у него не одна дюжина жмуров, и шевельни он мизинцем — кого угодно зарежут...
Тарику самому не доводилось видеть тех, о ком взахлеб с неприкрытой завистью рассказывал Бабрат, так что приходилось ему
верить. Старуха Тамаж тоже поначалу смотрелась воплощением доброты и невероятного обаяния...
— Ну скажите вы этому зверю, чтоб зубищи убрал! — взмолился Бабрат. — Все рассказал, весь вывернулся до самого донышка...
— Лютый, когаш! — приказала Тами.
Пес разомкнул челюсти, но отступил всего на шажок, продолжая неотступно следить за каждым движением Бабрата. Опасливо косясь на него, Бабрат сел и принялся, охая и вздыхая, ощупывать шею.
— Ничего страшного, не помрешь и даже не захвораешь, — бросил Тарик безо всякого сочувствия.
Не было там ни крови, ни даже синяков, только двойной ряд вдавлинок, которые скоро пройдут, — Лютый, как убедился Тарик, учен хорошо. Однако Бабрат охал и кряхтел так, словно ему шею пытались пилой отпилить.
— Давайте забудем, а? — предложил он с надеждой. — Я ж не сам это все учинил, меня Карзубый заставил, а с ним не поспоришь. Я вам золото отдам... — И поторопился добавить: — Половину!
— Засунь золото себе куда-нибудь, — отмахнулся Тарик. — Забыть мы ничего не забудем, просто не будем тебя трогать, скота, и никому не расскажем. А вот если твой Карзубый опять объявится и задумает новую пакость, быстренько меня известишь через любого Недоросля.
— А если будешь вилять, Лютый тебя приласкает... — добавила Тами.
— А вдруг он спросит, чем у нас кончилось?
— Скажешь, что мы вам всем сгоряча морду набили и ушли, — не раздумывая сказал Тарик. — Ежели расскажешь ему правду, он тебя первого и прикончит. Но смотри у меня: если они опять появятся, быстренько меня извести, или ее, или любого из нас. Иначе не дадим тебе жизни. Ну, шлепай!
Когда Бабрат, не оглядываясь, уныло потащился к своему дому, Тарик обвел всех взглядом и спросил:
— У кого-нибудь есть догадки, зачем они эту гнусь устроили да еще десять золотых на нее потратили? Честно говорю, я без понятия.
Ответом было молчание.
...И снова горела спокойным ровным пламенем пахучая свеча — вернее, невысокий, с ладонь, огарок второй, а первая давно догорела. Тарик лежал в блаженной усталости, обнимая прильнувшую к нему Тами, посреди тишины и покоя. У них оставалось еще пять дней, и все только начиналось...
— Ну что, пора и о твоей поездке поговорить? Уверен, что родители ничего не заподозрят и не встревожатся?
— Я все обдумал, — сказал Тарик. — В лучшем виде пройдет... Значит, точно за день обернусь?
— Самое большее за два, — заверила Тами. — Я взяла в комнате дяди карту — у него много карт, как у всех Егерей...
Она вскочила с постели, взяла из шкафчика сложенную вчетверо карту и, устроившись рядом с Тариком, развернула хрусткий лист.
— И со слугой поговорила, он переездом и занимался, все изучил... Окрестности столицы — вот они. А это — Королевский Шлях. Это — Озерный Край, а вот деревня твоего рыбаря. Один перегон по Королевскому Шляху, еще немного — и вот здесь нужно свернуть на проселочную дорогу. Еще с десяток майлов — и будет деревня. Ежели управишься быстро, можешь уже к вечеру вернуться! — Она взглянула лукаво: — Только не обязательно домой, утром домой пойдешь... Нет, убери руки, дело прежде всего... Дилижанс тебе не подходит — он катит строго по Шляху, да и не особенно быстро, трусцой. Ямщики ездят быстрее, а если приплатить, то и во весь опор — но тебе нет нужды гнать как на пожар. Но Ямщика нанять придется, будешь сам себе хозяин... Что ты погрустнел?
— Я где-то читал, что Ямщики — удовольствие дорогое, — сказал Тарик и сознался: — Боюсь, денежки не хватит, раньше об этом и не подумал, а теперь, когда все нужно обдумать до мелочей...
— Вот чего у тебя хватит, так это денежки, — весело сказала Тами. — Таричек, я ведь не бедная. Когда родители погибли, других наследников, кроме меня, не было, и дядя положил на мое имя в обережный дом все, что выручил за нашу землю, — к тому, что там уже лежало. А когда мы собрались сюда — перевел в Арелат, это просто делается. Там у меня не золотые горы, но и не горсточка. В шкафчике лежит пять золотых, слуга заверяет, что этого хватит и еще останется. Что ты опять насупился?
Тарик помедлил, но все же сознался честно:
— Неловко как-то брать денежку у девчонки...
— Скажешь тоже! — фыркнула Тами. — Неловко было бы брать денежку у девчонки на какие-нибудь забавы, а у нас серьезное дело. Это совсем другое! Если бы тебе собрала денежку на поездку ватажка, ты бы у них взял?
— Конечно.
— Вот видишь. Я со вчерашнего дня в ватажке, если ты запамятовал. Так что кончай жеманиться, как сказал бы сочинитель голых книжек. Договорились?
— Договорились, — облегченно вздохнул Тарик. — Только вот что... Так и не понимаю, чего они хотели этой гнусью на реке добиться, но наметки есть. Они хотели через тебя устроить мне крупную пакость. Мне самому почему-то навредить не могут... или не хотят, вот и решили зайти с другого конца. Что скажешь?
— Пожалуй...
— А потому, пока меня не будет, пообещай, что ни шагу за калитку не сделаешь без Лютого. Он в случае чего трех Карзубых порвет, я так полагаю.
— Правильно полагаешь.
— Лютого можно одолеть только огнестрелом, — сказал Тарик. — Это я уже понял. А огнестрела и у ночных управителей с черными ватажниками нет, не носят они огнестрела, за него без разговоров виселица полагается. Так что без Лютого за калитку ни шагу. Обещаешь?
— Обещаю, — серьезно сказала Тами. — Я и сама думала...
Она аккуратно свернула карту, отнесла ее назад в шкафчик, легла
