Тами — осторожно. Теплая спокойная вода Долиталя
поднялась до лодыжек, до колен, до бедер, подол платья Тами всплыл колоколом, но опал, когда она зашла поглубже. Тами переступала очень осторожно, хотя должна была убедиться, что окатанная галька босые подошвы не колет и не поранит. Приостановилась, глянула на Тарика чуть удивленно, прямо-таки по-ребячьи:
— Течение чувствуется, давит, но очень легонечко. На озерах никогда такого не было...
— На то и река, чтобы течение, — ответил Тарик, вновь ощутив себя защитником и покровителем. — У берега оно совсем слабенькое, быстрина только на середине... Ну-ка, сделай, как я!
Стоя по пояс в воде, он рывком бросил тело вперед, без всплеска и брызг нырнул умело, на миг уйдя с головой, и тут же появился на поверхности, без труда, скупыми гребками держась на воде. Подражая ему, Тами рывком кинулась вперед, шлепнулась, подняв тучу брызг, и тут же взвизгнула в непритворном испуге.
— Ну, что такое? — спокойно спросил Тарик, вмиг убедившись, что толстый тугой бублик синего цвета, раскрашенный беленькими ромашками, надежно держит ее на воде.
— Таричек, у меня под ногами дна нету! Я болтаю ногами, а дна все нету!
Ее уже потихоньку сносило слабеньким прибрежным течением. В два гребка Тарик ее догнал и поплыл рядом. Тами больше не визжала, но личико стало ошарашенным.
— На то и река, чтобы глубина, — сказал Тарик спокойно. — Ногами не болтай, не дергайся, пусть река сама тебя несет... Ты хоть немножко грести умеешь?
— Чуть-чуть приходилось...
— Поглядывай на берег, — рассудительно давал советы Тарик. — Засеки расстояние меж собой и берегом, его и держись. И между мной и собой держи расстояние. Если окажешься слишком близко ко мне, чуть отгреби на прежний курс. Вот так, вот так! У тебя получается, прекрасно.
Очень быстро у нее все наладилось, благо дело было нехитрое, не требовавшее особого умения. Тами скользила с течением, ее
очаровательное личико стало умиротворенным и покойным, на нем появилась отрешенная мечтательная улыбка, она воскликнула:
— Таричек, это чудесно! Словно летаешь во сне...
Какое-то время они плыли в молчании. Вдруг Тами задержалась, опустив руки в воду, азартно воскликнула:
— Таричек, что я нашла!
И подняла над водой сочащуюся прозрачными струйками штуковину вроде длинной корзины, сплетенную из ивовых прутьев так, что ячейки были не больше монеты. В ней, внезапно извлеченные из привычного мира, бились крупные черные караси.
Тарик кинул по сторонам опасливый взгляд: ничего страшного, ближайшая лодка далеко впереди, и на берегу никого не видно. Забрал у Тами плетенку, осторожно примостил на дне горловиной навстречу течению, как лежала, поторопил:
— Поплыли дальше, пока никто не видит...
— А что это такое было?
— Заманушка, — пояснил Тарик. — Рыбари ставят... и мы тоже частенько. Видела, там воронка? Внутрь кладут кашу, рыбеха заплывает с течением, а назад выплыть мозгов не хватает, приходи вечером и вытаскивай. Хорошо, никто не видел. Тебе как девчонке ничего не сделали бы, а вот мне могли накидать...
Да уж. Сколько Тарик себя помнил на реке, ходили упорные слухи, что разозленные рыбари могут воришке (а поди докажи, что ты не воришка, если поймали с заманушкой в руках!) и колючего ерша в задницу затолкать. Никто своими глазами не видел такого бедолагу, но лучше не проверять, рыбари — народ суровый...
Да, место рыбное, Тарик здесь и сам иногда посиживал с удочкой. На стволах склонившихся над водой тополей и ветл густыми гирляндами висели надежно привязанные лески растопырок43. Иные чуть ослабли (еще не клевало), иные натянулись (попалась рыбка и уснула), иные дергаются (еще бьется, пытается сорваться с крючка), а в одном месте болтается только обрывок шириной
43
Растопырка — жерлица.
в ладонь (особо крупная рыбеха оборвала леску и улепетнула с крючком во рту). Каждое дерево отмечено своим набором разноцветных тряпочек — в первую очередь для того, чтобы хозяин не перепутал свое и чужое.
— Знаешь, — сказала Тами чуть смущенно, — все время кажется, что сейчас под водой большущая рыбина за ногу схватит и потащит на глубину. Я слышала, в реках тоже бывают такие, хищные...
— Это пройдет, — сказал Тарик. — В первый раз всегда так, по себе знаю. Большие хищные рыбы, что могут утянуть человека, только в море живут. Были когда-то и в реках, только давно перемерли или выловили их — тут им не море, особенно не спрячешься...
На Зеленой Околице любили пугать новичков, никогда прежде на реке не бывавших, жутиками про агромадных хищных сомов, в два счета способных утянуть на дно и коня, и быка, и взрослого человека. В древние времена здесь и вправду водились такие, чуть ли не в три человеческих роста, и немало нашкодили, но все-таки тут не море, и хищников понемногу перебили. Последний, как пишут книжники, заплыл в эти места при короле Магомбере, видимо, откуда-то из верховьев. Птицеводы стали недосчитываться гусей, пропали два Малыша, — очевидцев не было, и поначалу не всполошились. Но потом сомище средь бела дня напал у Золотой Пристани на гвардейского офицера и попытался утащить. Зубы у него хоть и острые, но гораздо меньше, чем у морских тибуронов, и ухватка не та. Офицер отбился и выплыл на берег с кровоточащей ногой.
Король Магомбер рявкнул, чтобы брали живым и целехоньким. Его приказы исполнялись быстро и с величайшим рвением — плохо приходилось нерадивым. В реку вошла флотилия рыбацких и военных кораблей, и состоялась грандиозная облава — встав на пять майлов выше и ниже Золотой Пристани, тесно, как зубья у гребенки, они начали сходиться, забросив сети с мелкими ячейками так, что меж них и карась бы не проскользнул. И поймали-таки сома!
Парочку сетей он порвал, но уйти не смог и был в громадном чане с водой торжественно доставлен в королевский дворец, где в спешно излаженном огромном купалище44 прожил еще более десяти лет — к зависти окрестных венценосцев. При дворе даже была учреждена новая почетная должность — Надзирающий за королевским сомом — с двумя дюжинами смотрителей и прислужников. Занял ее любимчик короля, смотрителями стали благородные дворяне, а прислужниками, как заведено, — простолюдины из
