засыпать картошку в погреб. Поднялись и ксендзы, не хотели они идти на работу, да тут как перетянул их приказчик кнутом, небось пошли.
Работают ксендзы вместе с мужиками, делают все, что требуется в пивоварне, с мужиками вместе едят, вместе спят и никак не могут из пивоварни выбраться. Вот проходит неделя-другая, и начало с ксендзов спадать сало, а недель через пять они подтянулись, как борзые. Поглядели они один на другого и узнать не могут: так похудели они за эти пять недель. Думали уж ксендзы, что это их черти схватили и засадили в пивоварню на вечное мучение.
Как-то раз приказал пан дать работникам ведро водки, а ксендзам — наилучшей водки, самой крепкой. Напились они и растянулись без чувств в пивоварне у котла. Когда они крепко заснули, велел тогда пан перенести их в гостиную и положить там, где они лежали первую ночь. Пробудились утром ксендзы и трясутся — испугались, что проспали; боятся, как бы приказчик не отстегал их. Стали скорее одеваться и вдруг видят, что около них лежит ксендзовская одежда. Дивятся ксендзы и глазам не верят. Оделись они, а тут и пан приходит, приглашает их чай пить. Угощает пан ксендзов и спрашивает, куда они думают на воды ехать.
— Нет, — говорят ксендзы в один голос, — теперь нам не нужно ехать на воды; мы уже вылечились.
Жил-был молодой хлопец. Не было у него своего хозяйства, и. все время он батрачил. Да где ни останется работать — всюду ему плохо. Вот и идет он искать лучшего пристанища. Нанялся служить во дворе у пана. Думает себе, где ж лучше служить, кроме как у пана: пан богатый, всего у него много.
Служит он пану верно, старательно работает, а пан все равно каждый день его потчует:
— Лентяй, песья кровь! Нет на тебя лозы!
Известно, правду говорят люди, что у пана ласка
на пороге. Пан дурной, работы не знает, только понукает.
Бросил тот батрак пана, пошел искать получше хозяина. Долго он ходил без дела, вот и начал людей расспрашивать, не нужно ли кому работника.
— Да вот иди разве что к попу, — говорят люди, — у попа такое дело: день-деньской спину гнуть, а получай — что люди дадут.
Пошел батрак и нанялся к попу. Но, известно, поп был очень скупой и завистливый. Видит он, что люди стараются себе больше заработать и что у них всего много, вот и хочется ему, чтобы батрак сделал больше. Старался-старался батрак, а попу все мало; заставляет поп его вставать до света: как запоет петух да залает собака, чтоб шел на гумно молотить.
— Люди, — говорит, — все помолотили, а у нас хлеб стоит. Лентяй ты, а не батрак.
Горько батраку. Он старается, трудится изо всех сил, а попу никак не угодишь.
«Люди помолотили, — говорит батрак сам себе, — потому что нечего было молотить. Какая там лава, как грядка, а поп напихал жита полное гумно, и до коляд не смолотить». Но все равно встает батрак до света, жилы из себя тянет, а молотит. Наконец надоело ему даром работать на попа да еще вставать чуть свет. Давай он прислушиваться, почему это петух поет так рано и почему не отзываются другие петухи. Глядит раз — да это же поет сам поп: запоет петухом, растолкает собаку, начнет ее бить да рычать, будто волк. Собака и залает. На другой день батрак кинул собаку в пустой колодец да спит себе, пока солнышко не взошло, а петуха не слушает. Пел-пел поп, аж горло у него вспухло, — не встает батрак. Искал он, искал собаку — нет ее. Плюнул поп и пошел спать. Утром давай ругать батрака на чем свет стоит. А тот отвечает, что его никто не разбудил, потому он и проспал. Видит поп, что с таким батраком пива не сваришь, не хочет он денег ему платить, задумал избавиться от батрака. Было у попа пять больших свирепых кабанов. Велит он батраку заколоть одного кабана на колбасы. Думает поп, что как только батрак начнет колоть одного кабана, другие кинутся и разорвут батрака.
«Что тут делать, — думает батрак, — нельзя колоть одного кабана». Попросил он хлопцев помочь, да разом и заколол всех кабанов. Поругался поп, да ничего не поделаешь, надо делать колбасы да есть, а то сало и мясо испортятся. Испугался поп и заплатил батраку, лишь бы тот шел, куда хочет.
1. СТРЕЛЯЙ, СОЛДАТ, В КОГО ВЕЛЯТ…
Стреляй, солдат, в кого велят,
Убей отца, родного брата,
Убей жену, убей детей,
Лишь помни памятку солдата:
Рабочих бить вас поведут,
Голодных убивать прикажут,
По чарке водки вам дадут
И этим совесть вашу губят.
В далекий край вас поведут,
На родине ведь не оставят,
Ружье, мундир вам выдадут,
Машиной быть заставят.
Попы тебя благословят,
Убьешь — греха не будет,
Они не врут, коль говорят:
«Бог вашу службу не забудет».
Крестьяне мрут по деревням,
Земли, работы, хлеба просят,
А им, как буйным бунтарям,
Штыки и пули преподносят.
Стреляй, солдат,
Коли штыком,
Кусай зубами,
Бей прикладом,
Но, убивая, не забудь,
Что убиваешь родного брата.
2. ДЕВЯТОЕ ЯНВАРЯ В ПЕТЕРБУРГЕ [13]
Не стая воронов слеталась
Над трупом в поле пировать, —
Жандармов шайка собиралась
На Невском удаль показать.
Самодержавные владыки —
Осатанелый этот сброд,
Смеясь на стоны, визги, крики,
Гнал дерзко шашками народ.
Пусть льется кровь, несутся стоны —
Им дан приказ, — они и бьют,
Для них не созданы законы,
Для них закон — нагайка, кнут.
Кого же бьет, кого гоняет
Слуг царских дикая орда?
Над кем
