к потаенной радости Тарика живо воскликнул Ямщик. — Последний раз три дня назад ювелира со Златошвейной, с супружницей... — Он, ухмыляясь, доверительно понизил голос: — По моему скудному разумению, никакая она не супружница, да наше дело маленькое, к тому ж никакие регламенты не нарушены... И да, проезжали какую-то деревню. Скорей всего, это и есть ваша Тихая Пристань... Вы как, сговорили уже кого-нибудь или только собираетесь?
— Только собираюсь, — ответил Тарик и предложил безо всякого волнения: — А если я вас сговорю?
— Да с полным нашим удовольствием! — сказал Ямщик. — Тем и живем. Значит, туда и обратно? И к завтрашнему полудню обернемся... Это вам обойдется, сударь Приказчик, ровным счетом в три золотых кругляшка, можно с профилем Ромерика, можно с Дахором... Лишнего не запрашиваю ни гроша, можете потолкаться на Ямском подворье и послушать насчет цен, вам все ту же назовут, а если задерут, не слушайте...
— Да нет, я вам верю (ту же денежку называла Тами, в свою очередь расспросившая слугу). Столько у меня есть, и даже побольше.
— Не в обиду вам будет сказано... — произнес Ямщик уже деловито. — А только у нас заведено, чтобы седок сначала показал денежку. Иногда разное случается...
Безо всякой обиды Тарик достал тот кошелек, что был полегче. Собираясь в дорогу, он взял два: в один насыпал серебро и медь из своих накоплений, в другой — полученные от Тами золотые, твердо решив тратить их только на Ямщика и вернуть ей остаток. Высыпал золотые на ладонь и показал Ямщику. Тот — сразу видно, привычно — попробовал одну монету на зуб и удовлетворенно кивнул:
— Правильная денежка... — Дождался, пока Тарик ссыплет монеты обратно и спрячет кошелек в карман, протянул руку: — Пошито!
Знакомый с этой ухваткой из книг, Тарик с радостным облегчением хлопнул Ямщика по сильной ладони. Неписаный договор заключен, все устроилось как нельзя лучше.
— Будем знакомы? Зовут меня Бальдер.
— Тарикер, — назвался Тарик по-взрослому, как и подобает Приказчику в разговоре с незнакомым.
— Подорожную выправили?
— Нет, — сказал Тарик. — Мне говорили, можно прямо здесь выправить.
— Быстрое дело, а как же. Идете на второй этаж в нумер двадцать второй, там и сидит канцелярист, который подорожные выписывает. Серебряный далер — и готово дело. Только вот... Не знакомы ли с повадками чернильного племени?
— Знаком, — сказал Тарик, вышколенный общением с Канцеляристом Тариушем. — Начнет волокитить, заставит час дожидаться...
— Час! — фыркнул Бальдер. — Он вам скажет завтра приходить, потому что бумаг много и раньше не управится. Но ежели...
— Знаю, — сказал Тарик. — А ежели я подниму с пола денежку, которую он обронил и не заметил, то мигом решится дело...
— Вот то-то что! — засмеялся Бальдер. — Мигом выпишет, ежели окажется, что он серебряный далер обронил. Только сразу скажите: мол, вы уже сговорились с Ямщиком Бальдером, бляха нумер семьдесят четыре с буквицей «бы». А то он начнет...
— И эту ухватку знаю, — сказал Тарик. — Не поведусь.
— Знаете вы чернильные души! Отправляйтесь в контору, а потом идите на ямской двор, я там стою под нумером седьмым, и покатим. Погода распрекрасная, на небе одни белые облачка, так что не езда будет, а прогулка. У нас один Сторож здорово погоду предсказывает: к дождю и непогоде у него завсегда поясницу и коленки мозжит, а сегодня с утра бегает живенько, как солдат за девкой, так что опасаться нечего...
В конторе все обошлось распрекрасно. Под застекленным портретом короля Ромерика (новшество успело и сюда распространиться, ага) восседал в одиночестве седенький старичок, не похожий благостным лицом на Канцеляриста Тариуша, но по облику и ухваткам смотревшийся его братцем-близнецом. Когда Тарик, не теряя времени, нагнулся и якобы поднял оброненный хозяином комнатушки серебряный далер, тот принял это как должное, похихикал над собственной старческой рассеянностью и живо вынул из стола печатный лист подорожной с должными печатями. Неприкрыто огорчился, узнав, что Тарик уже сговорился с Ямщиком, — но без проволочки вписал в подорожную его имя и нумер. При этом на его морщинистой физиономии мелькнуло непонятное чувство — скорее всего, сожаление о проплывшей мимо денежке. Тарик догадывался, в чем тут дело: наверняка у Канцеляриста есть свои Ямщики, которым он за долю в денежке определяет седоков. То же самое, что пользует Тариуш, никакой загадки... Враз заполнил подорожную со слов Тарика, посыпал песочком, помахал, чтоб просохли чернила, и вручил Тарику с обычным для его племени горделивым видом старинного короля, жалующего своему любимчику земли «от реки до горы». Полученный далер спрятал в казенный денежный ящик, а «оброненный», как и следовало ожидать, смахнул в ящик стола, где уже, несмотря на ранний час, позвякивало.
Держа подорожную в руке (не знал, можно ли ее сворачивать в трубку), Тарик направился на ямской двор, располагавшийся по соседству, за таверной «Золотая дорога» (той, что подороже). Двор обширный, экипажей на полсотни, и упряжек там стояло меньше половины этого числа. У забора с обеих сторон — издали
видимые нумера: черные циферки на жестяных желтых кругах размером с тарелку, воздетых на высоких шестах; краски выглядели свежими, ничуть не облупились. Ну да, Чампи как-то говорил, что подновляют их часто, — это очень денежный подряд, к которому маляры здешнего квартала посторонних не допускают.
Нумера начинались от распахнутых ворот, и Бальдер разместился четвертым — коляска не лакированная, но добротно выкрашенная в синий с золотой каймой (синий и золотой в Цехе возниц — цвет дилижансов и Ямщиков), со сложенным по причине хорошей погоды кожаным верхом, запряженная каурым и пегашкой, выглядевшими сытыми и резвыми, как все лошади Ямщиков.
Бальдер дожидался, положив руку на облучок. В его наряде обнаружилось неожиданное прибавление: кинжал длиной с добрый локоть, в черных с начищенными бляшками ножнах, с бронзовой рукояткой тонкой работы, украшенной гравированными конскими головами и подковами.
Тарик не раз видывал на Королевском Шляхе Ямщиков, вооруженных точно так же, и знал из книжек и от батяни историю Покойного Круга. В старые времена разбойники, как за ними ни гонялась Дорожная Стража, как им ни
