Ты в облике этом пребудешь доколе?
Ответь мне, причастный страдальческой доле!
Сказал ему змей незлобивой породы:
"Был дружен я с брахманом в давние годы.
Однажды, огню исполняя служенье,
Он жертвенное совершал приношенье,
А я развлекался, как мальчик лукавый,-
Я сделал змею из травы для забавы.
Увидев змею, что ползла среди праха,
Подвижник сознанья лишился от страха.
Богатый молитвами, правдоречивый,
Взыскующий истины, благочестивый,
Обетам и подвигам предан сурово,
Не сразу пришел он в сознание снова.
Сказал он, меня точно гневом сжигая:
"Твоя ненавистна мне выдумка злая!
Змею из травы ты сработал недаром:
Решил посмеяться над брахманом старым!
Подобие сделал ты — мне в устрашенье,
Когда я огню совершал приношенье.
Ты был образцом, по подобием станешь,
Ты был мудрецом, — ныне к змеям пристанешь,
Ты будешь змеею, такой же бессильной!" –
Он крикнул, духовною мощью обильный.
Склонившись пред мужем, могучим в законе,
Смущенный, смиренно сложил я ладони,
Сказал я, свой жребий предчувствуя жуткий:
"Мой друг, я змею сотворил ради шутки,
Поверь же, мудрец, что совсем не по злобе
Я создал одно из противных подобий.
Ты строг, но для друга ты сделай изъятье.
Прости же меня, отмени ты проклятье!"
Так плакал, молил я, Судьбой удрученный.
Подвижник, раскаяньем чистым смягченный,
Ко мне обратился с таким заклинаньем,-
Дышал он горячим и частым дыханьем:
"Я слово сказал, и оно — непреложно.
Проклятье мое отменить невозможно.
Но так как с тобою дружили мы прежде,
То в сердце ты выбери место надежде.
Ты жди, о мудрец, надлежащего срока.
Родится подвижник, мудрец без порока.
Придет он к тебе, милосердье проявит,
Тебя от проклятия Руру избавит".
Жреца поразив этой мудрою речью,
Он принял и облик и стать человечью,
Подобьем он был — в образец превратился,
Исчезла змея, и мудрец возродился!
Сказал он: "Ты видишь, о твердый в обете,
Что есть и хорошие змеи на свете.
Поведал нам тот, кто творения множит:
"Придет Джанамеджая, змей уничтожит,
Сгорят нечестивцы, погибнут злодеи,
Спасутся невинные, честные змеи,
Которые жаждут добра и познанья!.."
На этом главу мы кончаем сказанья.
Сказал Джанамеджая, твердый в решенье:
"Устрою великое жертв приношенье,
Но прежде чем род уничтожу змеиный,
Хочу я узнать злодеяний причины,
Хочу я узнать о царе-государе,
В чьей смерти повинны коварные твари,-
За что он убит, незнакомый с пороком?
Каков его путь, предначертанный роком?
Узнав обо всем, предприму я отмщенье,
Иначе свершить откажусь я сожженье".
В ответ он услышал от мудрых ученых,
Суровых в обетах, безгрешных в законах:
"Отец твой, властитель с душою открытой,
Народу служил справедливой защитой.
Не знал он таких, кто б его ненавидел,
Он сам никого никогда не обидел.
Он царствовал правильно, радостно, властно,
Богиню Земли охранял ежечасно.
Стремился он к благу, чтоб зажили в мире,
Закон соблюдая, все касты четыре.
Хвалили его и слуга и владелец;
И жрец, и боец, и купец, и умелец
Трудились, блюдя вековые законы,
И царствовал царь, как закон воплощенный.
Любили его бедняки и калеки,
О каждом заботился он человеке,
Великий деянием, праведный словом,
Защитником был он сиротам и вдовам.
Луной, что плывет по небесному своду,
Он людям казался, любезный народу.
Сражался Парикшит, ведомый богами,
С шестью обитавшими в сердце врагами:
То были Гордыня, Стяжание, Чванство,
Алкание, Гнев и Безумие Пьянства.
Он жил, побеждая презренные страсти,
Он жил, утверждая бесценное счастье,
Пока не достиг рокового предела
И змей не свершил беззаконного дела.
Царя не спасли ни мольбы, ни ограда,
Отец твой погиб от змеиного яда,
И ты воцарился на этом престоле,
Защитник народного блага и воли".
Ответил им царь, над царями поставлен:
"Был Такшакой-змеем отец мой отравлен.
Но Кашьяпа, знавший от яда лекарство,
На помощь спешил к повелителю царства,
Я знаю, что, змеем к тому побужденный,
Обратно отправился дваждырожденным.
А было в лесу и безлюдно и глухо.
Так кто же, скажите, до вашего слуха
Довел о беседе святого со змеем?
Ответьте, и в сердце отмщенье взлелеем".
Советники молвили мудрые речи:
"Узнай же, о царь справедливый, о встрече
Коварного змея с подвижником славным,
С великим жрецом, с мудрецом богоравным.
Сказал исцелителю змей непотребный:
"О, если ты силой владеешь целебной,
То дерево, друг мой, тогда оживи ты:
Сейчас я кору укушу, ядовитый".
Не знали ни лекарь, ни змей пестрокожий,
Что был на смоковнице некий прохожий.
Он сучья ломал, на верхушку забрался:
Он жертвенным топливом там запасался.
Сожженный отравой змеиного, злою,
Он сделался с деревом вместе золою,
Но с деревом вместе его оживила
Премудрого Кашьяпы светлая сила.
Сей пепел, и тело и душу обретший,
Как дерево, снова для жизни расцветший,
В наш город пришел и поведал нам слово
О том, что от змея узнал и святого.
О царь, опечаленный этим рассказом,
Ты действуй теперь, как велит тебе разум".
Познал Джанамеджая горькие муки,
Снедаемый скорбью, ломал себе руки,
А лотосы — очи — росой заблистали...
Советникам славным сказал он в печали:
"Предам я сожжению Такшаку-змея,
За гибель отца уничтожу злодея.
Змеиного рода начну истребленье:
Я вижу, что змей велико преступленье.
Сгорел мой отец, повелитель державы,
Сожгло его пламя змеиной отравы.
Врагам уготовлю такую ж кончину:
Я в пламя змеиное племя низрину.
Теперь совершу я земли очищенье,
Теперь принесу я огню приношенье,
Согласно заветам, что мира древнее,
Огню будут преданы злобные змеи".
Сказал он жрецам: "Для такого обряда
Все то, что потребно, устроить вам надо".
Тогда-то пришли, как велел повелитель,
И жрец-охранитель, и жрец-исполнитель.
Избрали равнину под радостным небом,
Обильную солнцем, плодами и хлебом.
Воздвигли, чтоб род уничтожить змеиный,
Огромный алтарь посредине равнины.
Затем, после долгих трудов и усилий,
Они Джанамеджаю благословили:
"Да будет угодно твое приношенье –
Змеиного, злобного рода сожженье".
Явились в числе неисчетном святые,
Подвижники мудрые, старцы седые,
Они разместились удобно, в прохладе,
И речь повели о великом обряде.
Приблизился день, для него наилучший.
Случился тогда непредвиденный случай.
От главного зодчего, старца благого,
Услышал властитель правдивое слово:
"То место, что выбрано вами, прекрасно,
Но жертвенник здесь возвели вы напрасно.
Такое назначив ему положенье,
Не сможете змей завершить всесожженье.
Подвижник придет, неизвестный доселе,
Не даст вам достигнуть задуманной цели".
Сказал Джанамеджая в сильной тревоге:
"О стражи, приказ мой исполните строгий,
Сюда, к мудрецам, задушенным в законе,
Не должен пройти ни один посторонний".
Меж тем, в одеяниях: черного цвета,
Жрецы приготовились к делу обета.
Явились прислужники с маслом топленым.
Тотчас на равнине запахло паленым.
Пылание вспыхнуло неотвратимо.
Глаза у жрецов покраснели от дыма.
Они совершили огню возлиянье,
Они возгласили свое заклинанье:
"Летите, как ветер, ползите, как тучи,
Как яркие молнии, станьте летучи,
Сюда, на алтарь, устремитесь быстрее,
О злобные змеи, кусливые змеи!
Спешите лесами, лугами, полями,
Сегодня сожрет вас великое пламя.
Вы будете пожраны Агни-владыкой,
Он — бог семипламенный, седмиязыкий!"
В садах, где возвысился жертвенник дымный,
Тогда зазвенели молитвы и гимны.
Жрецы повторяли свои заклинанья,
