конец… О, мой дом, где детей я рожала!
Дети! От вас отрывают изгнанницу-мать. О стенанье!
Вопль безутешный! Ручьями об отчем доме родимом
Слезы струятся. Увы! Лишь мертвые чужды страдания,
Здешнего плача не помнят они.