8. Автор «Слова о полку Игореве» не установлен. В качестве кандидатов на эту роль исследователями выдвигались сам Игорь Святославич, Святослав Киевский, Ярославна, певец Митуса, певец Ходына, летописец Петр Бориславич и другие, но авторство ни одного их них не удалось доказать.
9. Так как не существует единства в толковании многих трудных мест памятника, отсутствует перевод «Слова» на современный язык, с которым были бы согласны все специалисты. Наиболее авторитетен перевод, подготовленный петербургскими исследователями «Слова» — академиком Д. С. Лихачевым и его учениками.
«Слово о полку Игореве», подобно другим произведениям древнерусской литературы, основано на реальных событиях. Однако его автор не ставит перед собой цель излагать подробности и последовательность событий, пояснять названия городов и имена князей и т. д. Он словно адресуется читателю, которому известно, что в 1184 г. Святослав Всеволодович Киевский, договорившись с другими князьями, совершил поход на половцев и нанес степнякам решительное поражение, а его двоюродные братья Игорь и Всеволод не участвовали в военной акции «старшего» князя и на следующий год решили отправиться в половецкие степи на свой страх и риск. Ничего этого не сообщая, автор «Слова» начинает повествование с описания встречи Игоря и Всеволода и их сборов в поход.
Напав в степи на врага, Игорь дважды бился с половцами. Первая битва венчается легкой победой, и победоносное войско отдыхает. Но «дремлет» оно в опасном месте, «далеко» от Русской земли, где следует постоянно сохранять бдительность, позволяя половцам нанести ответный удар. Об этом подробно рассказано и в летописях. Любопытно, что составитель Ипатьевской летописи склонен излагать события, толкуя их в пользу князя Игоря. Летописец сообщает, что князь сразу после первой битвы хотел своевременно отступить, понимая, что половцы собрали слишком многочисленное воинство, но, поскольку один из его союзников жалуется на усталость воинов, не желает оставлять их в опасности и соглашается дать дружинникам отдых. Таким образом, решение Игоря неверное, но побуждения — самые благие. Автор же Лаврентьевской летописи настроен к князю недоброжелательно: «…и взяли русские полон — жен и детей, и стояли три дня в вежах их, веселясь», т. е. весьма продолжительное промедление ничем не оправдано, а победители еще и демонстрируют непростительную гордыню, говоря: «А мы в земле их, и самих перебили, и жены их полонены, и дети их у нас. А теперь пойдем следом за ними за Дон и перебьем их всех без остатка». За это они и были наказаны: по убеждению летописца, Бог не терпит гордецов и награждает смирение.
Описание второй битвы открывается грозным пейзажем, символизирующим близкую катастрофу: «На другой день раным-рано кровавые зори рассвет возвещают, черные тучи с моря идут, а в них трепещут синие молнии. Быть грому великому, идти дождю стрелами с Дону великого!» Автор, бесспорно, изображает не столько атмосферное явление, сколько поражение, которое нанесут русским пришедшие с Дона половцы: «Тут копьям преломиться, тут саблям иступиться о шеломы половецкие, на реке на Каяле, у Дона великого. О Русская земля! Уже за холмом ты!»
Прервав рассказ о второй битве с половцами, автор «Слова» вводит в основное повествование пространное отступление об Олеге Святославиче — родоначальнике Ольговичей: «Тот ведь Олег мечом раздоры ковал и стрелы по земле сеял». Война — почетное княжеское занятие, но Олег Святославич посвятил жизнь сражениям с двоюродными братьями, да еще и привлекал для борьбы с русскими князьями половцев. Потому знаком княжеской власти — мечом — он кует раздоры, а вместо дающих жизнь семян засевает землю стрелами, и урожай будет собран кровью.
Вспомнив об Олеге — родоначальнике Ольговичей и одновременно виновнике «княжеских распрей», автор «Слова» возвращается к описанию второй битвы. Подхватывая символический ряд, заданный в отступлении об Олеге Святославиче, он сравнивает бой с сельскохозяйственными работами — зловещим севом: «Черная земля под копытами костьми посеяна, а кровью полита; бедами взошли они на Русской земле!» Никаких подробностей хода сражения не приводится: «Бились день, бились другой, на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут разлучились братья на берегу быстрой Каялы…» Это снова заставляет предположить, что текст адресован читателю, осведомленному о деталях битвы — автор «Слова» позволяет себе ограничиваться кратким напоминанием: русское войско разгромлено, а князья — братья Игорь и Всеволод — «разлучились», уведенные половцами в разные кочевья. Воинственный Всеволод больше в тексте не появится, и дальнейшее повествование посвящено печальной судьбе Игоря. Поражение знаменуется падением стягов. Это и устойчивая литературная формула (упавшее знамя — разгром), и выразительная историческая деталь — при помощи знамен в древности было принято передавать приказания и информацию (в начале второй битвы стяги сигнализируют о приближении половцев, теперь — о поражении).
Автор подводит катастрофические итоги разгрома, прибегая к символике: «Вот уже, братья, невеселое время настало, уже пустыня войско прикрыла. Поднялась Обида среди Даждь-Божьих внуков, вступила девою на землю Трояню, всплескала лебедиными крылами на синем море у Дона…» Дева-Обида с лебедиными крылами — сверхъестественное существо, олицетворяющее демоническое зло, которое угрожает «Даждь-Божьим внукам», т. е. русским. «Внешнее» проявление зла — половцы, а «внутреннее» — распри князей, нарушивших заповеди братолюбия: «Затихла борьба князей с погаными, ибо сказал брат брату: „Это мое, и то мое же“. И стали князья про малое „это великое“ молвить и сами себе беды ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую». Дева-Обида словно предводительствует другими бесовскими силами. «А Игорева храброго полка не воскресить! Вслед ему завопила Карна, и Жля помчалась по Русской земле».
Таковы, по мнению автора «Слова», скорбные результаты необдуманного похода Святославичей — мужественных воителей, но недальновидных государственных мужей. Игорь и Всеволод, ослепленные жаждой славы, забыли о необходимости единения. Здесь автор «Слова» — по контрасту с поражением Игоря — вспоминает победы его двоюродного брата Святослава Киевского: он в 1184 г. разгромил половцев во главе союзных русских войск, а Святославичи перечеркнули его достижения. Это противопоставление готовит новый поворот повествования. Действие переносится из половецких степей в Киев, где великому князю снится вещий сон, который вызывает тревожное ощущение: ведь одевать человека в черное на кровати значит хоронить его; видеть во сне жемчуг — к слезам; а утрата конька (балки, скрепляющей доски крыши) в «златоверхом» княжеском тереме предвещает смерть. Бояре, которым Святослав рассказывает свой сон, сообщают ему о гибели Игорева войска, и горестная весть заставляет киевского князя произнести знаменитое «золотое слово», которое считается содержательным ядром произведения.
Надо сказать, что могущество столичного Киева — несмотря на реальное ослабление власти киевских князей в конце XII в. — такая же дорогая автору «Слова» идея, как и братская любовь князей. Его идеал — дружная семья Рюриковичей, где каждый готов прийти на помощь родичу, старшие опекают младших, а младшие почитают старших; он постоянно подчеркивает величие киевского князя, «отца» русских князей, и значение Киева как центра Руси. Потому, хотя в действительности, согласно летописным сообщениям, Святослав Всеволодович узнал о поражении Игоря и Всеволода, находясь в Чернигове, в «Слове» печальная весть приходит к нему в Киев — автору важно, чтобы именно из стольного города, как подобает могущественному государю, он обращался с «золотым словом» к остальным русским князьям.
Великий князь укоряет виновников катастрофы — Игоря и Всеволода — милостиво, с сочувствием: ведь они в беде. Упреки же его адресованы князьям, которые, забывая завет братолюбия, не спешат им на выручку. Некоторые ученые считают, что «золотое слово» Святослава Киевского заканчивается упоминанием князя Владимира Глебовича Переяславского, и далее автор «Слова о полку Игореве» начинает говорить от своего лица. Другие им возражают, полагая, что «золотое слово» Святослава продолжается. В любом случае, последующее перечисление самых могущественных князей подчинено той же идее, что и само «золотое слово»: несчастья Игоря и Всеволода должны побудить всех забыть взаимные обиды и воссоединиться на основе братской любви.
Затем действие из Киева переносится в новгород-северское княжество — в пограничный Путивль, где со стен слышен плач Ярославны, жены князя Игоря. Княгиня, моля о помощи мужу, последовательно адресуется к трем стихиям: воздушной (ветер), водной (река Днепр) и огненной (солнце). Все три обращения созданы по сходному плану: 1) именование чудесного заступника; 2) похвала его могуществу; 3) просьба о помощи или мягкий укор. Например: «О ветер, ветрило! Зачем, господин, так сильно веешь? Зачем мечешь хиновские стрелы на своих легких крыльях на воинов моего лады? Разве мало тебе под облаками веять, лелея корабли на синем море? Зачем, господин, мое веселье по ковылю развеял?»
